– Дальше? – пробубнил Глайзер. – Я дал этому дураку один день. Если завтра утром бабки не будут лежать у меня, то послезавтра его труп менты найдут в Черном море…
Этого бедная женщина не выдержала. Лихорадочно схватив свои авоськи, она подскочила и перешла в другой конец салона. С Глайзером сел пожилой моряк, и мне стало неинтересно.
На следующей остановке в автобус зашел грязный и дурно пахнущий бомж, который сел возле молодого парня в очках, склонившего голову над какими-то расчетами. По всей видимости, у парня что-то не получалось, потому что он нервничал и без конца пересматривал какие-то формулы.
Бомж, рассеянно блуждая взглядом по салону, внезапно заинтересовался своим соседом и, наклонившись над плечом парня, начал громко цокать языком. Парень злился, но молчал.
Минуты через три, издав булькающий звук, бродяга ткнул желтым ногтем в верхний угол листа с формулами и просипел:
– У тебя здесь ошибка.
– Не мешай, – злобно сказал парень. – Сидишь – сиди.
– Тут ошибка, – повторил бомж. – Ты зря применил формулу Брауса. Здесь она не подходит.
Я изумился. Шольц перестал отвлеченно смотреть в окно, только Глайзер продолжал равнодушно жевать спичку.
– Попробуй рассчитать по такой формуле, – произнес бомж и, взяв ручку, начал что-то быстро писать на чистом листке. – Видишь, получается совсем другой результат. Понял? Ты не из Политеха, случайно? Я там когда-то преподавал.
– Преподавал?!
– Ну, – кивнул бомж. – Не всегда же такой был… Так ты из Политеха или как? Имя есть? Как зовут?
– Петя, – деревянно сказал парень. – Да, из Политеха. Аспирант. А тебя… вас как зовут?
– Виктор Николаевич. Я был завкафедрой машиностроения.
Петя осоловелыми глазами взглянул на его сиреневую физиономию. Мы с Денисом наклонились, чтобы ничего не пропустить.
– Работает еще Одинцов? – спросил бомж. – Он когда-то был моим заместителем. Сейчас, говорят, проректором стал.
Про себя я назвал его Витьком – уж очень не вязалось официальное «Виктор Николаевич» с его обликом.
Аспирант Петя все-таки поперхнулся.
– Слышишь, Петя, может быть, дернем по соточке? – предложил Витек. – А я помогу тебе эту хреновину рассчитать. Вроде бы пока еще не все забыл. Да… Раньше студенты вокруг меня на цыпочках ходили. А теперь вот сам видишь. Квартиру отобрали, жилья нет, родственников тоже, так и живу на улице… Ну так что, угостишь меня?
К сожалению, окончания столь необычного разговора мы не услышали. Глайзер нетерпеливо дергал нас за рукава.
– Уснули оба, что ли? Выходим.
Честно говоря, я был в шоке. Но как только мы вышли, пошел ливень; я мгновенно промок, и мне стало не до размышлений о Пете и ученом бомже. В институт Кирилла мы зашли мокрые и злые.
– Надо его расписание посмотреть, – буркнул Макс. – Я тут был пару раз.
Навстречу нам по коридору шла высокая девушка. Увидев Глайзера, оставляющего за собой мокрые следы, она подошла к нему и недовольно бросила:
– Опять к Марцеву?! Он уже неделю не появлялся. А тебе, кстати, не стыдно здесь снова появляться? После вашего с Марцевым пьяного дебоша на той неделе нашей группе сделали выговор!
Я с любопытством взглянул на Глайзера. Эту историю он мне не рассказывал.
– Передайте Марцеву, что завтра он должен быть обязательно! – добавила девушка.
Глайзер поморщился и вдруг грустно сказал:
– Он не придет. Умер он.
Лицо девушки изменилось. Шольц толкнул Макса, но тот продолжил:
– Да, умер. Извини, не помню, как тебя зовут…
– Алена, – прошептала она.
– Мы, Алена, специально пришли, чтобы это сказать, – произнес Глайзер, делая мне знаки за спиной. – Завтра похороны.
– В два часа, – подтвердил я, включившись в игру. – Мы решили, что его группа должна там быть. Обязательно.
Денис был в шоке.
– Отчего он умер? – тихо спросила Алена.
– Понимаешь, «КамАЗ»… – начал я, на ходу придумывая историю о том, как Кирилла сбил пьяный водитель на фуре. Но Максим думал иначе.
– Наркоманы какие-то подрезали, – сказал он. – В подъезде. Он в реанимации три дня лежал, но его не спасли.
Девушка не заметила несоответствия в наших словах. Лицо ее сморщилось, и видно было, что она вот-вот заплачет.
– Собери всех, – сказал Глайзер. – Встретимся в половине второго у входа на Таировское кладбище.
