Перед уходом Тэннера папа отводит гостя в сторону для «мужского» разговора. Они собирались общаться с глазу на глаз, но я слышу каждое слово даже с противоположного угла комнаты.
— Я просто хочу удостовериться, что мы поняли друг друга, — говорит папа. — Я не в восторге от того, что ты увиваешься вокруг Энн, но видеть ее такой счастливой… приятно.
— Да. Приятно.
— Да… пока.
— Пока?
Папа кивает.
— Я хочу сказать: не разрушай это. Не обижай ее. Если думаешь, что можно немного с ней поразвлечься, а потом разбить ей сердце, — уходи прямо сейчас.
— Папа! — кричу я из противоположного конца комнаты.
Он поднимает руку:
— Секундочку. Я почти закончил.
— Не волнуйтесь, — успокаивает Тэннер. — Подобного не случится.
— Обещаешь?
— Да.
— В таком случае хорошо. Я настаиваю на выполнении обещания. Я адвокат, не забывай, а мы с тобой только что заключили устный договор. Не подведи меня.
Больше я не выдерживаю. Быстро пересекаю комнату и бросаюсь на выручку Тэннера.
— Хватит юридических бесед, папа. Ты в отпуске, забыл? — Поворачиваюсь к Тэннеру: — Прости… за все. — Киваю в сторону отца, который в очередной раз нацепил на лицо дурацкое сердитое выражение. Мне кажется, что он намеренно пытается вызвать неприятие, но не получается. — В любом случае спасибо за сегодняшний вечер. Знаю, тебе уже пора, но я с нетерпением буду ждать среды.
— Я тоже, — отвечает он. — Тогда до встречи.
Знаю, что это немного похоже на слежку, но я смотрю ему вслед через окно, пока он не скрывается из виду. Потом несусь наверх и все в мельчайших подробностях записываю в дневнике. Многие дни за прошедшие пару лет я забывала очень быстро, но это день я запомню на всю жизнь!
«Дорогой дневник!
Знаешь, какое чувство испытываешь, когда падаешь, когда желудок подкатывается к горлу, когда начинаешь паниковать и думаешь, что вот-вот умрешь? Я всегда ненавидела это ощущение. Тем не менее прямо сейчас я лечу вниз — быстро-быстро — и совершенно не имею ничего против. Не знаю, когда ударюсь оземь, но сейчас я просто наслаждаюсь полетом. Множество раз я сомневалась, что когда-нибудь это скажу, но теперь мне хочется кричать об этом с крыши: МНЕ КАЖЕТСЯ, Я ВЛЮБИЛАСЬ!»
Кейд— Эй, Энн! Мама хочет, чтобы мы спустились вниз.
Сестра лежит на кровати и что-то пишет в своем дневнике. Поднимает голову, улыбается все той же глупой улыбкой, которая не сходила с ее лица в тот день, когда она познакомилась с Тэннером.
— Я занята.
— Нет, мама велела спуститься немедленно. Папа только-только пошел в душ.
— В восемь часов вечера?
— Да. Он сказал, что ему необходимо остыть после общения с твоим женихом.
Обычно Энн орала на меня, когда я говорил «жених», но в это раз она повторяет это слова, как будто примеряя.
— «Жених». Он мне не жених, но мне нравится, как это звучит.
— Спускайся. Мама ждет.
— Хорошо.
Она идет за мной в гостиную, где нас уже ждут Бри с мамой.
— Принесли свои блокноты? — спрашивает мама.
— А нужно было? — удивляется Энн.
— Я хотела подсчитать очки, пока ваш отец в душе.
Энн закатывает глаза, шагает назад по лестнице, потом опять довольно быстро спускается.
— А нужно ли вообще подсчитывать? — спрашивает она, стоя на последней ступеньке. Она открывает блокнот на последних записях. — Мне кажется, все и так знают, кто опять выиграл.
— Уж точно не ты, — уверяет Бри. — Ты настолько была занята своим Тэннером, что на остальное времени у тебя не осталось.
— Да, — легко соглашается Энн. — Была занята… в отличие от тебя. Прости, сестричка.
Лицо Бри становится пунцовым, но она ничего не отвечает. Только глубоко вздыхает, открывая свой блокнот.
— Еще одно очко мне за то, что глаз тебе не выбила.
— Девочки! — одергивает мама, чуть повышая голос. — Полегче. До сегодняшнего вечера вы всю неделю действительно вели себя отлично. Неужели сами не заметили? Я уже даже не припомню, когда вы так хорошо друг к другу относились. Не стоит все портить в одночасье.
Энн продолжает улыбаться, но сейчас ее улыбка не кажется такой противной.
— Мама права. Извини, Бри. Я повела себя недостойно.
Я громко вздыхаю, чтобы привлечь внимание окружающих.
