— Министерство, — проговорил Гарри. Его охватило недоброе предчувствие.
— Да, только представьте, Гарри обвинили в использовании незаконных заклинаний...
Молодой человек вскочил на ноги, его и так не слишком послушные волосы стояли дыбом от возмущения.
— Вы сказали, мне не придется отвечать перед судом!
— Тебе не придется, — твердо сказал Северус. — Никто не сможет тебя заставить.
— Я больше никогда не буду использовать двойную силу, только не после того, что она сделала с тобой!
— Мальчики, мальчики, — успокаивающе проговорил Альбус. На его губах играла легкая улыбка, — Пожалуйста, позвольте мне продолжить. Гарри не предстанет перед судом. Но для того чтобы не нарушать правила ведения дел, Министерству необходимо официально обвинить его, а затем признать использование заклинания обоснованным.
— Официально обвинить, — медленно произнес Северус, — Понимаю.
— Что? — Гарри переводил взгляд с Альбуса на Северуса и обратно.
— Обвинение невозможно зафиксировать, — руки Альбуса были сжаты, и он напряженно смотрел на юношу, — Твое имя пропадает с пергамента. Они не понимают, что происходит. Ползут слухи, будто после убийства Волдеморта ты стал настолько силен, что Министерства для тебя теперь не существует. Что ты способен вмешиваться во внутренние процессы.
— Но почему... — и внезапно юноша понял. Конечно, Cambiare Podentes. Заявление о признании рабства. Гарри отказался от своего статуса человека, личности. Он согласился превратиться в имущество. Собственность.
А собственность невозможно обвинить в преступлении. Стол же не может предстать перед судом. Или домашнее животное...
Закон распространяется только на граждан и гостей магической Британии, а Гарри теперь не входит ни в одну из этих категорий.
— Нам точно нужно покончить с этим прежде, чем слухи распространятся за пределы Министерства и поднимется паника, — вздохнув, он обернулся к Северусу, — Только как это сделать?
Зельевар на мгновение задумался.
— Мы можем выпустить официальное заявление. Но если ты лично не поговоришь с журналистами, в «Пророке» его, скорее всего, посчитают подделкой. Особенно после уловки Альбуса.
Гарри кивнул.
— Да, и продолжат печатать всякую чушь. Или вообще специально начнут гнать волну против меня.
Альбус заговорил очень мягко:
— Весьма мудро, Гарри. Со слов Кингсли, Министр крайне недоволен тем, что ты не увиделся с ним вчера. Даже авроры его не убедили, когда пытались объяснить, что тебе необходимо отдохнуть после битвы.
— Скримджеру я нужен только для поднятия собственной популярности. С какого перепугу мне с ним встречаться. Хотя когда-нибудь, наверное, все же придется... — Гарри поднялся, всем своим видом выражая решительность. Если бы он получил свободу, то всего этого наверняка можно было бы избежать, но в нынешних обстоятельствах... что ж, рано или поздно, решительный шаг сделать придется.
Гарри хотел сделать этот шаг побыстрее — как и в ситуации с Волдемортом, когда ему не терпелось применить по назначению свежеприобретенную двойную силу. Правда, сейчас он был благодарен Северусу за то, что тот не дал воплотить в жизнь план «встать на углу и призывать врага». Это действительно был не лучший подход.
Однако теперь Волдеморт мертв, и никакой стратегической выгоды от тайны больше нет. Если бы их связь можно было вечно хранить в секрете, было бы лучше, но поскольку это невозможно... значит, время пришло.
— Ладно, зовите репортеров. Из всех издательств, которых это интересует. Я хотел отдать право на эксклюзивные интервью «Придире», но лучше пусть и «Пророк», и «Ведьмополитен», и радио, и кто там еще притащится — пусть все они передают мои слова, а не чужие пересуды. Так уж и быть, позволим им раз в жизни не отстать от новостей. Как думаешь... в три часа будет нормально, Северус?
Последний вопрос он добавил, потому что это было одно из тех жизненно важных решений, насчет которых в контракте имелась особая оговорка. А еще — потому что вопрос касался и жизни Северуса, до сих пор чувствовавшего себя не лучшим образом.
— Три часа вполне подойдет, — ответил зельевар. — Помочь тебе с черновиком заявления?
