— Мне оставалось играть теми картами, что выпали. А ты выдала мне четыре туза. Как с тобой обращаются Фил и Винни?
— Отлично. Вот только заставляют слушать старые альбомы Эла Мартино.
— Ну что ж, за всё приходится платить.
— Думаю, их надо отблагодарить. Как думаешь, согласятся на десять штук?
— Вряд ли: Фил порядочен более, чем готов признать. Слушай, мне пора.
Я отключил телефон.
— Вдова очень рада, — сообщил я.
— Не сомневаюсь, — сухо согласился Баллентайн. — А теперь, сэр, чем я могу порадовать вас? Миллионом? Новой работой? И тем, и другим? Чего вы хотите?
— Я прошу только две вещи. Во-первых, завтра утром, в девять, я должен явиться в полицейский участок Гринвича на опознание, где мистер Мартин Альгар, метрдотель из ресторана «Хъятт-Редженси», наверняка укажет на меня как на человека, с которым Петерсона видели в последний раз. Я хочу, чтобы вы убедили мистера Альгара, при помощи такого циничного аргумента, как деньги, указать вместо меня на Джерри.
Шуберт попытался возразить, но Второй Громила просто закрутил руки Джерри еще выше за спиной.
— Это Шуберт заказал убийство Петерсона, — продолжал я. — Он убил Теда, хоть и не лично. Он должен быть наказан.
— Договорились, — согласился Баллентайн. Внезапно Джерри что есть сил ударил Второго Громилу пяткой по левой ноге и вырвался из захвата охранника.
— Никто меня, мать вашу, не накажет! — заорал Шуберт и метнулся к двери. Второй Громила хотел было отправиться вдогонку, но Баллентайн распорядился:
— Позвони охране, пусть поймают.
Второй Громила поднял трубку. Я спросил у Баллентайна:
— Не боитесь, что он покинет здание?
— Поверьте, никуда он не уйдет, — сообщил миллионер, точно речь шла о самом собой разумеющемся деле. — Итак, на чем мы остановились, мистер Аллен?
— У меня осталась последняя просьба, — ответил я.
— А именно?
— Я выхожу из помещения, и больше вы никогда ко мне не приближаетесь.
— И всё? — не поверил Баллентайн.
— Да, всё.
— А как же предложенный мною миллион?
— Предложение всё еще в силе?
— Как вы сами заметили, я — действительно хозяин своего слова. Вдобавок мне как раз требуется новое доверенное лицо. Двести штук в год и, само собой, куча подчиненных. Всё — в вашем распоряжении, мистер Аллен.
— Нет, благодарю, — ответил я, подумав.
— Только не говорите, что вам даже не интересно.
— Разумеется, интересно.
— Миллион долларов и новая престижная работа помогут решить множество проблем.
— И создать другие, весьма существенные. Я не играю в вашей лиге, мистер Баллентайн. Не такой я гад.
Миллионер натянуто улыбнулся:
— Что ж, очень жаль, Нед. Поскольку гады всегда выигрывают. Ну что ж… это ваша жизнь.
— Вот именно. Моя. И я хочу ее вернуть.
— Не возражаю. Так как, говорите, зовут того метрдотеля?
— Мартин Альгар. Отель «Хъятт-Редженси», Оулд-Гринвич.
— Всё запомнил? — обратился Баллентайн ко Второму Громиле.
— Да.
— Предложишь двадцать пять штук, не больше, — распорядился миллионер. — И захвати с собой фотографию Шуберта. С этим человеком у тебя наверняка никаких проблем не возникнет.
— Легче легкого, — согласился Второй Громила и вышел.
— Итак, — потянулся Баллентайн, выставив руки перед собой, — гейм, сет и матч. Весьма впечатляющая игра, Нед.
— Благодарю вас. Можно спросить?
— Валяй.
— Вы действительно собираетесь сдать Джерри копам?
— А как ты думаешь?
— Так что же вы с ним сделаете?
— Не хочется, но… Все будет выглядеть, как несчастный случай.
— Это действительно необходимо?
— Я же гад, забыл?
— А как же репутация?..
Баллентайн перебивает на полуслове:
— Переживу. Не в первый раз.
— Знаю, мистер Баллентайн. Собственно, не только я — все знают.
Баллентайн протянул мне руку, но я ее не пожал. Он дернул плечами, словно говоря: «Твое презрение я тоже переживу».
