…После первого дня работы на ГСМ у Сергея ломило спину; он буквально валился с ног. В кубрике перед ужином ему страшно хотелось рухнуть на койку и уснуть. С завистью глядя на лениво лежавших дедов, он, утешая себя, думал: «Ничего, прийдет и на нашей улице праздник. Вы уволитесь, и над нами никого не будет».
Дождавшись отбоя, Сергей разделся, забрался на второй ярус койки и, накрывшись байковым одеялом, уснул, провалишись в черную бездну.
Утром был снова подъем. И вновь «гуси» целый день вкалывали на ГСМ, заправляли машины, носились с БКФ от одной группы ёмкостей к другой, закачивали бочки, сгружали их с машины на складе. Вечером в казарме «шуршали» – искали «дедам» сигареты, конверты для писем, наводили уборку. Так одуряющее-скучно потянулись дни.
…Вдовцов и Дробышев, сгибаясь под тяжестью насоса, шли по скользкой грязи, по чавкающей глине, среди бурых луж. Моросил дождик.
«Старики» в этот момент сидели в тёплой комнате конторы ГСМ, резались в шашки и пили чай.
В очередной раз подскользнувшись, Дробышев упал, уронив насос.
Вдовцов едва успел отпрыгнуть в сторону и зло выругался.
– Раззява! Чуть не на ногу!
– От, блин! – поднявшись, Дробышев огорченно рассматривал измазанные на коленях глиной ватные штаны.
– Пошли-пошли! – заторопил Вдовцов. – С такой скоростью на очередную звездюлину недолго нарваться.
Мученики побрели дальше.
– Проклятая железка! – опять не выдержал Дробышев. – Неужели электрический нельзя поставить? Будто не в конце двадцатого, а в каменном веке живем.
– Ты пойми, – загорячился Вдовцов, – с электронасосом, на хрен, спрашивается, мы тут будем нужны? Восемь рыл– целое отделение?.. Троих за глаза хватит. Государство у нас небогатое. А кто такие мы – солдаты срочной службы?.. Дешёвая рабсила. А насос – мало что дорогой, он ведь ещё и электроэнергию жрать будет.
– Ну и дебилизм! – не успокаивался Дробышев.
– Ладно, Серёга, остынь. Солдатская мудрость гласит: «чего не видел в цирке, увидишь в армии».
Тропинкой, тянувшейся вдоль жухлой травы, сослуживцы прошли к узкой металлической лестнице, с широкими, в отверстиях, ступеньями, взобрались на вал, с четырёх сторон скрывавший «двадцатитысячники» – ёмкости с дизтопливом.
С южной стороны к насыпи с рёвом подъехал «КамАЗ». От вала к ёмкостям тянулся узкий металлический мостик с высокими перилами.
Вдовцов, размотав рукав насоса, сунул его в бензобак «КамАЗа»; другой рукав потянул Дробышев, пройдя по мостику, опустился на корточки. Ключом отвинил гайки, открыл крышку, опустил рукав насоса в узкое горлышко ёмкости.
«Гуси» качали по очереди.
Когда Сергей сменил напарника, водитель «КамАЗа», сухой, худощавый солдат, в выцветшей гимнастёрке, с замасленными коленками, махнул рукой Вдовцову.
Иван спустился по насыпи, залез в кабину.
Сергей, продолжая качать, изредка поглядывал в их сторону. Они о чём-то говорили.
Делая каждое движение рычагом насоса, Дробышев по себя считал. «Восемнадцать, девятнадцать, двадцать…»
Ежедневная норма, отпускавшаяся на грузовые машины, – сорок литров дизтоплива.
Сергей, отсчитав 75 качков, махнул Вдовцову рукой: все, мол, готово.
Вдовцов, открыв дверцу кабины, спрыгнул на траву, подошёл к БКФ.
– Щас, погоди, – сменив напраника, Иван стал закачивать дальше. Он сделал ещё тридцать лишних качков.
После чего водитель «КамАЗа», поблагодарив его, пожал руку и уехал.
– Зачем ты закачал ему лишнее?
– Не задавай глупых вопросов, – ответил Вдовцов.
Дробышев догадался, что Иван за лишнее дизтопливо, наверняка, получил деньги.
Машин пока не было. Вдовцов присел на траву. Глянув по сторонам, нет ли «дедов» или прапорщиков, закурил. На территории складов ГСМ это строжайшим образом запрещалось делать. Но сами прапорщики этот запрет нарушали и тем самым подавали дурной пример подчинённым солдатам.
– Ты говоришь здесь тяжело? – рассуждая, сказал Вдовцов. – Согласен, здесь нелегко. Но здесь золотая жила. Бензин, дизтопливо. Недаром люди говорят: «нефть – чёрное золото». Тут, брат, знаешь, какие деньжища вертятся! Наше руководство в шоколаде живет. Главное работать по-тихому. Особо не светиться. А мы? Что мы? Нам только крохи с барского стола. И то за эти крохи постоянно мысли нехорошие в голову лезут. А вдруг мы давно в разработке. Кто знает?