— Нет, я лучше говорю, когда приходится импровизировать. Хотя, наверное, стоит прикинуть, какие вопросы они могут задать.
— Что ж, начну рассылать сов, — сказал Альбус, поднимаясь. — Как же я горжусь вами обоими! Невозможно подобрать слова. Думаю... думаю, в честь праздника мы отменим занятия. На недельку, — взгляд директора еще больше смягчился, хотя куда уж больше. — Однако сначала, боюсь, люди должны узнать правду.
Когда директор ушел, Гарри взглянул на Северуса. Он не проводил директора, и даже не встал со своего места, когда тот собрался уходить, что было совершенно не похоже на зельевара. Одно это давало понять, насколько он еще слаб.
— Ладно, пора в постель, — твердо сказал Гарри, и на этот раз он не собирался мириться с отказом. — Я принесу твой завтрак, а потом что-нибудь на обед, чтобы к трем часам ты был как огурчик. Не забывай, твоя фотография будет на первой полосе!
Северус что-то проворчал, но, судя по всему, признал его правоту, так как больше возражать не стал.
Как и обещал, Гарри принес еду в спальню, и они с Северусом принялись обсуждать, как справиться с лавиной вопросов, которая вскоре обещала на них обрушиться.
Четверг, 31 декабря 1998, 15:02
Из Большого зала убрали все ученические столы, только стол преподавателей остался на своем постаменте.
Гарри посмотрел по сторонам. Он чувствовал себя не в своей тарелке, и неудивительно. Они с Северусом сидели рядом, одни в центре длинного стола, сбоку от которого стоял Дамблдор.
Тем временем Большой зал заполнялся публикой. Гарри заметил несколько репортеров — с блокнотами и перьями наготове — и еле сдержал вздох. Но, разумеется, здесь были не только представители прессы. Он увидел семейство Уизли — всех, за исключением Перси — рядом с ними Гермиону; они с Роном держались за руки. Тут и там мелькали и другие старые друзья Гарри, некоторые с родителями. Преподаватели присутствовали в полном составе. Встретившись взглядом с Брайерсоном, Гарри коротко кивнул ему.
Дэвид Брайерсон в ответ указал на женщину с округлившимся животиком рядом, что-то проговорив одними губами. Видимо, «Элоиза».
Гарри кивнул и ей, чтобы не показаться невежливым.
Однако все желание соблюдать приличия рассеялось, как только он заметил Перси Уизли, стоящего с кислым лицом рядом с Руфусом Скримджером. Ха, не каждый день Министру приходится присутствовать на мероприятии, где не он становится центром внимания.
Слегка повернувшись, Гарри обратился к Северусу:
— Может стоило это сделать как-то по-другому?
— Нервничаешь?
— Нет, но я не думал, что будет так много народу...
— Сегодня твой день. Наслаждайся, — сухо сказал Северус. — И не забывай, как только мы согласились пригласить журналистов в таком количестве, это событие перестало быть нашим личным.
— Ага, я теперь общественная собственность, — пробормотал Гарри.
Северус проговорил очень, очень тихо:
— Нет, это не так.
Конечно, нет. Гарри всегда будет принадлежать только Северусу. Но юноша не позволил этой мысли напугать его. Да, дела обстояли так. Ну и что.
Гарри заранее рассказал Альбусу, какой он хотел бы видеть начало процедуры, и директор в точности последовал его пожеланиям, лишь немного приукрасив свою речь.
— Волшебники и ведьмы, — внезапно заговорил он, прижав палочку к своему горлу, — попрошу вашего внимания. Как вам известно, темный волшебник Том Риддл был, наконец, побежден. Это случилось позавчера, в ходе жестокой битвы с более чем дюжиной Упивающихся Смертью. Но сторонники света стойко оборонялись, готовые жертвовать собой во имя победы. Для этой победы — величайшего события нашей эры — двое волшебников сделали больше, чем кто-либо еще. Да, двое. Леди и джентльмены, студенты и преподаватели, представители прессы и публики. Представляю вам победителей Волдеморта: Гарри Джеймса Поттера и Северуса Тобиаса Снейпа!
Аудитория взорвалась шумными аплодисментами, звук которых дополнительно усиливался заклинаниями. Фред и Джордж явно заранее запаслись фейерверками — к грохоту аплодисментов моментально добавились взрывы хлопушек, а потолок расцветился салютом.
