Мне вечно хотелось есть, помню, мама пекла калачики с лебедой. А ещё я постоянно мёрзла. Однажды Павлик пошёл за хворостом, а я очень близко подошла к печке, и так случилось, что на мне загорелось платье, хорошо, что брат вовремя прибежал, тушил прямо на мне, напугались сильно с ним. Самое яркое моё воспоминание было связано со Сталинградом. Мама почему-то решила, что нам там будет легче, и мы переехали в разрушенный город. Там мы поселились, как в повести Короленко «Дети в подземелье», то есть под землёй, вырыли небольшой котлован, сверху положили доски, как крышу, благо было лето, там мы и жили. Иногда мама на мусорке находила картофельные очистки, из них варила суп, добавляя лебеду. Ещё в памяти остался салют, такого салюта я больше нигде и никогда не видела. Память моя выхватывает ещё такой момент: папа с фронта умудрился прислать нам посылку, когда её вскрыли, я не помню, что там ещё было, но одну вещь хорошо запомнила — голубой перламутровый детский плащ. Я его сразу схватила и надела. Как я была радёхонька, ведь подобных вещей у меня тогда не было. Но радость быстро закончилась. Мама спросила, хочу ли я кушать? Да, мотаю головой, тогда плащ на рынок надо отнести. Обменять на продукты. Со слезами на глазах я отдала свою голубую мечту маме. Ещё помню случай, мама послала за хлебом, дала карточку, а сама в ночь на дежурство, я и пошла к хлебному ларьку, я должна была продержаться до утра, чтобы получить заветную буханку хлеба, но уснула на лавке, проснулась — и в слёзы, поняла, что проспала очередь. Но нет, меня успокоили женщины, разъяснив, что дали мне поспать, а очередь сохранили. Довольная, с хлебом бежала домой, погрызла с обеих сторон корочки. Но мама не ругалась.
А сколько было радости, когда закончилась война, и папа вернулся домой! К нам все соседи собрались порадоваться нашему счастью, ведь многие не дождались своих близких людей.
Ох, Валечка, всего не расскажешь, какое было моё «лихое военное детство». Затем школа, учёба мне давалась легко, всё схватывала на лету. После школы я поехала в Куйбышев и там выучилась на прессовщицу. Представь себе огромный цех, а в нем — кузнечный пресс на пять тысяч тонн. Здесь я, Валюша, словно в аду побывала, чуть не оглохла от грохота. Меня не хотели отпускать с работы, работала-то на совесть. Но это не моё, мне петь хотелось. Петь, на сцене выступать, народ веселить, радость людям нести.
Вскоре я уволилась с завода и поступила в Волгоградское училище искусств. Окончив отделение оперетты, я с большим удовольствием отработала четыре сезона в театре Саратова. Как давно это было, кажется, в том веке, да оно так и есть, ведь был тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год! В оперетте Дунаевского «Сын клоуна» я в главной роли Ирины. Но моей любимой ролью в то время была Эльза-бандитка из «Свадьбы в Малиновке», вот оно, моё амплуа, аплодисменты собирала. В семьдесят первом приехала на «почтовый», после оформления сразу поехала на гастроли, и где я только не была: в Златоусте, Усть-Каменогорске, Семипалатинске, поездила везде и ролей немало сыграла. Но в театре Томска-7 долго не задержалась, так получилось… Тут я не буду в подробности вдаваться, — Лидия слегка прикусила нижнюю губу, глубоко вздохнула и я почувствовала её душевную рану.
— Не надо, вычеркни этот клочок из памяти.
— Если бы, если бы я смогла… Было время, я пела в ресторане и работала худруком в военно-строительной части, а ещё на полставки вместе с Александром Шишкиным подрабатывала диктором на северском радио. Но однажды я узнаю, что на томском телевидении объявлен конкурс дикторов. Решила рискнуть, подала заявление, голос у меня был поставлен, да и внешность не подводила.
— Ты и сейчас в отличной форме, — перебиваю её, на что она скромно улыбнулась, бросив фразу:
— Нет, уже сдаю. Но тогда Николай Александрович Лавровский, кстати, он для меня Человек с большой буквы, мой учитель, наставник! Он же меня отговорил, тогда он был председателем комитета по телевидению и радиовещанию: — Зачем вам работать диктором, Лидия Васильевна? Вы же — актриса, знакомы с искусством! Предложил редактором художественных программ на областное радио.