— И что вы собираетесь делать дальше, Нед?
— Пойду прогуляюсь.
— А потом?
— Просто хочу прогуляться, мистер Баллентайн.
— Береги себя, — посоветовал миллионер. Я выдержал его взгляд:
— И вы тоже себя берегите.
Я спустился на лифте до первого этажа и вышел из здания.
Шагнув на улицу, заметил такси и попросил водителя отвезти меня на Семьдесят седьмую стрит, высадить между Коламбус-авеню и Западным районом Центрального парка. «Помнишь благотворительное мероприятие, на которое мы ходили в октябре?» Я не забыл адрес: зал динозавров музея Естественной истории.
Когда такси остановилось перед входом в музей, я вбежал внутрь, заплатил за вход и направился вверх по лестнице, зал динозавров размещался на четвертом этаже. Но, влетев внутрь и заметив стоящую ко мне спиной возле тиранозавра рекса Лиззи, сразу же притормозил.
«Осторожней. Не перегни палку».
Вышел из зала. Достал из кармана блокнот и ручку и написал:
Лиззи, утро выдалось напряженным, однако, похоже, на горизонте все чисто.
Теперь мне нужно уладить пару дел, но примерно через полчаса я собираюсь выпить чашку кофе в «Нике Бургер Джойнт», на углу Семьдесят шестой и Бродвея. Был бы рад, если бы ты ко мне присоединилась. Хотя если ты не придешь, я пойму.
С любовью…
Я нацарапал подпись, затем вырвал листок и подошел к охраннику музея, стоявшему поблизости.
— Не могли бы вы оказать мне услугу? — попросил я.
— Смотря какую.
— Видите вон ту женщину, возле тиранозавра? Не могли бы вы передать ей эту записку?
Охранник настороженно посмотрел на клочок бумаги, словно подозревал, что там содержалась похабщина.
— Если хотите — прочитайте. Я ее муж.
— Не сомневаюсь, друг, — ответил охранник, принимая записку.
Я смотрел, как он подходит к Лиззи. Когда он протянул ей сложенный листок, украдкой спустился по лестнице и направился к главному входу. Свернул на запад, к Семьдесят Седьмой стрит, затем — к северу, на Амстердам-авеню, и зашел в канцелярский магазин на углу.
— У вас есть конверты для бандеролей? — спросил я у стоящей за прилавком женщины.
— Конечно, — ответила продавщица, — какого размера?
Достаю из кармана печать Багамского Коммерческого банка:
— Достаточно крупные, чтобы вот это поместилось.
Женщина вынимает из-под прилавка конверт размером восемь на десять дюймов. Пишу на нем имя и адрес Оливера Макгвайра, затем вырываю из записной книжки еще одну страницу и набрасываю шесть слов:
Оливер!
Сделка закрыта.
Возвращаю долг.
Нед
После чего запечатываю все имущество в конверт.
— Если хотите, то купите марки, а мы за вас отправим почту.
— Было бы здорово, — согласился я, протягивая деньги.
— На Багамы, да? — спросила продавщица, изучив адрес. — Придется сделать опись. Как описать содержимое?
Я задумался, потом ответил:
— Подарок на память.
Женщина удивленно посмотрела на меня:
— Извините за любопытство, но… на память о чем?
— О прошлом.
Снова выхожу на улицу. Направляюсь на запад. Надеюсь, в кафе мне предстоит выпить чашку кофе в обществе женщины, которая, наверное, все еще моя жена… или уже нет?
Стараюсь не думать, о чем лучше говорить (если Лиззи действительно придет), как себя вести, какую тактику выбрать. Я ведь иду не на переговоры с покупателем.
Просто выпьем по чашке кофе. И всё.
Возможно, эта встреча принесет мне счастье. Или приведет к катастрофе. Будь что будет: переживу.
Вот чему учат продажи: а кому легко? Ведь основную часть жизни все мы тратим на борьбу. Но порой можно присесть, сделать перерыв на чашку кофе.
И когда приглашаешь кого-нибудь на чашечку кофе… это, в общем-то, всегда знак начала…
Отстой (исп.)
Сорт виски.
Дерьмо (исп.)
Центральная клиника в Нью-Йорке
Оксюморон (оксиморон) (от греч. oxymoron) — остроумная глупость, заключающаяся в сочетании противоположных по значению слов.
Яйца (исп.).
Пассивный педераст (исп.)
