Минут пятнадцать мы ехали по свободной дороге. Потом Артем и Саша стали переглядываться и уставились на GPS. Артем по-русски сказал: «Что-то не так». (Сорок лет назад я учил русский в колледже и говорил неплохо. Ко времени этого путешествия я помнил его ровно настолько, чтобы понять, что у нас некоторые проблемы).
— Да знаю, — сказал Саша. Он постучал по кнопкам на панели GPS. Устройство показало: «Дорога Миллера 001». Потом экран засветился желтым:
«ОШИБКА! ОШИБКА! ОШИБКА!!»
Мои спутники посмотрели друг на друга.
— Давай попробуем эту дорогу Миллера, — сказал Артем.
— Ок! — сказал Саша, продолжая нажимать кнопки на панели.
«ОШИБКА! ОШИБКА!!»
Они озадаченно смотрели друг на друга.
Артем набрал на своем мобильном номер и поговорил с кем-то из членов группы, спрашивая направление. Вся команда была из Москвы и не знакома с дорогами Детройта. Они ответили, что спросят кого-нибудь и перезвонят.
Я обдумывал ситуацию: «Детройт, конечно, большой город, его хорошо нужно знать, чтобы не заблудиться в нем и его окрестностях. Но по карте наверняка можно найти Ford's River Rouge.»
— У вас случайно нет карты?
— Зачем карта? — сказал Артем. — У нас ведь есть GPS.
Это был не последний случай за время нашего приключения, когда, пересекая страну, русские и я не соглашались друг с другом.
— Я знаю, — сказал я, — но это не работает. Могу я взглянуть на карту?
Зеленые поля River Rouge несложно было найти. Мы находились недалеко от них. Десять минут спустя мы свернули на парковку рядом с сияющим фабричным комплексом, украшенным большими металлическими звездами.
Я вошел в помещение фабрики и оказался… на подиуме, прямо над сборочной линией. Новые корпуса грузовиков двигались между роботами, которые вращались с жуткой скоростью, извергая искры. Вереница была бесконечной. Даже с подиума не было видно, где она начиналась. Я подумал, что каждый будущий грузовик Соединенных Штатов рано или поздно оказывается на сборочном конвейере.
Я чувствовал себя довольно странно, оказавшись здесь. Истоки этого странного ощущения глубоко уходили в историю нашей семьи.
В 1920-м мой двоюродный дедушка, архитектор Альберт Кан, разрабатывал и строил первый River Rouge для Генри Форда: промышленный комплекс, который резко изменил картину индустриального мира. Он занимал больше сотни акров. Процесс производства начинался с плавки металла и заканчивался готовыми автомобилями. За время их многолетних отношений Кан выполнил больше тысячи заказов для Форда и проявил себя, как ведущий промышленный архитектор.
Жизнь полна иронии. Кан был евреем, а Форд антисемитом. Форд написал и опубликовал всемирно известный памфлет под названием «The International Jew» («Международное еврейство»).
Адольф Гитлер хранил несколько экземпляров этого памфлета в своем кабинете в качестве подарка особо важным посетителям.
Впрочем, Форд, симпатизировавший фюреру, когда тот пришел к власти, вовсе не считал себя антисемитом. Больше того, он думал, что, нанимая на работу таких людей, как Альберт Кан, тем самым доказывает свое лояльное отношение к евреям. В свою очередь, Кан считал, что его главный клиент просто не осведомлен о некоторых аспектах жизни и продолжал работать на него. Но в 1938-м Гитлер наградил Генри Форда орденом Немецкого Орла, самым почетным орденом нацистской Германии для иностранцев, и Альберт Кан понял, что не может продолжать отношения с нацистским орденоносцем в прежнем их виде и решил круто их изменить. Кан всегда лично встречался с Фордом, обсуждая бизнес. Теперь он попросил своего брата и моего деда, Моритца, взять на себя эту миссию.
В 1929-м советское правительство вышло с предложением к фирме Albert Kahn, Inc. Советы предложили заключить контракт о наблюдении за индустриальным строительством в СССР, предусмотренным первым пятилетним планом. Политика фирмы была консервативна, но началась Великая депрессия, и заказы было трудно получить. Советы отрезаны от мира, их валюта неконвертируема. По достижении результата контракт должен был быть оплачен золотом. Кан принял предложение и в 1930-м возглавил коллегию из тридцати инженеров и конструкторов, которые направились в Москву. Восемнадцать месяцев они наблюдали за строительством более чем 500 промышленных объектов, включая легендарный Сталинградский тракторный завод. Они также обучали сотни молодых русских, выпускников технического института. Моя бабушка сопровождала команду американских специалистов. Потом, вернувшись домой, она рисовала картины, графику. Сюжеты были посвящены испытаниям, вынесенным советским народом.
