Лучшие режиссёры – жизнь и время – сами определят финал.
Галия Мавлютова
Цугцванг по-жарарачьи
Разные бывают люди, и разные случаются истории. Эта произошла на моих глазах и в моём присутствии. До сих пор вспоминаю и давлюсь от смеха, хотя смешного, в общем-то, ничего здесь нет.
Странная она была женщина, странная. И имя, и фамилия, и нос, и подбородок – всё в ней было странное. Вся такая оглушительная, неповторимая. Пришла и принесла за собой хвост чего-то необъяснимого, а люди не любят непонятное. У нас не принято быть белыми воронами. Мы люди простые. У нас со всеми всё ясно, жизнь наша служащая, скромная; в корпорацию мы пришли, чтобы деньги зарабатывать, детей кормить. У кого они есть. А у кого нет – себя. Впрочем, приходится содержать не только себя, но и государство: мы платим ипотеки, кредиты, кормим пенсионеров и учителей. Хобби и увлечения у всех простые: редко – кино, пикники, ещё реже корпоративы. Скидываемся на праздники и веселимся, кто как умеет. Форма одежды офисная, ничего лишнего. Президент корпорации у нас женщина, а дамы органически не переносят, когда подчинённые щеголяют в изысканных нарядах. Ходим на работу в чём попроще, чтобы не выделяться из массы. А Васса Юнная явилась на работу в оранжевом джемпере.
Мы все упали. Мало того, что на голове у неё не разбери что огненного цвета, так ещё и джемпер под стать; в общем, пожарная девушка. Позже разглядели: она вовсе не девушка, а женщина вроде бы лет к сорока, а может, к пятидесяти. Сразу не понять. И не девушка, и не женщина, нечто пространное. Стали присматриваться. Мало ли, вдруг сожжёт что-нибудь или взорвёт: опасная она, странная же. Но нет, тихо себя ведёт, не высовывается. Сидит, в монитор пялится, словно разглядела там что-то интересное. Ни с кем не разговаривает. Мы подумали, что стесняется, но ошиблись: она немножко привыкла, стала беседы заводить. Заговаривает всё о высоком, о нематериальном. Или сядет в подсобке, где мы еду поглощаем из контейнеров – опять-таки, из экономии, – и примется строить из себя гранд-даму.
– О, кофе – это актуально!
Но кофе не пьёт. Это она с нашим программистом заигрывает. А то, что мы рядом сидим и всё слышим, и не подумает. Мы смеёмся, но тихо, беззвучно, во избежание скандала. Программист слился от греха подальше, а мы вежливо объясняем: мол, программист Лёша у нас давно и крепко женатый. На дамское кокетство не ведётся, хоть его на кусочки разрежь, бесполезно на прочность испытывать.
Васса нас не поняла, пошла дальше кокетничать, блеснув огненным затылком, только её и видели. Впрочем, к пожарной окраске мы быстро привыкли, зато высказывания Вассы доводили нас до исступления, особенно женскую часть коллектива крупной, в общем-то, корпорации. Зачем её взяли? Для чего? Толку от неё никакого, в этом мы быстро убедились. Потом рукой махнули: сидит и пусть сидит. Президенту виднее. Но косточки ей перемыли. Только она засядет за компьютер – мы сразу за мытьё принимаемся.
– Она явно что-то задумала!
Это наша бухгалтерша за свою жизнь опасается. Она всего боится. Взрывов в метро, террористов, уличных беспорядков, скандалов на кухне и других безобразий.
– Да перестаньте вы, Марина Геннадиевна! – злится кадровичка, симпатичная, но взрывная и самоуверенная особа. Про таких говорят, женщина с характером. – Эта Васса из себя ничего не представляет.
– Это ты так думаешь, Лена, а она уверена, что она не Васса, а целая королева Марго, – вздыхает бухгалтерша, покачивая стройной ножкой.
Марина Геннадиевна и сама странная женщина. У неё в отчестве вместо мягкого знака стоит буква «и», и если кто не знает и в документе поставит злополучный мягкий знак, тому на свете не жить. Марина Геннадиевна его со свету сживёт. Ну, со свету не со свету, а с горизонта нашей корпорации тот несчастный исчезнет, как кролик в удаве. Бухгалтерша гордится тонкой талией и стройными ногами. Ходит в коротких юбочках, обтягивающих лосинах и обширных декольте, несмотря на свои глубоко к пятидесяти. При этом считает себя нормальной женщиной, но к другим странным относится с недоверием, если не сказать больше. Ну не любит бухгалтерша всё инакомыслящее.
– Да пусть думает, что она королева, – успокаивает бухгалтершу кадровичка, – нам-то что!
– Да нам ничего, а вот ребята от неё стонут. Она им работать не даёт. Пристаёт с разговорами. Пишет в личку. Задаёт разные вопросы. Попробуй не ответь. Обидится. Вот они и возятся с ней.
