— Ну вот, началось. С севера шли черные тучи. Сегодня утром я слышал прогноз погоды. Сказали, что надвигается сильный снегопад.
— Значит, будет снежное Рождество?
— А ты этого хочешь?
— Я еще никогда не видела такого.
— На санках кататься хорошо. Но дорожным рабочим и службе снегоочистки здорово достанется.
Поездка подходила к концу, трактор уже полз вверх по склону, ведущему к зданию гольф-клуба. Рори свернул к автомобильной стоянке, заглушил двигатель, открыл дверцу и вылез из кабины.
— Доберешься отсюда сама?
Снег падал ему на волосы, на плечи его теплой спортивной куртки. Люси тоже выбралась из кабины. Рори вытащил Горацио и поставил его на снег. Пес встряхнулся и даже завилял своим пушистым хвостом. Снежинки неслись и кружились в воздухе; подморозило, под ногами скрипел снег. Люси смахнула упавшую ей на нос снежинку, вынула из кармана поводок, и Рори прикрепил его к ошейнику.
— Ну вот, — улыбнулся он. — Пока.
— Огромное тебе спасибо.
— Увидимся завтра вечером.
— Да.
Люси стала спускаться с холма, а снег все падал и падал. Горацио бодро ковылял рядом с ней. Сначала ему надо сделать ванну с дезинфицирующим составом, как сказал Рори, а затем, вероятно, придется пойти к ветеринару. Люси надеялась, что Элфрида не рассердится на нее. Поймет, что Люси совсем не виновата. Она слышала, как позади нее трактор тронулся с места, и обернулась, чтобы помахать Рори, но валил такой густой снег, что ничего не было видно.
Люси едва передвигала ноги, она была совершенно разбита. Этот день она запомнит навсегда. Долгая-долгая прогулка, потом ужасная собачья драка, потом поездка на тракторе, снегопад, а еще приглашение на танцы. Скорее бы добраться до дома и рассказать обо всем Оскару и Элфриде.
Элфрида испытала огромное облегчение, когда внизу хлопнула входная дверь и Люси окликнула ее. Время близилось к полудню, но темно было, как вечером, и мир за кухонным окном был точно закутан в белое одеяло — снег все шел и шел. Элфрида уже кляла себя, что поступила так безответственно, отпустив девочку одну. Какие только ужасы ей не мерещились. Оскар в гостиной, у камина, читал газету и, по-видимому, ничуть не беспокоился. Каждый раз, когда Элфрида бросалась к окну, он уверял ее, что Люси — вполне разумная девочка, и с ней Горацио, нельзя же опекать ее всю жизнь. Все это Элфрида и сама прекрасно знала.
Она возвратилась на кухню приготовить что-то к ланчу и начала чистить картофель, однако держала ушки на макушке. Услышав голос Люси в прихожей, побежала встречать девочку. Люси и Горацио, белые от снега с головы до ног, стояли на коврике перед дверью.
В теплой кухне Люси скинула куртку и стянула с ног башмаки, взахлеб рассказывая о своих приключениях.
— Этот жуткий пес, ротвейлер — он бежал без поводка, — набросился на Горацио и стал его терзать, и тут на тракторе подъехал Рори Кеннеди, он ужасно смелый. Он накричал на хозяйку ротвейлера и привез нас обратно к гольфклубу на своем тракторе, и тут пошел снег. Ах, Элфрида, мне так жаль, но я не смогла отогнать этого ротвейлера. Бедный Горацио, он весь в ранах и ссадинах. Рори сказал, надо сделать ему дезинфицирующую ванну и, может, даже отвезти к ветеринару. А есть у нас что-нибудь для этого? Если нет, я могу сбегать в аптеку и купить… Ох, как я испугалась! Я думала, он загрызет Горацио до смерти.
Люси была ужасно расстроена всем этим происшествием и в то же время странным образом радостно возбуждена — ведь она выдержала испытание, Горацио жив и она привела его домой. Щеки у нее раскраснелись, глаза блестели. Такой оживленной Элфрида ее еще не видела.
Горацио с жалобным видом сидел на коврике.
— Что случилось, Горацио? — Элфрида наклонилась к бедняге. — На тебя набросился свирепый зверь?
— Он лаял, — призналась Люси, — но не очень.
— Только глупые псы лают на ротвейлеров.
Элфрида поднялась наверх за бутылкой «Деттоля», Люси наполнила теплой водой большую фаянсовую раковину в посудной. Они погрузили в воду Горацио, и весь снег, прилипший к лапам и груди, сразу растаял. Душа тут не было, но Элфрида отыскала старый кувшин и стала поливать пахнущую больницей воду на спину, ноги и шею Горацио. Он сидел мокрый, в страдальческом молчании, но к концу процедуры Элфрида не обнаружила никаких серьезных ран, только несколько следов от укусов, которые, как она надеялась, со временем сами собой заживут. Больше всего был искусан живот, а одно ухо слегка надорвано, но в целом Горацио пострадал не сильно.
