Справа и слева бежали назад дворы, дома, избы. Скоро стали попадаться одиночные, стоящие далеко друг от друга хаты, и, в конце концов, ушел в даль и скрылся весь город
Александровск, так что осталось о нем одно только теплое воспоминание. Костя остановил машину, стал на подножку, осведомился, как едут ребята. Ответили ему бодрые голоса: нормально! Под ними лежали одеяла, а сверху светило и все больше грело солнце, и было тепло, а на душе радостно.
Дербинск проехали на большой скорости. Из-под колес полетели ошметки сырого снега, перемешанные с грязью. Ребята отметили, что за ними пристроились еще две машины, тоже пошли вслед. Сам Костя догнал небольшую колонну из пяти или шести машин. Все едут к станции. Солнце припекает. Весна приближается гигантскими шагами. Точнее сказать, она сорвалась внезапно, и все заискрилось и засверкало на солнце, и потекли еле заметные струи и на дороге, и в стороне от дороги, так что обгонять впереди идущих машин никак нельзя. Из машин скоро сложилась средней величины колонна, и двигалась она в сторону Камышева перевала.
Вдоль дороги, слева и справа, бежат назад мелкие деревца. Дальние не хотят назад, бегут вровень иногда даже забегают вперед и тянутся, тянутся за машиной, не желая от нее отставать.
На Северном Сахалине лес отличается от сибирского: деревья малорослы и сверху будто придавлены небом… С шапкой растительности на макушке, стоят они поодаль, иногда и поближе подступают к дороге. А когда и бежат по сторонам сухостойные, шаражистые деревца и чахлый кустарник вперемежку с перестоявшими зиму разлапистыми лопухами.
Парни ведут разговор о предстоящем Камышевым перевале — знакомы с ним не понаслышке. Сошлись они и сдружились друг с другом: вместе тренируются, выступают почти постоянным составом. Последнее соревнование было скорей для опыта — все уже определилось. Тренеру было ясно: состав твердый, команда есть. На соревнования пригласили ребят из четвертого училища, из горного техникума, из Дуйской горно-промышленной школы и свободных городских парней, школьных десятиклассников.
Казалось, был еще запас времени, но предусмотрительный водитель Костя гнал машину, будто опаздывал. Сзади за машиной повисал фонтан брызг, в дорожном месиве водило ее из стороны в сторону, встряхивало и подкидывало, и Олег стучал по кабине. Водители встречных машин выставляли напоказ большой палец, что означало — дорога нормальная.
Подъем и отдельные тягуны выпадали все чаще, потом они сделались длиннее, круче, двигатель уже работал с натягом. Временами машина, проскочив тягун, бежала свободно. Дойдя до очередного тягуна, машина замедляла движение, двигатель завывал. Передние машины увлекали за собой всю колонну, она, как живая, повторяла все маневры ведущих и легкие подъемы преодолевала на скорости. Когда застревала одна из машин, останавливалась вся колонна. Шофера хлопали дверцами, собирались там, где объявлялось препятствие. Обменивались мнениями, спорили. Опытные без слов садились в чужую машину, раскачивали ее взад и вперед, сдавали для разбега и на скорости выходили из оказии. Так делали они на каждом возвышении, где застревала какая-нибудь машина, многие часы уходили на такой труд, пока колонна не одолеет всего перевала. Такой порядок установился давно.
И вот затяжной этот тягун оказывался под прямыми солнечными лучами: по дороге струилась вода, колеса не схватывали дорогу, выжевывали рытвины, машина увязала, садилась на диффер. На этом гиблом месте опять собирались водители, помогали выталкивать застрявшую.
Олег встал, обратился к ребятам:
— Ребята, сойдите с машины. — Перешагнув борт, он спрыгнул вслед за парнями. — Сейчас все пойдете за мной. К передней, которая застряла. Будем толкать и вытаскивать по одной. Понятно? — Не командовал, убеждал, думал, придется повторить, настоять, но ребята не столько повиновались, сколько радовались возможности поучаствовать в продвижении колонны.
— Понятно, Олег Иванович!
— Все понятно, Олег Иванович!
Пошли к голове колонны. Окружили застрявшую машину, стали по бортам. Шофера, будто нехотя, уступали дорогу, расходились по своим машинам. Ребята выталкивали машины с работающими двигателями, одну за другой прокатывали до надежного места. Переходили назад, к следующей. Иные водители проскакивали препятствие с разгона, другие, пытаясь сделать то же самое, все-таки застревали. Команда боксеров тут и наваливалась.
