«Короче, — Гарри решительно оборвал собственные рассуждения, потому что уже чувствовал себя так, словно пробежал несколько километров, хотя последние несколько минут сидел на одном месте, — Может, я и не знаю, что такое любовь, но все же это очень на нее смахивает».
Так что ничего странного в том, что ему хочется говорить с Северусом о зельях, о его юности, о чем угодно. Гарри любит его и хочет узнать о нем как можно больше. Вот и все. Теперь, когда неясные ощущения, наконец-то, оформились в мысли, все стало таким очевидным.
Да, будь у Гарри выбор, он остался бы с Северусом. Конечно, ему хотелось бы иметь реальное право выбирать. Но и без этого прожить можно. Он смирился с этим еще несколько месяцев назад, задолго до того, как понял, что влюблен. А может быть, и задолго до того, как влюбился, потому что когда это началось — Гарри не смог бы вспомнить даже под дулом пистолета.
«Друзья с некоторыми преимуществами», — сказал он когда-то Рону, а Рон в ответ чуть не рассмеялся и сказал что-то насчет того, как Снейп присматривал за Гарри сразу после происшествия в день рождения... хотя нет, не присматривал. Смотрел на него — смотрел так, что Рону было сложно поверить...
Да, подумал Гарри, кивая. Так и есть. Наконец-то он это понял. Северус тоже его любит. Ну, хотя бы немного. Ведь Северус должен любить его! Пусть даже крошечной частичкой сердца. В противном случае он никогда бы не приревновал так к Гермионе. Наверное, в основном это было из-за подозрений о сексе, но не только. Потому что между Гарри и Северусом был не только секс.
Они бы не лежали в объятиях друг друга после, если бы дело было исключительно в сексе. Северус не приходил бы на стадион и не запускал бы в Гарри бладжеры, для того чтобы тот мог попрактиковаться в условиях, приближенных к реальным. Гарри не казалось бы, что его разорвет на мелкие кусочки, если он срочно не поделится с Северусом свежими новостями. У людей, которых объединяет только секс, всего этого быть не может.
Да... медленно же он пришел к пониманию. Но это, наверное, из-за того, с чего начинались их отношения — даже простая дружба казалась огромным достижением. И почти невозможным.
С другой стороны, вся жизнь Гарри — сплошное «сказку сделать былью».
Юноша поднялся и отряхнул брюки. Понятно, значит, он любит Северуса. Хорошо... это действительно хорошо! Лучше провести остаток жизни с человеком, которого любишь, чем с кем-то совершенно тебе чужим. И Северус почти наверняка его любит. Да это очевидно, если вспомнить все, что Снейп для него сделал. Столько всего, что он делать был не обязан. Приятных мелочей.
Северус объяснял их тем, что, разумеется, он хочет, чтобы Гарри был счастлив. Это в его интересах, говорил он, потому что после объединения сил и победы над Волдемортом меньше всего ему хотелось бы иметь рядом вечно дующегося подростка.
Да... он отлично выкручивался, этого у Северуса не отнять. Он бы от чего угодно отбрехался. Но теперь Гарри все понимал. Никто не может постоянно руководствоваться лишь стратегическими интересами, даже глава Слизерина. Вряд ли кто-либо применил бы к нему слово «добросердечный». Но с Гарри он именно такой — почти всегда. И если не такой, то для этого существуют причины. Весьма основательные причины.
Если бы все это было какой-то... игрой, только для того, чтобы Гарри не бунтовал, то Северус не смог бы вести ее постоянно. Слишком долго это продолжается, и все сходится к одному.
Очевидно, он любит Гарри. Доказательства — вот они, во всех его поступках.
Гарри нахмурился, шагая вдоль берега озера с метлой в руке. Да, Северус действительно много для него сделал, но в каком-то смысле в этом и есть камень преткновения. Ведь он ни разу не произнес «я тебя люблю», но почему?
Наверное, потому что если бы Гарри в ответ на все хорошее, что он получает от Северуса, сказал «я тоже тебя люблю», создалось бы впечатление, что он путает любовь с благодарностью. Так что, выходит, Гарри лучше сказать это первому.
Но... та же проблема.
Кроме того, Снейп не раз повторял, что заклинание стоит тысячи слов. И уж точно стоит трех. Вот по какому принципу Северус действовал с того дня, когда понял, что влюблен. Наверное, это типичный слизеринский подход — делать что-то для другого человека, если действительно любишь его. Это значит куда больше слов.
