– У тебя будет ребенок. Это – твое будущее, – говорил отец.
– Я смогу добиться чего-то и с ребенком. Я тебе хоть миллион примеров приведу, – обижалась Варя. Отец кивал и замолкал, чем еще больше бесил Варвару. «Беременных нельзя волновать!» Вот почему он замолкал. Он стал таким заботливым, постоянно переживал, не забыла ли Варя зонтик, на всякий случай, и поела ли она, и как она спала, и не пора ли ехать сдавать анализы.
Больше всего на свете дочь хотела, чтобы папа смог гордиться ею. А как это теперь сделать – она представляла себе очень плохо.
– Варвара? Ты чего здесь стоишь? – Марина Ивановна подошла к ней, когда та все еще стояла перед закрытой дверью и собиралась с силами, чтобы войти – и в класс, и в новую жизнь.
– Марина Ивановна? Здравствуйте, – смутилась Варя, а вслед за ней смутилась и Марина Ивановна. Она и думать забыла о том, что случилось, и вдруг перед ней возникло живое напоминание, прикрытое однотонным джинсовым сарафаном. А она еще хотела сделать замечание, что, мол, нельзя в таком виде. Что нужно соблюдать порядок и где, вообще, форма.
– Как ты себя чувствуешь? – вопрос на миллион. В смысле, Варя уже миллион раз отвечала на этот вопрос. Нормально она себя чувствовала, почти так же, как и до беременности. Особенно бесило то, что половину вещей, которые дочь так любила делать, ей этим летом запретили. Купаться в речке нельзя, потому что вдруг там какие бактерии. И переохлаждаться нельзя. В поход не пошли, потому что там комары, спать надо в палатке, а это же немыслимо, чтобы беременная женщина спала в палатке. На самолете нельзя, на поезде душно, и неизвестно, кто с какими вирусами в него сядет.
– Все хорошо, Марина Ивановна.
– А тебе разве можно… в школу? – запоздало спросила учительница и тут же покраснела и отвела взгляд. Варя решительно вдохнула и открыла дверь.
Они все были там, сидели за своими партами. И еще более рыжий, весь в веснушках, улыбчивый Димка Грачев, и задумчивая, бледная Маша, и все остальные. Весь класс обернулся, все они замолчали разом, то ли из-за того, что учительница вошла, то ли все-таки из-за Вариного «явления» – кто его разберет. Варя попыталась пересилить дрожь в коленях, она улыбнулась и оглянулась по сторонам в поисках свободного места. Единственное место было на задней парте, и Варя направилась к нему, когда вдруг услышала знакомый колос.
– Садись со мной, а? – Маша говорила тихо, словно с усилием. Варя растерялась, остановилась и нахмурилась.
– Ты уверена? – пробормотала она. – Может быть, это не такая уж хорошая идея.
– Я так соскучилась. В конце концов, чего тут такого? – пожала плечами Маша. – Сын же за отца не в ответе. А я за брата что ж?
– Так, девочки, садимся. Записываем тему… – Марина Ивановна пришла в себя и взяла бразды правления в свои руки. Варя помедлила еще секунду, а затем махнула рукой и медленно опустилась на стул. Машино лицо просветлело.
– Только не спрашивай меня, как я себя чувствую, – потребовала Варя. – Не представляешь, как я задолбалась отвечать на этот вопрос по десять раз на дню.
– Не буду, – пообещала Маша, улыбаясь. И они открыли учебники.
– Как дела? – спросила Варя, когда урок уже набрал обороты. – Как лето?
– А никак. Родаки всех наказали, потому что надо же… – тут Маша запнулась, запоздало осознав, что жаловаться Варе на то, что все «летние» деньги ушли на коротышку-адвоката, мягко говоря, неэтично.
– Ладно, брось. Брат твой может идти в ад, если ему так угодно. И плевать мне на него.
– Мне тоже, если честно. Я всегда говорила, что он придурок.
– Точно! – удивленно кивнула Варя. – И правда говорила! А я и не верила!
– А теперь выяснилось, представляешь, что он еще и не сдал летнюю сессию! И ему теперь надо кучу всего пересдавать, а не факт, что пересдаст. Папа у него «Ниссан» отобрал и продал.
– Так он что, может, в армию пойдет? – обрадовалась Варя.
– Я бы очень хотела. Хотя бы один год счастливого детства! Только вряд ли мне это светит. Мать воет, что в армии его обидят или изнасилуют и что надо срочно что-то решать. Так что отмажут. Не сомневаюсь. Не видать мне детства.
– Да уж, – тихо рассмеялась Варя, стараясь не привлекать к себе внимания Марины Ивановны. – Мне тоже.