Слава Маннаберг вместе с тренером толкали сзади, за ожившей машиной бежали, пока колеса по-настоящему не схватывали дорогу, и машина не уходила собственной тягой. У них, как и всех остальных ребят, из-под шапок струился пот. Этому явлению Олег почему-то радовался, как мальчишка: вот, мол, все-таки тренировка, какая ни есть! По его знаку парни принимались за очередную машину. Водители удивлялись: гляди-ка, трудятся-то! По одному, по двое они подходят с предложением сменить ребят, но те мотают головами, пыхтят, толкают, бегают за работающим грузовиком.
Снег первозданных обочин искрится на солнце. Дорога на глазах раскисает, делается податливее. Водители общаются на своем, шоферском жаргоне. Училищный водитель Костя ими командует, и его, как ни странно, слушают даже те, которые постарше и, казалось бы, должны быть поопытней. Он участник войны, с машиной форсировал Большой Хинган — и не такого навидался, опыта набрался.
— Тут вот станьте! — Костя указывал место. — Там тоже человека три оставьте. И, главное, не давай ты ей буксовать и останавливаться. Наваливайся, пока идет. А вы, орлы, — обращается к своей братии, шоферам, — жмите, газуйте, пока есть порох. Можете, дак обходите всех подряд, а там уж подождете, — махал рукой куда-то вперед.
Колонна успешно преодолевает подъем и идет себе, и кажется, уж совсем немного осталось, только завернуть за нависшую над дорогой скалу — и вот она, вершина, а дальше начинается спуск… Но там, за этой скалой, все идет сначала — появляется новый тягун, настоящее гиблое место. Боксеры переходят в голову колонны. Шофера, сговорившись, подходят все вместе, хотят, хотя бы временно, сменить команду, всех, заодно с тренером, но пацаны решительно отказываются от помощи, Продолжают толкать и преследовать очередную, выбирающуюся из снежной жижи машину. Шинели распахнуты, пот вытирают руками и шапками. Работают с азартом, без понуканий, хоть и покрикивают друг на друга, но наваливаются разом.
Время между тем перевалило обеденное, в животах подсасывало.
— Ну, все уже, все!
— Хватит толкать! — слышатся голоса одного, другого водителя.
— Все, ребята! Садитесь в машину, поехали! — поступило, наконец, конкретное распоряжение пожилого водителя. — Спасибо вам!
Заработались. Шинели, шапки и гимнастерки дымятся. Уныния, однако, не наблюдается — глаза и зубы светятся. Парни вытирают пот, со смехом вспоминают эпизоды толкания, бега за машиной.
Подъем еще был, конечно, но тягунок нормальный — ровно гудя, машины идут едва не полным ходом. И, наконец, дорога вовсе выровнялась. Слева, на некотором удалении от нее, лицом к дороге, задом к мелкому леску, показалась просторная, с высокими и широкими окнами одноэтажная изба. Чайная. Передняя машина, развернувшись на площадке, стала напротив дверей. Рядом другая, третья — все выстроились по линейке. Хлопая дверцами, водители, вместе с попутными пассажирами, направлялись на законный обед. Вернее — на ужин.
Чайная просторна, по краям зала, у окон, столы уже накрыты. Повара, официантки приготовились к встрече колонны: стали разносить щи, на тарелках нарезанный хлеб, соль, горчица, перец. Мальчишки стали в очередь к бачку с водой. Один водитель подошел к Олегу, пригласил к своему столу, где было что-то налито в стаканы, но он помотал головой. Костя, сидевший в кругу своих коллег, что-то им рассказывал, они оживленно слушали и оглядывались на Олега.
— Это Сибирцев, что ли? — спросили было с соседнего стола, где, как видно, тоже прислушивались к Костиному рассказу.
— А то кто же? Сам Олег Сибирцев, — подтвердил Костя.
Наработавшиеся и проголодавшиеся ребята вместе со своим тренером дружно звенели ложками. Хлеб был с поджаренной корочкой, хрустел на зубах; его, конечно, не хватило, официантка принесла дополнительно. Олег задержал ее:
— Что будет на второе?
— Котлеты с гречневой кашей.
— А мяса нельзя?
— Ну, можно и гуляш.
— Давайте и гуляш, — Олег согласился.
— На всех, на два стола? — спросила официантка.
— На всех, на два, — Олег кивнул.
Народу в чайной добавилось. Ехавшие в Александровск пассажиры, водители со стажерами зашли перекусить, попить чаю. Начались хлопанье по рукам, разговоры о дороге. У Олегова стола выросла фигура водителя Кости. Сверкая зубами, он улыбался, весьма довольный своими попутчиками, сослужившими службу его братии, и сытным обедом, сдобренным полстаканом горячительного.
