Надо сделать паузу. Хрупкий самозабвенно выбивал на клавишах ритм.
– Можно мне воды?
– Разумеется, но отвечайте на вопрос!
– Сегодня утром. В момент аварии.
– Он представился?
– Да. Он сказал, как его зовут.
– Вы знали, кто это?
– Слышала. У нас в газетах про него пишут.
– Почему вы доверили его помощнику машину?
– Ну просто… Как знакомому…
– Куда вы направлялись в момент задержания вас в районе Ля Бокка?
– В гостиницу.
– Вы находились с ним в интимных отношениях?
Что за наглость?!
– Нет, нет, нет! – тут я не соврала. Интимных отношений нет!
– Вы находились во Франции по приглашению мсье Канторович?
– Нет!
– Ваше приглашение оформлено компанией, принадлежащей французским бизнес-партнерам мсье Канторович.
Бац! Надо было сообразить, что это всплывет. Мне и ему сообразить!
– Возможно, я об этом не знала.
– Вы были знакомы с мсье Канторович до аварии? В Москве вы были знакомы?
– Лично – нет!
Первый раз лжесвидетельствую. Честно говоря, это отвратительно. И, главное, непонятно зачем. Зачем он просил сказать, что мы незнакомы? Какой смысл?
Я держалась стойко. Но это было уже совсем не смешно. Меня несколько раз поймали на вранье.
Они мучили меня еще полчаса. Вопросы повторялись по кругу, дополнялись, перемешивались в свободной последовательности. Мне было уже сложно контролировать ответы.
– Почему вы не улетели сегодня? – наконец спросили они меня.
– Я собиралась, я бы улетела, если бы не оказалась здесь.
– Вы были задержаны за два часа до вылета вашего самолета. Вы не ехали в аэропорт.
– Тут все близко. Могла бы и успеть.
Они поняли, что я вру. Приговор – встать, суд идет! Интересно, какие здесь тюрьмы?
Переводчик и Хрупкий ушли.
Потом я опять шла по коридору. Лавки вдоль стены были заполнены арестантами. Меня разглядывали – двое арабов, один пожилой дядька неопрятного вида, подростки лет пятнадцати в одинаковых желтых куртках – такие же зэки, как я. Кроме меня, женщина была только одна – пожилая тетка, по виду не француженка. Меня ввели в большую комнату. Там было несколько человек – двое в форме, Власовец и мой Хрупкий. И Саша. Слава богу, он здесь!
Он ринулся ко мне.
– Алена!
Но далеко уйти не смог – дернулся на стуле. Он был пристегнут наручниками к железяке, вмонтированной в пол кабинета.
– Стоп! – Полицейский встал между нами. И усадил меня за соседний стол – в нескольких метрах от Саши. Никогда его таким не видела – растерянный, взъерошенный. Я вдруг поняла, что ему тоже страшно, как и мне. Ботинок на нем не было. И пояса от брюк.
– Все в порядке? Ты как? Сейчас адвокат приедет, – сказал он, выгибая шею, чтобы увидеть меня за тушей полицейского, который разделял нас.
– Все хорошо. Я нормально.
Власовец замахал на нас рукой.
– Нельзя разговаривать! – сказал он, – Только отвечать на вопросы.
Главный обозначился тут же: офицер Лаваль задаст вам несколько вопросов об аварии. Лаваль, обладатель невыразительной, но при этом типично галльской внешности (вьющиеся волосы, аккуратный абрис лица, длинные пальцы), даже, кажется, приосанился.
– Вы знаете этого человека? – вопрос был адресован мне. Власовец тоже вошел в роль, лицо его сделалось жестким. Правильно, чтобы не заподозрили в пособничестве бывшим соотечественникам.
– Да.
– Кто он?
Сказать вам, что ли, всю правду?
– Александр Канторович.
– Когда и где вы познакомились?
– Сегодня утром на месте аварии, – влез Саша, не дожидаясь моего ответа.
– Tais-toi! – Власовец перешел на французский, очевидно, чтобы окончательно дистанцироваться от русского беспредела в сторону французской демократии. – Вопрос для мадемуазель Борисофф!
– Сегодня на дороге познакомились. – Дальше я завела старую шарманку – про то, как ехала, про аварию. Что они оказались русскими. Случайно.
Все правда. Практически. Кроме того, что они случайно оказались русскими. Кого же еще я могла встретить по дороге из Монте-Карло, на свою жопу?
– Вы ехали вместе в машине?
– Я протестую, некорректный вопрос, – встрял Саша.
– Стоп, стоп!
– Какую машину вы имеете в виду? – спросила я.
– Отвечайте на вопрос!
– Да, мы ехали вместе в машине после аварии.
– Кто сидел за рулем?
Я открыла рот, но Саша успел первым:
– За рулем был я.
– Tais-toi! – резко прикрикнул на него Лаваль.
– Вам не было вопросов, – поддержал Серж возражение полицейского.