— Какой из меня редактор, ведь я не журналист?
— Ничего, научим, — пообещал он.
Затем меня отправили на курсы повышения квалификации в Москву, их я тоже с отличием окончила. И началась у меня с той поры нелегкая, но очень интересная, насыщенная яркими событиями жизнь. Я встречалась с очень талантливыми людьми, общалась с ними легко и непринуждённо. За свои двадцать лет работы на областном радио я исколесила всю область вдоль и поперек. Для меня это была большая школа. Тряслась в вагонах поездов, пробиралась в самую глубинку по бездорожью на газике, а иногда не один километр приходилось проходить пешком. А какие были тёплые, незабываемые встречи! Всё было… но это мне в радость и интересно, я любила и люблю людей с их судьбами и обычаями. Моими героями репортажей были самобытные художники, писатели, ремесленники, певцы. Я рассказывала о фольклорных ансамблях и драматических коллективах, музыкальных школах, Домах культуры, о творческой жизни не только в Томске, но и в районах области — фестивалях, концертах, конкурсах. Мои передачи жители региона старались не пропускать, им было интересно. Все эти годы я не переставала удивляться, насколько талантливые, душевные и при этом очень простые люди-самородки живут в районах области. Членом Союза журналистов я являюсь с тысяча девятьсот семьдесят девятого года.
Мой секрет прост. Я старалась не затрагивать интимной жизни звезд. Мы говорили больше о творчестве, о семье, о целях, достижениях… Ведь настоящий талант славен своим голосом, умением танцевать, исполнять музыку, играть в кино. Особенно запомнилась встреча с Александром Серовым. В декабре приехал, холодно было, и в гримёрке Дворца зрелищ и спорта тоже не тепло. Нам пришлось с ним изобрести новый жанр «Интервью под шубой». Он накрыл нас своей дорогой шубой, так и общались. Брала интервью и у Аллы Пугачевой, Софии Ротару, Эдиты Пьехи, Александра Серова, Яака Йоалы, Владимира Спивакова, у Андрея Миронова, с ним очень теплая и интересная была встреча, увы, через год его не стало. А также у совсем юных тогда дарований Вадима Репина, у звезд кино Николая Караченцова, Марка Захарова, Виталия и Юрия Соломиных и у многих других. Кстати, с Эдитой мы так сдружились, что потом много лет переписывалась, у меня сохранилась наша переписка и её теплые поздравления в честь моего юбилея.
Очень много передач было связано с Северском. Я впервые рассказала в открытом эфире Томска о талантливых людях, творческих коллективах и конкурсах закрытого города, несмотря на строгий контроль обллита. Мои программы были тщательно прослушаны и прочитаны, нельзя было, чтобы хоть одно название подразделений СХК промелькнуло в эфире. Секретность накладывала отпечаток.
До тысяча девятьсот девяносто шестого года я работала на областном радио. Мои программы звучали по всероссийскому радио. Замечательный человек, северский композитор Алексей Николаевич Трофимчук, я о нём на сорок минут очерк сделала по всесоюзному радио, про Карбышева Михаила делала, да про многих, полно талантливых людей. А затем главный редактор СТ-7 Ольга Ермолова позвала меня на северское телевидение. Вот здесь я показала свои умения в журналистике. Подготовила немало передач и сюжетов о ветеранах войны, педагогах, писателях, народных умельцах. Потом я работала на радио Северска и параллельно — в пресс-службе «Химстроя». Выпускала радиожурнал «Строитель» и программу «Переулками памяти», написала несколько статей в «Диалог». Рассказывала я о деятельности предприятия, но прежде всего о людях: каменщиках, бетонщиках, малярах, штукатурах. В эфире звучал не только их голос, живой рассказ о буднях стройки, о своей судьбе, но и музыка.
Я сильно любила свою работу, двадцать лет на радио были самыми значимыми в моей жизни, самыми счастливыми! Летела на работу, в радость всё было! Я до сих пор поддерживаю связь со многими строителями. Благодарна своей судьбе за то, что она подарила мне такую интересную, многообразную творческую жизнь. А в жизни многого добилась благодаря моему мужу. Он всегда был моей опорой и поддержкой.
