– Хто там? – спросил приглушенный, старческий голос бабки Анны.
– Да то я, сеструха! Брат твой, Захарка, – отозвался он, притягивая лодку в песок.
Собаки, вдохнув знакомый запах, замолчали, зачихали, закрутили хвостами: узнали!
– Что так поздно на ночь глядя? Случилось чего?
– Дело есть, – выбираясь из лодки на землю, разминая затекшие ноги, отвечал ночной гость: – Ванька дома?
– Дык, дома. Где ж ему быть-то?
– Может, по девкам убег.
– Да лучше бы уж убег, чем в одиночку маяться, – освещая Захару путь, нараспев говорила Анна. – Проходи… проходи в дом. Дед-то спит. А Ванька вон бродни чинит.
Он прошел вслед за сестрой. На кухне – Иван. Увидев гостя, отложил работу в сторону, поднялся навстречу, протянул для приветствия руку:
– Здоров будешь, дед Захар! Что так на ночь? Случилось что?
– Случилось, милок, – принимая из рук Анны ковш с квасом, покачал головой. – Медведь нас с Григорием одолел!
Дед Захар отпил несколько глотков, передал ковш назад хозяйке, начал свой рассказ. По мере продолжения рассказа проснулся Филя, присел рядом на табурет. Бабушка Анна, крестясь, все вздыхала у печи:
– Ох ты, Господи! Напасть-то какая! Не было горя…
Иван слушал внимательно, не перебивая и не задавая лишних вопросов. Дождавшись окончания рассказа, проворно вскочил на ноги, начал собираться в дорогу:
– Раз такое дело, надо сейчас же выходить.
– Куда в ночь-то? – всплеснула руками бабушка Анна. – Дождитесь утра.
– Не твое дело, когда им выходить, – строго отрезал Филя. – Мужики сами знают, что и как им делать. – И Захару: – Жалко, что я с вами не могу. Сам понимаешь, только обузой буду. Ну, ниче, Ванька поможет вашему горю. Исправит все как надо!
Ивану не надо говорить, что брать с собой для охоты на медведя. Дед Захар еще не окончил свой рассказ, он уже знал, как будет добывать зверя.
– Дед Захар, вы нашего коня оседлайте, да по берегу, в объезд, а я тем временем на лодке напрямую поплыву. Надо быстрее на тот берег добираться, пока медведь под утро на пасеку не пришел, – распорядился Иван и, прихватив со стены ружье и сумку с патронами, вышел на улицу.
Пока деды накидывали на жеребца седло, с силой налегая на весла, Иван выплыл за мыс на лодке деда Захара. Чувствуя близость предстоящей охоты, в корме нервно скулили две собаки.
Охота на «мужика в коричневом костюме» имела непредвиденное продолжение. Иван хотел пустить собак по кровавому следу раненого медведя, надеялся, что медвежатницы очень скоро закрутят зверя, если тот не сдох от выстрелов. Он осторожно подойдет на выстрел и убьет его. Так было несколько раз, когда с собаками встречался с медведем в тайге. Однако обнаглевший зверь установил свои правила.
Когда дед Захар пересекал в лодке озеро, а Григорий с бабами держал оборону своего дома, медведь не терял времени даром. Как потом оказалось, рана его была «затяжной». Выстрелив через дверь дуплетом, стрелок попал медведю в живот, прострелив двумя пулями кишечник. Рано или поздно зверь все равно умер бы от заражения крови, но, пока этого не произошло, лохматый наломал дров на усадьбе Силантьевых.
Не дожидаясь рассвета, злой и голодный медведь тайгой прошел на соседнюю пасеку. Он слышал, как хозяева тропой пробежали к соседям и больше не возвращались к себе. Какое-то время, затаившись в густом пихтаче, он ждал, когда люди успокоятся, а потом, в полной темноте вышел на хозяйский двор деда Захара.
Сначала он разломал один из семи ульев, стоявших в огороде, но резкий запах меда из сеней увлек его дальше к дому. Перепуганные собаки жалобно тявкали из-под крыльца дома. Почувствовав острый запах хищника, в стайке едва слышно стонала корова. Бесчинщик понимал, что собаки и остальные домашние животные боятся его, поэтому, не обращая на них внимания, действовал решительно. Ему нужно было попасть в сени, где дед Захар хранил в деревянной бадейке перекаченный накануне мед. Войти туда через дверь он побоялся, помнил, как в него стреляли. А вот вырвать оконную раму на кухне ему не составило труда.
Ввалившись в избу через окно, медведь стал наводить свои порядки: перевернул стол, кухонный шкаф, разломал табуретки, изорвал подушки и одеяла на постелях. Добравшись до сундука с приданым, в котором бабка Марина ревностно хранила, пересыпая табаком от моли три своих юбки, джемпер, шаль и дедовы валенки вот уже пятьдесят шест лет, косолапый долго «примерял» обновки. Мелкие кусочки одежды и обуви, раскиданные по полу, доказывали, что бабкино барахло не пришлось ему по нраву и лучше своей шубы он носить ничего не желает.