– А… кто будет, хоть можно спросить? – осторожно поинтересовалась Маша, боясь каким-то образом расстроить подругу. Ведь говорят же, что беременные женщины взрывоопасны, как тротил.
– Кто-кто?! – фыркнула Варя. – Племянник твой. Или племянница.
– А точнее?
– Точнее узнать не удалось. Представляешь, мне трижды делали УЗИ, и все три раза эти идиоты говорили, что не могут установить пол ребенка точно. Либо девочка, либо мальчик! – рассмеялась она. – С таким же успехом я могла пойти к цыганке. Может, даже больше узнала бы.
– И когда все случится?
– Не знаю, лишь бы не на уроке, знаешь, – рассмеялась Варя.
Как в воду глядела. Все случилось на алгебре. Началось еще утром, до школы, только Варя почему-то приняла все за проблемы с желудком, которые, если быть честной, за время беременности случались не так уж и редко. Бывало, да-с. Съешь что-нибудь не то, а ребенок неизвестного полу возьмет да и откажется. Неприятностей не оберешься.
На дворе был октябрь. До конца четверти оставалось всего ничего, и свобода. Рожай в свое удовольствие. Только бы доходить четверть. Тем более что официальный срок был поставлен на середину ноября, и пропускать учебу Варя не хотела. Что бы там папа ни говорил, а она еще покажет. К тому же весь класс за два месяца уже даже привык к тому, что одна из девочек, как бы это выразиться… ну, не такая, как все. И что? Чего тут такого? Подростки все, если вдуматься, не такие, как все. Каждый считает себя особенным, а Варя – что ж, надо признать – и вправду была немного другой. Временно. До конца алгебры.
– Что за фигня… – подскочила Варвара на месте прямо посреди урока. И сразу все стало окончательно ясно. Желудок тут был ни при чем. На ее столе лежала тетрадь с неоконченной задачей. Под партой растекалась лужа. Варя стояла и растерянно смотрела на это безобразие.
– Мать его, ты ж рожаешь! – закричала Маша и тут же перепугалась до чертиков. Как и все остальные, впрочем. Все повыскакивали со своих мест, математик вообще чуть не стал жертвой сердечного приступа. Согласитесь, не каждый день у тебя на уроке рожают десятиклассницы. Но как-то справился. Побежал за директором – переложить ответственность. Та прилетела, как Чип и Дейл, на помощь. Но вместо того, чтоб помогать, принялась орать и всплескивать руками. Марина Ивановна тоже прискакала, хотя у нее даже урока в это время не было. Из учительской принеслась. И медсестра, первая и единственная, кому пришло в голову позвонить врачам.
Варя сидела или, скорее, полулежала на неудобных деревянных стульях и разговаривала с мамой по телефону. Одноклассники бегали в истерике. Дима Грачев с умным видом говорил, что нужны кипяток, полотенца и зачем-то еще жгуты.
– Какие жгуты? Ты спятил, Грачев?! – прошипела змеей Марина Ивановна.
– Чтобы перетянуть… что-то, – пробормотал он.
– Что перетянуть? – рявкнула Маша. – Горло тебе?
– Да, мам, точно, – всхлипнула Варя и вытерла нос кулаком. – У меня воды отошли, так что я вполне уверена. Папе? Нет, я не буду ему звонить. Боюсь, мам! Ты сама ему позвони, пусть он на тебя орет.
– «Скорая» едет? – нервничала директриса.
– Пробки, говорят, Ленинградка стоит без движения, – хмурилась медсестра.
– Пусть присылают химкинскую! – закричал математик.
– Черт, черт, черт! – тут уж Варя согнулась от боли. – Сейчас рожу!
– Вот к чему приводят ранние половые связи! – и директриса подняла вверх указку.
Наверное, до самой этой минуты Варя не понимала до конца, что все это – правда, что все это – реально, не понарошку. Море вопросов, ни одного ответа, даже на вопрос – кого ждешь, мальчика или девочку. «Скорая» уложила Варю на каталку. Девочка смотрела на пластиковые квадратики, которыми был отделан потолок школы. Врачи «Скорой помощи» нацепили ей на руку прибор измерения давления, какие-то датчики присобачили к животу.
– Сердцебиение в норме. Везем! – кричал кому-то в рацию доктор в синей форме. – Что ж вы так, дорогая моя? Разве можно до такой степени тянуться к знаниям? Не могли хотя бы сегодня прогулять?
– Я не знала, – слабо улыбнулась Варя, и доктор мягко похлопал ее по плечу.
– Все будет хорошо. Все мы успеем. Оценку-то какую поставили?
– Я не успела решить задачу.
– Поставите нашей будущей мамочке пятерку? – весело спросил доктор у математика. Тот встрепенулся и склонился к Варе.