– А кто разрабатывает? – поинтересовался Сергей.
– Особисты.
– Что за особисты?
– Особый Отдел. Это, типа, своё собственное КГБ в армии. Короче, служба внутренней безопасности. Их всех нужно знать в лицо, прежде чем сдавать бензин налево.
Напротив, за забором колючей проволоки тянулась железная дорога. А за ней метрах в сорока располагалась стройка. Там крутились солдаты в грязных робах. На носилках они несли кирпичи.
– Это кто – стройбат или наши?
– Стройбат. У них за стройкой часть располагается. Кстати, на будущее. Со стройбатовцами ухо надо держать востро. Встретишься с ними в городе с глазу на глаза. Лучше сразу сваливай. Они беспредельщики голимые. Летом был случай… Я с Рыжим и Ржавиным возвращался в казарму. А навтречу четыре строяка. Пьяные суки. Они на нас: «Эй, голубые, сигареты не будет!» Корочем, слово за слово… завязалась драка. Нас трое… их четверо. Потом к ним подмога подбежала. Нам бы совсем несладко пришлось. Но тут наши с автопарка возвращаются. Короче, накатили мы им тогда на славу. Но на разводе командир части разборняк устроил. Их командование нашему комдиву жалобу на нас накатало. Хоть и после того случая больше непоняток не было, но один хрен… Идёшь мимо стройбата, особенно, когда один, очко жим-жим. Хрен знает, чем это дело можеть закончиться.
Увидев вынырнувший из-за поворота «Зил-130», Вдовцов быстро затушил окурок о подошву сапога, втоптал его в траву, лениво поднялся, расправил плечи.
Отпустив водителю «Зила» положенные сорок литров, Вдовцов наотрез отказался закачать ему хотя бы пять.
– Ну, пожалуйста.
– Нет, – сухо отрезал Вдовцов
– Слышь, я ж не просто так прошу. Я тебе деньги дам.
– Нет, – Иван был непреклонен. – Не положено.
Когда «Зил» уехал, Дробышев спросил:
– Это особист?
– Нет. Но у меня есть подозрение, что он стукачёк. – Как-то раз я видел его с «особистами». Он стоял с ними, базарил…
– Так это факт, сам по себе, ещё ни о чём не говорит….
– Согласен. Но, как говорится, бережённого и Бог бережет. Лучше лишний раз не палиться, – рассуждал Вдовцов, думая о водителе «Зила». У Ивана, в его неполные девятнадцать, уже сформировалось твёрдое убеждение, что тем, кто даже просто общается с «особистами», доверять нельзя ни грамма. – Пойми, – говорил он Дробышеву. – Они работают через «агентуру». А вдруг нас взяли в разработку? Вдруг этого типа неспроста сюда подослали? Кто знает? Лучше не рисковать.
…Вскоре подъехал «Урал» – дежурный тягач.
Из него вылез высокий худой старослужащий по фамилии Лебедько. Он служил в первой транспортной роте – 1 ТР.
Вдовцов проворно сунул рукав насоса в бензобак «Урала», взобрался вновь на вал, занял место у покосившегося в раскисшей глине насоса.
Лебедько стоял, широко расставив ноги в коротких, гармошкой, сапогах, любовался процессом закачки. Руки в карманах, ремень чуть ниже живота, шапка на затылке; из-под шапки выбивается русый, лихо зачёсанный чуб. В зубах – сигарета с фильтром.
– Тебе сколько? – спросил Вдовцов.
– Как обычно, – ответил Лебедько, затягиваясь и пуская тонкой струйкой дым. Руки его по-прежнему были в карманах.
Когда Вдовцов выдохся и устало опустился на жухлую, примятую сапогами траву, Дробышев его сменил и стал качать. В тяжелом бушлате, изнутри мокром от пота, Сергей еле двигался. Ему здесь было ещё непривычно. В учебке и на гражданке, до армии, Сергею приходилось выполнять определенные физические работы, но это случалось не часто. На ГСМ же с непривычки было очень тяжко.
Закачав 60 литров, вынул измятый платок, высморкался. Лицо Сергея было красным, вспотевшим, в грязных разводах.
– Гусь, ты шо такой хмурый? – лениво спросил Лебедько.– Как дела?
– Нормально.
– Что?
– Нормально, – сказал чуть громче Дробышев.
– Что-о-о?? Гусяра! Я не понял?! Как дела?
Тут только «гусь» Дробышев сообразил, что за этим вопросом должен следовать какой-то особый ответ. Но какой? Он этого не знал.
– Вдова, как дела?
– Как в курятнике, – моментально выпрямившись и встав по стройке «смирно!» ответил здоровенный Вдовцов.
– А как в курятнике?
– Где поймают, там и рвут!
– А как дерут?
– Аж перья летят!
– А как перья летят?
– Как МиГ-29.
– А как МиГ-29?
– Разрешите взлёт?
– Отставить! – оборвал Лебедько и повернулся к Дробышеву: – Понял? Как дела?
– Как в курятнике, – ответил Сергей.