Тут даже я подумал, что мы далеко зашли, но Макс все продолжал:
– Он был хорошим парнем. Такой молодой… Душа разрывается, правда, Денис?
Шольц заторможенно повторил:
– Да, правда.
Алена начала плакать и, всхлипывая, спросила:
– Вы не врете?
– Какие тут шутки? – хмуро сказал Глайзер.
Денис мрачно уставился в пол.
Увидев, что девушка плачет, к ней подошли ее подруги. Я почувствовал, что пора уходить, пока возле нас не собралась толпа. О том же подумал и Глайзер.
– Ладно, Алена – произнес он. – Нам пора. Завтра у входа.
Девушка кивнула, не переставая плакать.
Едва мы вышли из института, как Шольц набросился на нас:
– Вы что, идиоты?! – закричал он тонким голосом. – Что же теперь делать?
– Сказать Омару, что он недавно умер! – беспечно ответил Макс. – Расслабься. Что-нибудь придумаем…
– Ну не вернемся же мы, в самом деле, обратно просить прощения за глупую шутку, – сказал я Денису. – Тут главное – сделать так, чтобы они действительно не поперлись на кладбище! Омару обязательно нужно быть завтра в институте.
– Я все устрою, – произнес Глайзер. – Я знаю, что надо сказать. Нет, ну ты представляешь, какая картина будет завтра?! Воскрешение из мертвых. Второе пришествие Христа!
– Очень странно, – недовольно сказал Шольц, – что вам такие вещи с рук сходят.
– Не всем же такими правильными быть, – усмехнулся Макс, положив руку ему на плечо. – А ему, наоборот, только авторитета добавится! Представляешь, как они будут рады, что Кирилл жив? Сразу забудут про все его грехи…
Денис отвернулся, поняв, что говорит в пустоту.
Его слова напомнили мне про один из прошлогодних розыгрышей, который придумали мы с Баром. Он единственный из всех закончился не совсем так, как было задумано.
Как-то – до сих пор не могу понять, как могла появиться такая безумная идея! – сидя у меня дома, мы написали около двадцати писем примерно одинакового содержания и разослали их знакомым и малознакомым девушкам. Объединяло их то, что все они жили в нашем районе и мы знали их домашний адрес. Текст писался по одному шаблону с незначительными вариациями. Восемь написал я, столько же – Илья.
Смысл был таков. Письмо якобы писал молодой человек довольно романтического склада. Он ехал в автобусе и, увидев девушку, которой сейчас пишет, влюбился без памяти. Так как парень этот слишком скромен, то познакомиться с ней он не решился, поэтому пошел другим путем. Правдами и неправдами влюбленный молодой человек узнал ее домашний адрес и решился написать письмо, чтобы хоть так признаться в своих чувствах. Далее шло лирическое стихотворение нашего собственного сочинения. Обратного адреса не было.
Выждав пару дней, мы написали следующую партию писем, через неделю – еще одну. В последних письмах мы наконец оставили адрес – абонентский ящик Ильи – и стали ждать.
Через некоторое время стали приходить ответы. Примерно четверть девушек нам вообще не ответила – я, честно говоря, думал, что таких будет гораздо больше, – а еще четверть просто послала нас в известном направлении. Эти письма мы сразу выбросили.
Но были и очень интересные письма. Две девушки написали, что могут быть автору таких чудесных посланий, то есть нам, только друзьями, причем одна из них уверяла, что мы – Вова из ее группы.
От другого письма я просто катался по полу – так мне было смешно. В нем бабушка одной из девушек умоляла оставить в покое ее внучку, грозила милицией и предлагала найти другую сексуальную жертву.
Еще одно любопытное письмо написала девушка, которая, судя по огромному количеству ошибок и бессмысленности текста, никогда нигде не училась. Но в целом она была на все согласна и приглашала автора в пятницу к себе домой, сообщив, что родителей дома не будет. Я чуть не пошел, да Илья отговорил.
Остальные письма были мутные, ни бе, ни ме. Теперь предстояло осуществить вторую часть плана. В следующих письмах мы предложили встретиться с ними. Назначили каждой одно и то же место и надеялись на то, что большая часть из них все-таки придет, хотя бы из женского любопытства.
И вот наконец наступил великий день. Вся наша компания была уже в курсе и предвкушала удовольствие. Усевшись на скамейку в парке, мы прекрасно видели автобусную остановку, которая и была местом встречи.
– О! – вскоре воскликнул Глеб. – Одна вроде пришла.
Я взглянул на остановку. Ярко одетая девушка была соседкой Бара по двору.
– Начинается, – сказал я упавшим голосом.
Меня вдруг начали грызть муки совести. Такое случалось довольно редко, но, как говорится, метко. Мне стало ужасно жаль всех девушек, которых мы разыграли, и я стал ерзать по скамейке. Кирилл с любопытством посмотрел на меня.
