Такого поворота Алена не ожидала.
— Мерзавец! — только и нашлась она. — Ты за это заплатишь! — И достала из сумки пустую бутылку.
Но нумизмат уже снял телефонную трубку.
— Алло! Полиция…
Алена все поняла и стремглав выскочила из лавки.
Несколько часов она в прострации сидела на бульварной скамье. Жизнь не удалась, и жить было незачем и не на что. Одно дело — приехать в Ниццу и ждать здесь любимого принца — ради этого можно было и посуду мыть в кафе, и два месяца простоять Нефертити и в дождь, и на солнцепеке. Но если он ее бросил, если после всего, что она для него сделала, он просто уехал…
А вокруг кипела беспечная курортная жизнь: красивые загорелые люди катались на яхтах, скутерах, роликах и велосипедах… смеялись и флиртовали за столиками уличных кафе… плавали в море… загорали и играли в волейбол на пляже… летали и парили на планерах и парашютных креслах… и проносились мимо Алены в роскошных открытых машинах… Иные из этих машин притормаживали возле Алены, и сидящие в них компании махали Алене руками, зазывая «мадемуазель блонд» поехать с ними…
Алена не реагировала, Патрисия Каас беззвучно страдала и рыдала в ее душе, а глаза ей слепили тысячи солнечных тугриков, серебривших морскую гладь.
Но вдруг Алена что-то вспомнила, снова лихорадочно полезла в свою сумку, порылась в ней и достала помятую открытку, на которой была сфотографирована модная дама с зонтиком на фоне красивой виллы. Некоторое время Алена разглядывала эту открытку и читала полустертый адрес:
WILLEFRANCHE-SUR-MER, Av. Foch, 17, villa «MARGO».
Затем встала со скамейки, подошла к краю тротуара, подняла руку. И тут же возле ее ног затормозили сразу четыре машины.
Уже через сорок минут одна из этих машин остановилась на авеню Фох в Вильфранше. Алена сличила виллу на фотографии с той, что была перед ней за крашеными воротами с номером 17 и надписью «VILLA “MARGO”» и убедилась, что нашла то, что искала. За воротами был небольшой двухэтажный дом, окруженный кипарисами, розовыми кустами и цветочными клумбами. Под навесом из дикого винограда стоял красный спортивный «мерседес», в глубине двора работал садовник, а возле небольшого бассейна, лежа в гамаке, загорал молодой мускулистый мужчина, смахивающий на Бандераса. Рядом с ним, с закрытыми глазами и с косметической маской на лице, лежала в шезлонге сухопарая дама в широкополой соломенной шляпке и купальном костюме.
Алена попрощалась с веселой компанией молодых французов, которые подвезли ее сюда, подошла к калитке и позвонила.
Калитку открыла служанка, Алена представилась ей, показала открытку.
Служанка, взяв открытку, по песчаной дорожке поспешила к бассейну, доложила сухопарой даме о визитерше.
Дама осторожно сняла с глаз косметические тампоны, медленно открыла глаза, взяла открытку, встала и, постукивая свое лицо подушечками пальцев, пошла к Алене. Алена вглядывалась в нее, пытаясь найти сходство с бабой Феклой, но в отличие от Феклы у дамы была стройная фигура, хорошие ноги, прекрасные маникюр и педикюр, модная прическа и ни одного седого волоса. Высокие каблуки босоножек, прямая спина и откинутая голова подчеркивали ее аристократизм и надменность. Смерив Алену взглядом с головы до ног и обратно, она высокомерно произнесла:
— Бонжур…
— Здравствуйте, — ответила Алена по-русски. — Извините, вы Маргарита?
— Уи, я Марго. Маргорита… — с акцентом ответила дама. — А ты?
— Я внучка Феклы, вашей сестры. Привезла вам привет…
— От Феклы? — в сомнении сказала дама. — Расфе она жива?
— Конечно.
— Сколько ше ей годы… лет?
— Как вам. Она на минуту старше.
Маргарита смутилась:
— Гм… Да, конешно… Ну хорошо, заходи, раз приехала. А пошему она мне не пишет? — Маргарита повела Алену к бассейну, русский язык довольно быстро всплывал в ее памяти. — Ты останешься обедать? Что ты делаешь во Франции? Карлос! — позвала она мужчину в гамаке и повернулась к Алене: — Только, ради Бога, не говори ему, что ты мне внучка. Ты мне племянница. Нет, лучше кузина… — А подойдя к «Бандерасу», сказала ему по-испански: — Карлос, mi amor, познакомься. Это моя кузина, она только что из России. — И снова повернулась к Алене: — Как, ты сказала, тебя зовут?