Люси облегченно вздохнула.
— Значит, нам не нужно везти его к ветеринару?
— Думаю, нет. И хорошо — я не знаю, где его найти, а при таком снегопаде вообще ехать никуда невозможно. — Элфрида дала стечь воде, вытащила Горацио из раковины, перенесла его на кухню, завернула, точно бедуина, в чистое махровое банное полотенце и, осторожно похлопывая, вытерла. — Теперь у нас два инвалида. Может, нам повесить вывеску «Частная лечебница»?
Люси вдруг всплеснула руками.
— Какой ужас! Я совсем забыла о Кэрри! Неужели она все еще спит?
— Думаю, да. Из ее спальни не слышно ни звука.
— А где Оскар?
— В гостиной.
— Пойду расскажу ему все.
— С твоих джинсов течет вода. Сначала тебе надо переодеться в сухую одежду, а всю мокрую принеси сюда, мы повесим ее сушиться.
— Поняла. — Люси направилась к двери, но, дойдя до нее, обернулась. — Элфрида…
— Что, лапушка?
— Знаешь, Рори Кеннеди очень славный. Но у него крашеные волосы.
— Крашеные волосы? — Элфрида изобразила ужас на своем лице. — Представь только, что сказала бы твоя бабушка!
Люси ответила ей голосом Доди:
— Отвратительно!
Потом состроила гримаску и вышла. Элфрида услышала, как она, перескакивая через две ступеньки, помчалась в мансарду.
Было три часа дня, когда Элфрида пошла проведать Кэрри. Снег перестал, но хмурый день уже перешел в вечер, и ей пришлось включить везде электричество и задернуть занавески. Она негромко постучала в дверь комнаты Кэрри и осторожно отворила ее.
— Кэрри?
— Я не сплю.
В сумраке комнаты Элфрида увидела голову племянницы на белой подушке. Она подошла и включила маленькую лампочку возле кровати. Кэрри потянулась и улыбнулась тетке.
— Который теперь час?
— Три часа дня.
— А я думала, уже ночь.
— Был сильный снегопад, снегу выпало на четыре дюйма. Сейчас пока перестал. — Элфрида подошла закрыть окно, задернула тяжелую штору, и маленькая спаленка тут же стала защищенной от всех стихий. У изголовья уютно горела лампа, по углам таились густые тени. Элфрида присела на край огромной кровати. — Как самочувствие?
— Я точно провалилась в небытие. Как это я умудрилась так долго проспать?
— Ты была такая уставшая. Хочешь чего-нибудь съесть? Или чаю? Или чего-нибудь еще?
Кэрри подумала.
— Чай — это божественно. И мне нужно кое-куда…
Она выбралась из постели: тонкие длинные руки, длинные ноги, батистовая ночная рубашка. Дотянулась до халата и завернулась в него, туго затянув поясок на тонкой талии. Элфрида пошла на кухню кипятить чайник. Она приготовила поднос для них обеих, отыскала очень дорогое и очень вкусное печенье, которое Оскар в один из своих походов по магазинам почему-то решил купить. Поднявшись с подносом наверх, она обнаружила, что, умывшись, почистив зубы и причесав темные волосы, Кэрри снова улеглась в постель. Не забыла она и подушиться любимыми духами — как видно, почувствовала себя куда лучше.
— Элфрида, ты ангел! Мне так стыдно — столько хлопот.
— Никаких абсолютно. Я рада, что вы с Люси сможете отдохнуть.
— Тут так тихо. А где же все?
— Как только снег перестал, Оскар и Люси решили отправиться по магазинам, хотят купить украшения для елки.
— Где же они их найдут?
— Понятия не имею. Быть может, в скобяной лавке. Люси выводила на прогулку Горацио, у них было ужасное приключение… — Элфрида поведала Кэрри сагу о Горацио и ротвейлере. Кэрри, конечно же, ужаснулась, но и порадовалась за Люси, которая проявила такое самообладание.
— Вот это приключение! Довольно опасное, но, может, это как раз то, чего Люси не хватало. В Лондоне у нее такая скучная жизнь с Доди и Николой. Обе они эгоистки и начисто лишены хотя бы самого скудного воображения. Я даже представить не могу, каково было бы мне в детстве, если бы не Джеффри. А у Люси нет Джеффри и, по сути, нет отца. Доди и Никола ужасно ограниченные люди, Люси они ничего не могут дать. Разговор у них один — перемывают косточки знакомым, причем в основном осуждают, или обсуждают наряды.
— Что же бедная девочка делает весь день?
— Большую часть дня она проводит в школе. Но у нее приятная маленькая комнатка в квартире, ее собственная, и есть подружка Эмма…