СССР тратил огромные средства на инструменты и оборудование, необходимые для строительства промышленных объектов. Делалось очень много и для того, чтобы иностранные специалисты не нуждались ни в чем в бедной, полуразрушенной стране. Один маленький пример: мои дедушка с бабушкой жили в отеле «Националь», в прекрасном номере с видом на Тверскую. Кроме благоустроенного жилья, правительство предоставило в их распоряжение на полный рабочий день квалифицированного помощника. Его основной обязанностью была закупка продуктов. Советское правительство хотело быть уверенным, что у американцев достаточно хорошей еды.
Резкий поворот событий пришелся на 1938 год, когда мой отец, названный в честь его знаменитого дяди, работал в семейной фирме. Недавний радикал, он после Великой депрессии и гражданской войны в Испании начал писать антифашистские речи, часть которых посвятил деловым отношениям Форда с немцами. Это не понравилось руководству фирмы, которое в достаточно жестких выражениях сообщило ему, что его речи создают ситуацию, наносящую непоправимый вред общему делу. У него и у его знаменитого дяди одинаковые имена, а он, человек с таким именем, критикует самого крупного клиента семейной фирмы. Они предупредили его, что он должен выбрать между его речами и его работой.
Мой отец усмехнулся: «Хорошо, я полагаю, что больше не работаю в фирме». Он повернулся, чтобы уйти, и остановился: «Ради Бога, как вы можете сидеть здесь и работать на этих людей?! Вы роете могилу для своих собственных внуков».
Автомобильные заводы, которые построил Генри Форд в Штатах и Германии, играли значительную роль в войне, производя танки, грузовики, самолеты. В Советском Союзе такие же заводы были построены и сконструированы Альбертом Каном. Они помогали русским перегонять нацистов в производстве танков и самолетов в период титанической, решающей битвы на Восточном фронте. Сталинградский тракторный завод даже тогда, когда его почти сровняли с землей, играл центральную роль в героической обороне города на поворотном этапе войны.
Шестьдесят четыре года спустя я стоял на подиуме, над сборочной линией завода Форда, думая об Альберте Кане, его архитектурном даре, о тех компромиссах, на которые он был вынужден пойти, чтобы остаться в бизнесе. Думал я и о Генри Форде, его конструкторском гении, о том, что он обожал Гитлера, когда тот пришел к власти. Это была странная, только ему присущая смесь великодушия и прогрессивных идей с пуританским консерватизмом. Трудно было представить, что в одном человеке причудливо сочетались деревенский романтизм, наивные политические взгляды и фанатичная вера в технический прогресс. И поражало меня, что эти вопиющие противоречия повлияли с такой силой на многих и многих людей. На всю мою страну. И не только.
* * *
В помещениях завода River Rouge есть маленький музей. В этом музее представлена ретроспектива автомобилей Форда, начиная с «Модель-Т» и знаменитой «Thunderbird» ранних 50-х. Они безмолвно стояли в арках под яркими лампами, сверкающие и такие же новые, как будто только что с конвейера.
Я всегда восхищался старыми машинами — в этом есть что-то успокаивающее, можно позволить своему воображению вернуться в далекие времена.
Я стоял и восхищался гордостью Форда — седаном с новым V8-двигателем 1935 года. Такой же купили Ильф и Петров для путешествия по Америке. Машина прекрасно сохранилась. Мне даже почудилось, что русские писатели вот-вот опять тронутся в путь. Что-то увидят они теперь, спустя шестьдесят с лишним лет?
Мои мысли прервали чьи-то шаги. Я оглянулся. И увидел пожилого чернокожего мужчину, одетого в чистейшую отглаженную рубашку и галстук-бабочку. Он тихо ступал, его лицо было задумчивым.
— Вы можете сфотографировать машины, — предложил он.
Поблагодарив его, я сказал, что у меня нет камеры и поинтересовался, работал ли он здесь раньше.
Оказалось, что мистер Вильям Фортной — самый старый рабочий «Ford Motor Company»: 67 лет проработал на фирме! Начал шейкером в 1939-м, когда ему было девятнадцать. Тогда в процессе отливки корпусов двигателей V8 использовался песок. Чтобы отлитые блоки очистить от песка, надо было их поднимать и шейкерить, то есть трясти. «Это была самая тяжелая работа на фабрике, — сказал мистер Фортной. — Но я был молод. Я был тогда очень сильным и молодым. Я был очень выносливым шейкером!».