Карлос открыл глаза. Он был лет на тридцать моложе Маргариты. Окинув Алену взглядом с головы до ног, он произнес, зевая:
— Бонжур, птичка…
Обед состоялся вечером на открытой веранде, с которой открывался прекрасный вид на море и на огни яхт в гавани Вильфранша. Веранда была увита диким виноградом и украшена античной скульптурой, широкая лестница вела с этой веранды в сад.
На веранде расположились прекрасно одетые Маргарита и ее любовник Карлос, их соседи по вилле — парижские актеры-гомики и пожилая дама с любовником. Тут же была и Алена, но одетая так, как явилась на эту виллу, она выглядела Золушкой на приеме у аристократов. Возможно, из-за ее присутствия обстановка была несколько натянутая, а надменная Маргарита Алену и вовсе игнорировала.
Впрочем, внешне все было по-светски. У всех в руках аперитив, и все стояли у балюстрады, наблюдая за солнечным закатом.
Это действительно прекрасное зрелище — закат над мысом Ферра…
— Дорогая Марго! — говорил сосед по вилле. — Когда я смотрю на это солнце, море и нашу землю, я хочу произнести тост. Я хочу выпить за твою русскую твердость и стойкость. Вы, русские, не отдали немцам Сталинград, и теперь мы по твоему примеру не отдадим японцам наш Вильфраншсюр-Мер! Японцы — но пасаран!
Маргарита была тронута.
— Мерси! Мерси боку! Вот вам крест: никогда, ни за какие деньги я не продам свою виллу никому. Лазурный берег — моя новая родина, а мы, русские, родину не продаем!
Алена не удержалась:
— А кто-то хочет купить вашу виллу?
— О, детка, ты это не поймешь. У нас тут настоящая японо-французская война!
Подруга Маргариты усмехнулась:
— А Марго просто новая Жанна д’Арк…
Солнце закатилось за мыс Ферра, гости стали рассаживаться за столом, освещенным горящими свечами. Их обслуживали официант и две служанки.
Пока официант разливал вино по бокалам, Маргарита решила снизойти до своей «племянницы»:
— Ну хорошо, милочка. А как сейчас живут в России? Например, моя сестра. Что она имеет?
— Что Фекла имеет? У нее дом, — ответила Алена. — Конечно, немножко меньше вашего, но тоже сад, яблони и старинная мебель — например, кровать вашего дедушки Бочкарева…
Официант подошел к Алене с вином — белым и красным.
— Мадемуазель?
— О, у вас шабли 89-го года! — воскликнула Алена. — Это прекрасное вино, наливайте.
Гости переглянулись.
— А вы где учили французский? — спросил женоподобный друг соседа по вилле. — Тоже в деревне?
— Да, у нас при клубе есть детский театр, им руководит один замечательный человек, ваш коллега, — с невинным лицом объяснила Алена. — В смысле, он тоже актер. Он ставит спектакли по-французски и по-английски. Я с трех лет играла в «Служанках» Мольера…
Все выпили, служанки подали горячие закуски.
Маргарита и все гости с любопытством воззрились на Алену.
А она, посмотрев на набор разнокалиберных вилочек, лежащих перед ней, взяла вилочку, ближнюю к тарелке, и стала пробовать закуски.
Гости переглянулись — такого образования они за ней явно не ждали.
Но тут появилось эскарго, и Алена озадаченно посмотрела на эти запеченные улитки.
Карлос заговорщически сжал под столом коленку Маргариты и насмешливо обратился к Алене:
— А испанский ты, случайно, не изучала в твоем деревенском театре? 1
— No, — улыбнулась Алена и сообщила ему по-испански: — Vivi en Marbella por un mes, aprendiendo el espanol. Que lengua tan bella![34]
У гостей от изумления вытянулись лица, а Алена, выждав, когда гости стали есть эскарго, стала подражать им — щипчиками взяла улитку, а маленькой изогнутой вилочкой достала ее содержимое.
Маргарита и гости, заметив ее уловку, усмехнулись.
И тут официант принес спаржу.
Маргарита жестом приказала ему подать ей спаржу первой и, подмигнув гостям, стала провоцировать Алену: демонстративно взяла спаржу руками и отправила в рот, как макаронину.
Но Алена — под взглядами всех гостей — аккуратно взяла спаржу вилкой и ножом и стала есть пристойно.
Все зааплодировали, Маргарита великодушно сказала порусски:
— Ты победила! Теперь я вижу, что ты и вправду Бочкарева! Остаешься у меня до завтра!
Назавтра красная спортивная машина Маргариты несла их в Ниццу по серпантину горной дороги. За рулем был Карлос — в кожаных перчатках, темных очках и в теннисной рубашке от Феррагамо. Рядом и по-кошачьи прижимаясь к нему, сидела Маргарита. А на тесном заднем сиденье — Алена.