— Мы можем наконец-то выяснить, у кого сколько очков?
Бри усмехается:
— А чего это ты так беспокоишься? У тебя шансы выиграть минимальны.
— Да неужели? — восклицаю я, поднимая вверх блокнот. — У меня восемьдесят девять очков. А у тебя?
Бри взглядом водит по странице, подсчитывая очки. Наконец выдает:
— Быть такого не может! Ты смухлевал!
— Нет.
— Нет, смухлевал. У меня только пятьдесят три очка. Ты не мог на столько очков меня опередить.
— Серьезно? А сколько шоколадных чипсов ты обнаружила на своей подушке на этой неделе?
— Штук двадцать.
— Вот видишь!
— Нельзя… Мама, неужели можно засчитывать себе по одному очку за каждый шоколадный чипс? Я их даже есть не хотела!
— Считается само желание сделать приятное, — говорит Энн. — Мне показалось это милым. Кейд, спасибо за чипсы. Ты заслуживаешь каждое очко, которое себе записал.
Я смотрю на Бри. Она опять пунцовая и не сводит взгляда с Энн.
— Дайте догадаюсь… Ты согласна засчитать ему все эти очки, потому что все равно у тебя больше. Я права?
Энн качает головой и отвечает:
— Если бы. Он обошел меня — не догнать. Кстати, у тебя тоже больше, чем у меня. Я насчитала всего сорок девять. Похоже, я действительно на этой неделе увлеклась Тэннером. — После паузы: — Но обещаю, на следующей неделе я возьмусь за дело, поэтому берегитесь!
Бри, кажется, успокоилась.
— Я на самом деле тебя обошла?
— На самом деле. Но ты проиграла Кейду, поэтому это не важно.
— Для меня важно, — возражает она. — Это доказывает, что у тебя можно выиграть. — Бри поворачивается и смотрит мне прямо в глаза: — Осталось заставить тебя вести честный подсчет — и у меня эта игра в кармане.
Мне наплевать на то, что она говорит, я абсолютно честно заработал каждое свое очко.
— Серьезно? Тогда я…
— Т-с-с-с! — мама прикладывает палец к губам.
— Что? — удивляюсь я.
Тут из душа доносится папин голос:
— Эмили, ты не могла бы принести мне из сушки чистое полотенце? Здесь все закончились.
— Убрали блокноты, — шепчет мама. — Он вот-вот выйдет. Кейд, на этой неделе молодец. Так держать, ребята.
Бри с Энн направляются наверх, в свою комнату. Мама идет к шкафу с бельем за чистым полотенцем. Когда она вновь проходит через гостиную, я останавливаю ее вопросом:
— Как думаешь, папа будет играть с нами в «Шаги навстречу»?
— Молись об этом, Кейд, — искренне отвечает она. — Я сама молюсь.
Ночью, когда свет в гостиной потушен, я вылезаю из спального мешка, становлюсь на колени у дивана.
— Дорогой Боженька, — шепчу я в темноте, — мама велела мне молиться, вот я и молюсь. Мне просто хотелось сказать, что… что мой папа не неудачник. Поэтому, если в этой игре нет проигравших, пожалуйста, пусть он тоже захочет в нее сыграть. — Я замолкаю, не зная, что еще захочет Господь услышать. В конце концов заканчиваю простым: — Это все, наверное. Аминь.
ДеллОбычно я боюсь понедельников, потому что мне кажется, что в этот день все пойдет наперекосяк. И хотя рабочая неделя только началась, всегда такое чувство, что я постоянно опаздываю.
Однако в этот понедельник я уверен, что все будет иначе. Я в отпуске, а это означает, что мне не нужно будет сталкиваться лицом к лицу с корпоративными невеждами, которые обычно отнимают все утро понедельника, когда я делаю рывок на старте перед новым контрактом. Но в то же время везение это сомнительное, поскольку теперь мне приходится иметь дело с одной девочкой-подростком, которая, едва встав с постели, парит над землей от счастья. Не сходящая с лица улыбка за завтраком только подтверждает, что она до сих пор переживает — смакует — свой вчерашний успех у некого юноши.
Я не очень-то обрадован сложившейся ситуацией, потому что знаю, чем это все закончится, но приятно видеть, как она хоть чему-то радуется. Именно сейчас ей просто необходимо чему-нибудь радоваться. Я только жалею, что причина этой радости — молодой мужчина, которым управляют гормоны.
Я пытаюсь с ней поговорить за завтраком, но мысли ее витают где-то далеко. Чтобы удостовериться, что она ничего не замечает вокруг, я, как бы между прочим, говорю ей, что она похожа на корову. Нет, я не желаю показаться грубым, просто проверяю ее реакцию.
— Я люблю коров, — мечтательно отвечает она, глядя в окошко на океан.
После завтрака она обнимает меня и говорит:
