Вокруг – мироздание, а мы успокоенны и тихи в ожидании нового дня, чей незамысловатый узор уже различим за окном.
* * *
Весной я вновь очутился в той деревне, где Тигл едва не лишился носа.
Тигл был со мной. У него как раз кончились таблетки, и я взял его в дорогу, чтоб, заскочив в ближайший город, купить лекарство и тут же ему дать. Я не хотел, чтобы припадок настиг его в одиночестве.
С Кержаком они проживали в огороженных вольерах, но Мур приходил к обоим. Временно потерявший память Тигл мог убить его.
Я помнил тот давний случай у забора с огромным алабаем, едва не убившим Тигла, но он уже не занимал меня: с тех пор прошло два года.
В этот заезд я обнаружил в деревне сельмаг. Из любопытства заглянул туда, заодно купил, чтоб напоить утомлённого дорогой Тигла, баклажку воды. Миска у меня была.
Покрутившись по деревне, я не нашёл потайного места, где бы мог спокойно выпустить собаку, и, мимо того самого дома, выехал за околицу. Тигл равнодушно смотрел в окно. «С его припадками и не такое забудешь», – подумал я.
Я открыл Тиглу дверь. Он беззаботно спрыгнул – и пошёл вдоль обочины к ближайшему столбу, принюхиваясь, как обычно делают собаки. Не подозревая ни малейшего подвоха, я открыл багажник и достал его миску, держа баклажку в левой руке.
– Тигл! – окликнул я, захлопывая дверь, – но не увидел его у столба, где он только что был.
Удивлённый, я сделал резкий шаг вбок и обернулся.
Тигл, будто подхваченный несусветным ветром, летел к тому самому дому.
Рванувшись следом, я увидел, как Тигл пронёсся вдоль забора, не собираясь повторять прошлую ошибку. У ворот он сделал плавный полукруг, чтобы набрать скорость, и ударился в них всей своей стокилограммовой, обращённой в единый заряд тяжестью с тем остервенением поступка, когда на удачу даётся один шанс, а права повторной попытки – нет.
Одна створка ворот была успешно им выбита – и зависла, скривясь, на верхней петле; он ворвался на чужой участок.
Того пса во дворе не было – и Тигл со вздыбившейся на холке шерстью кружил, принюхиваясь, вдоль каменного дома с чёрной крышей, ища вход.
Сквозь перестук своего сердца я услышал даже не лай, а рёв: та собака находилась в гараже.
Ворота гаража были железными, и удары с той стороны зримо раскачивали их.
Тигл, догадавшись, откуда стоит ждать врага, выбежал к воротам и стал напротив: весь состоящий из ненависти и предчувствия.
Я наконец увидел, как выглядел гладиатор, выходивший на арену за несколько минут до своей или чужой смерти.
…Здесь я и подцепил поводок к строгому ошейнику Тигла.
– Всё, – сказал я. – Ты победил.