Наконец-то медведь нашел искомое: трехведерный лагун с медовухой стоял за печкой, набираясь крепости три недели, и к настоящему времени имел «самый точный головной удар». Так говорил дед Захар всякий раз, когда в отсутствие супруги наливал себе и другу Григорию по берестяной чарке из лагушка. Он угощал напитком соседа в тот день, когда хозяйка лицезрела в огороде лохматого. На боках и крышке лагуна остались сладкие подтеки, которые привели медведя в безумное наслаждение.
Такой вкуснятины зверь еще никогда не пробовал. Делиться своей находкой медведь ни с кем не хотел. Крепко обняв лапами объемную посудину, он вышел из дома той дорогой, какой сюда попал. Переваливаясь через окно, вор выронил лагун. Половина медовухи вытекла на землю и в корыто, куда сыпали курицам корм. Медведь долго пил и лизал сладкую настойку, потом опять взял тару в лапы и на задних ногах пошел через огород в тайгу. Возле погреба хозяин тайги приложился к медовухе еще несколько раз. Потом подался дальше, все больше качаясь из стороны в сторону, оступаясь и падая. Возле забора у кромки леса зверь лакал сладкую настойку до тех пор, пока не свалился. Здесь его и нашли собаки Ивана с раскинутыми, как крылья парящего орла, лапами, храпящего с вываленным языком.
Пока деды решали, как поступить с медведем, бабка Марина подсчитывала убытки.
– Ой, Матушка Пресвятая Богородица! Пустил… как есть по ветру все добро пустил, ирод окаянный! – заламывая руки, как ветер березовые ветки, причитала она. – Как теперича жить-то, скажи на милость?
Дед Захар особо не переживал. Хорошо, что все обошлось легким испугом. Оконную раму он сделает новую, лучше, чем была.
Медведя пришлось пристрелить: кто знает, что от него ожидать в следующую ночь? Зверь был не крупный, размером с годовалого бычка, худой, будто пустая телега без колес.
Когда Иван свежевал убитого зверя, всем стала очевидна причина его агрессивного поведения: на шее, чуть выше позвоночника, сидела большая свинцовая пуля, вокруг которой образовалось обширное нагноение. Она не давала покоя, заставляя нападать на пасеки среди бела дня.
В честь удачной охоты, в которой в основном пострадал лишь бабкин сундук с барахлом и улей, деды организовали торжественный обед. Иван краснел, отказывался от приглашения отведать чудесного напитка. Оказалось, что в погребе томились еще два трехведерных лагуна с медовухой. Один из них был тут же поднят наверх, содержимое налито по берестяным кружкам и отведано. Хозяин дома с волнением произнес:
– Спасибо тебе, Ваня, за помощь! Помог ты нам, старым, в поимке медведя! За то тебе наш низкий поклон и почет!
– Да я-то что… вы бы его тут сами… без меня… пока он спал, – стеснительно молвил Иван.
– Не перебивай, когда говорят старшие! Я знаю, что делаю! – понижая голос до строгого тона, продолжал дед. – А если бы он не пьян был, тогда что?
Ивану ничего не оставалось, как молча принять почести благодарных стариков и под хорошее угощение отведать кружку хмельного настоя.
Застолье обещало продолжение. Захар и Григорий степенно, обстоятельно, шаг за шагом обсуждали случившееся. Их жены Василиса и Марина в летней кухне готовили медвежьи деликатесы: варили язык, лапы, губы, жарили печень. Варвара подавала на стол.
Внимание Варвары к себе Иван заметил сразу. Поправляя на столе чашку с солеными опятами или подливая в кружки медовухи, девушка как бы случайно прикасалась к его спине грудью. Сначала Иван не придал должного значения, но когда это повторилось и он вдруг почувствовал волнующий запах ее тела, в голову ударила кровь, а по спине побежала тонкая струйка пота. Варвара незаметно для окружающих улыбнулась ему уголками губ. Иван вздрогнул: что это она?
Деды налили по второй чарке. Иван отказывался:
– Пора домой ехать.
– Успеешь! Тебе дома коров не доить.
Иван молча выпил половину кружки. Деды стали его позорить:
– Ух ты, что за мужик? Кружку осилить не можешь? Пей до дна, потому как удачи не будет!
Иван выпил, закусил рыбьей икрой. Варвара принесла вареный язык, слегка наклонившись, тут же разрезала его на столе. Глаза Ивана невольно «завалились» на приоткрытые, манящие места в разрезе платья. В голове мелькнула отрезвляющая мысль: «Куда смотришь? Родственница ведь, почти сестра». Щеки залились краской стыда.