А что же он может сделать для Северуса?
Когда Гарри раньше задавался этим вопросом, в нем говорила благодарность. Теперь он понимал разницу, и сейчас все по-другому. Он хочет не просто сказать Северусу «спасибо». Нет, он хочет показать, как сильно ценит его. Уважает. Хочет. Любит.
Да, на этот раз все иначе, и теперь Гарри не опозорится, предложив помощь с сочинениями или тому подобную ерунду. Это ничего не сказало бы о том, какое место Северус занимает в его жизни и чего теперь хочет сам Гарри, раз уж он разобрался со своими желаниями.
Вернее, кого он хочет... Гарри весело хмыкнул — ему не нужно было сильно напрягаться, чтобы представить легкую усмешку, которую вызвали бы у Северуса его продолжительные путаные рассуждения.
Широко улыбнувшись, он забрался на Всполох. Все понятно! Только влюбленный человек может видеть очарование в подколках относительно корявости его языка. К тому же, Северус всего лишь подшучивал над ним, а не разносил в пух и прах остро отточенными фразочками... ну да. Он точно влюблен, и теперь надо заставить его поверить, что и Гарри его любит.
Или, по крайней мере, что Гарри снова выбрал бы его, представься ему такая возможность. И сделал бы это добровольно и с радостью, потому что им хорошо вместе, а жизнь с Северусом рисовала чертовски приятные перспективы.
Но как это сделать... Гарри оттолкнулся от земли и взлетел. То, о чем он когда-то сказал Снейпу — чистая правда. Ему действительно лучше всего думается в полете. И чтобы решить возникшую непростую задачку, ему придется воспользоваться всеми своими преимуществами.
Глава 58
Вторник, 15 июня, 1999 - 14:20
В следующие несколько дней Гарри провел немало времени с Северусом, наблюдая, как тот варит зелья. Прозрачный котел был действительно весьма интересен, но, конечно, не был единственной причиной. Гарри просто хотел быть рядом с Северусом. Было так уютно просто сидеть, забравшись на стол, разговаривать и пить колу. Гарри не имел ничего против, даже когда Северусу требовалось сосчитать вслух количество размешиваний, произнести очередное заклинание, или сконцентрироваться на зелье вместо разговора. Стоило тому только произнести тсс, и Гари просто наблюдал, как он двигается по лаборатории, склоняется над своим варевом. Это давало повод любоваться длинными ногами мужчины, а иногда, мельком, сквозь ткань весьма свободной мантии, и его задницей.
Сейчас, когда он летел прочь от замка, направляясь к своему, как он привык считать, личному озеру. Гарри вдруг пришло на ум, что он проводит с Северусом куда больше времени, чем от него требуется. Хм, но разве не в этом весь смысл.
Потому что в определенном смысле он должен быть рядом с Северусом. Не безвылазно в лаборатории часы напролет, конечно, а в более широком смысле. Чего бы он на самом деле хотел, или не хотел, не имело никакого значения с тех пор, как он лишился права выбора в своей жизни.
Однажды он решил, что оно у него появилось. То мгновение в больничном крыле, тот момент, когда ему показалось, что собственное сердце перестало биться так же как сердце Северуса несколько секунд назад. То самое мгновение, когда единственное слово окутало его словно согревающие чары.
Свободен.
Целую минуту он действительно верил, что это произошло. Что с того, что это считалось невозможным? Вся его жизнь состояла из такого вот невозможного, не так ли? Никто не может выжить после Смертельного Заклятия… вовсе не истина, если ты пережил его. Он был живым доказательством того, что невозможное случается.
Вот и снова. Произошла еще одна невозможная вещь. Он был свободен. Он стал совершенно свободен…
Потрясение от этого было так велико, что он едва ли был в состоянии понять, что это значит на самом деле, но одно ему было предельно ясно.
Теперь он сможет выбирать сам. То, что он захочет. Кого захочет.
А потом, даже прежде чем у него появился шанс решить, какими могут быть ответы, сами вопросы рассыпались прахом, когда Северус пресек даже такую его простейшую попытку как зажигание свечи. Блокировал его магию, почти не прилагая усилий. Одной единственной мыслью. Разрушив фантазию. Разрушив его.