Саша не обращал на них внимания:
– Но вы не поняли, я вел машину, когда мы ехали в больницу.
– Вопрос для мадемуазель Борисофф. Вы управляли автомобилем «Бентли Континенталь»?
– Нет, я управляла «Рено Твинго», взятым в прокат. Ехала из Монте-Карло в Канны.
Серж перевел ответ. Они посовещались.
– Вы подходили близко к аварийному автомобилю?
– Да, подходила.
– Насколько близко?
– Алена, не отвечай. Адвокат… – Саша резко вскинулся.
– Не говорите, вам требование молчать! Вам вопросы будут позже.
– Повторяю, насколько близко вы подошли к автомобилю?
– До прибытия моего адвоката я требую прекратить допрос, – заявил Канторович. Прежний Канторович, принимающий решения.
– Вам разъяснены ваши права. Допрос по имеющимся положениям проводится до прибытия адвоката. Мадемуазель Борисофф, отвечайте!
– Достаточно близко. На несколько секунд. Я плохо помню, все происходило очень быстро.
– Вы видели, кто находился за рулем?
Кто? Честно говоря, до сих пор я даже об этом не думала. Саша? Нет, на переднем сиденье были только Аркадий и Настя… Настя?!
Я с ужасом посмотрела на Сашу. Он мрачно смотрел на меня. Напряженно.
– Отвечайте быстро! – Власовец явно рассердился.
– Я… Я не помню. Я не видела. – Чертова Настя, почему я должна прикрывать эту суку?!
– Мсье Канторович, кто находился за рулем автомобиля «Бентли» в момент аварии?
– Я. Я уже говорил. Управлял автомобилем я. Мадемуазель Борисова здесь ни при чем.
– Как?.. Саша, как ты? Разве ты?!
– Алена, молчи, сейчас молчи!
– Мсье Канторович, вы отвечаете только на вопросы.
Хрупкий бешено бил по клавишам компьютера. Контора писала и протоколировала весь этот дикий фарс. Почему он сказал, что он был за рулем? Его ведь теперь не выпустят?!
– Мадемуазель, еще раз подумайте, вспомните, кто находился на водительском месте в аварийной машине?
– Я не поняла. Машина была разбита. Потом загорелась. Я была в шоке. – Я посмотрела на него. Саша сидел, опустив голову.
– Вы спрашивали об этом мсье Канторович?
– Нет. Мы были в шоке. И до сих пор в шоке.
– Опишите автомобиль, пострадавший в аварии.
– Я не приглядывалась. Он взорвался почти сразу. Мы еле успели человека вытащить!
– Вы когда-нибудь управляли автомобилем «Бентли»?
– Нет! – Он что, мне дело шьет? Такой поворот я не предполагала. А если они подумали, что это я была за рулем?! О, господи!
Лаваль подозвал переводчика и что-то зашептал ему на ухо. Тот подобострастно кивал. Прихвостень империализма! Французик из Бордо!
– Мадемуазель, где находился мсье Канторович в тот момент, когда вы подошли к автомобилю «Бентли»?
– Ээ… Он оказался рядом со мной. Возле машины. Возможно, его выкинуло от удара. Не знаю… Но он стоял рядом.
– Кто еще находился в этот момент в автомобиле?
– Аркадий Волков, это не требует дополнительных подтверждений, – быстро ответил Саша.
– Мсье Канторович, последнее предупреждение. Отвечает Борисофф.
– Кто был в машине?
– Еще один человек.
– Вы его знаете?
– Мсье Канторович сказал мне… потом, когда мы везли его в больницу на моей машине.
– Его имя?
– Аркадий Волков.
Я посмотрела на Сашу. Он кивнул головой.
– Вы предложили покинуть место происшествия?
Я молчала. Меня учили не закладывать друга. Хотя в тюрьму тоже не хотелось. Но я не могла иначе.
– Отвечайте на вопрос!
– Вы не имеете права! Не отвечай им, Алена! – закричал Саша. На него никто не обратил внимания.
– Никто ничего не предлагал, – сказала я, – просто человек умирал. Надо было срочно вести его в больницу. Думать некогда было.
– Вашу машину «Рено» вы передали мсье Канторович?
– Не совсем… Его знакомому. Имени не знаю.
– Где это произошло?
Я посмотрела на Сашу. Он кивнул головой.
– В больнице.
– Больница Saint-Esprit?
– Да.
Они опять пошептались.
– Мадемуазель Борисофф, у вас были интимные отношения с мсье Канторович?
Я посмотрела на Сашу. Он смотрел на меня.
– Нет, и считаю вопрос оскорбительным! Вмешательством в частную жизнь! – заявила я и покраснела. Черт, черт, черт! Я подняла глаза на Канторовича.
Мне показалось, что он усмехнулся. Наверное, показалось, потому что ему было не до шуток.
– Мсье Канторович, вы состоите в близких отношениях с мадемуазель?
Секундная заминка… Какая унизительная пауза. И эта «мадемуазель» – как будто речь идет о девке из кабака!