– Несчастная она женщина. Ни семьи, ни детей. Одиночка. И вопросы у неё садистские.
– Садистка? Точно! Змеюка она. Как говорит наша баба Роза – жарарака.
– А кто это? – испугалась кадровичка Лена. – Жарарака эта?
– Змея есть такая. Чрезвычайно ядовитая змея из семейства ямкоголовых. Желтовато-бурая. По бокам в два ряда с-образные тёмные пятна. Водится в Перу и Бразилии. И к нам вот приползла. Она ещё нам покажет!
– Баба Роза всё знает! У Вассы не просто ямка на голове, а целая впадина!
Дамы замолчали, мысленно рисуя в воспалённом воображении грозные картины неясного будущего. Картины пылали пожарами и плавились чёрным дымом. Кто там горел и дымился, осталось за кадром, ясно было одно: жизнь корпорации оказалась под угрозой. Эта оранжевая жарарака опаснее атомной бомбы. Хуже отряда террористов. Лучше с такой не связываться. Милая и опрятная офисная кухонька превратилась в газовую камеру. Вместо уютного чаепития дамы сделали себе невроз. Погремели чашками, пошумели водой из-под крана и отправились подсчитывать баланс и изучать анкетные данные.
Следом за ними явилась змеюка Васса. Недовольно повела длинным носом и чихнула. Вечно эти тётки из промышленных финансов приносят жуткие запахи из дома. Васса открыла пластиковый контейнер и принюхалась. Из контейнера потянуло морскими водорослями. Васса Юнная была активной сторонницей здорового образа жизни. В это время в подсобку шумной толпой ввалились голодные ведущие специалисты, у которых в корпорации были самые низкие оклады. В кухне запахло дешёвой шаурмой и готовыми блинчиками. Васса недовольно покрутила носом.
– Это вредно для организма! Это нельзя кушать! – изрекла она, испепеляя взглядом дурно пахнущие блинчики. И большой палец задрала, как римская матрона.
Ведущие специалисты на миг застыли, подрожали тарелками на вытянутых руках, затем, как по команде, встали и коллективно выбросили вредную еду в мусорный бак.
– Кушать надо морские водоросли и рис! Мясо тоже вредит здоровью. Вы поедаете трупы. Вы – трупоеды!
Васса шумно потянула носом и открыла окно. В кухню хлынул холодный августовский воздух, больше похожий на ноябрьский. Ведущие специалисты, улучив момент, когда Васса отвернулась, покрутили пальцами у висков и покинули холодное помещение, вмиг ставшее неуютным, а Васса доела обед и отправилась на поиски новой жертвы. По пути она прислушалась к беседе двух специалистов из сектора тестирования. Женщины рассуждали о трудностях воспитания малолетних детей.
– Вы неправильно воспитываете ребёнка! – с укором обратилась Васса к одной из женщин.
Нерадивая мать побледнела. Вторая собеседница налилась желчью. Обе собрались отчитать Вассу: мол, сначала заимей собственных, а потом учи других, как правильно воспитывать, но Юнная успела покинуть поле битвы прежде, чем женщины придумали, как отбрить сотрудницу, сующую длинный нос не в свои дела.
В общем, невзлюбили у нас Вассу Юнную. Более того, сотрудники злились, что компьютеры упорно убирают одну «н» из злополучной странной фамилии. Приходилось исправлять, чтобы не натолкнуться на глупое замечание. Юнная спокойно отнеслась к мнению коллектива, поняв, что её избегают – на это её ума хватило, – и принялась выступать на совещаниях. Ох, и утомила она всех своими спичами. Если речь заходила о реконструкции какого-нибудь отдела или об установке нового сервера, Васса брала слово и менторским тоном объясняла, как нужно правильно устанавливать серверы и реконструировать отделы и управления. Остановить её было невозможно. Впрочем, тоже приспособились. Молча слушали, пережидая, пока иссякнет источник красноречия, затем продолжали совещание в обычном режиме.
Однажды на корпоративе по случаю бывшего революционного праздника, обещавшего длительные выходные, Васса заявила, что всё в этом мире устроено не по правилам. Даже в управлении страной допускаются непростительные ошибки. Все похолодели. В корпорации было не принято обсуждать политические вопросы – любые дебаты на тему власти руководством не допускались и карались самым жестоким образом, включая лишение премиальных субсидий. Корпоративное правило строго соблюдалось президентом корпорации. А тут вдруг Татьяна Евгеньевна, та самая, президент и просто женщина, прислушалась к речам Вассы Юнной. Никого никогда не слушала, чужого мнения для неё не существовало, а к этой чумной прислушалась.
– Я хочу стать президентом! – заявила Васса и внимательно осмотрела присутствующих, но немой внутренний хохот заставил сотрудников согнуться почти до пола, и бедная женщина не смогла прочесть в их глазах ни строчки о самой себе. Ни плохой, ни хорошей.
