– Что ты дергаешься? – сказал он. – Смотри, вот еще две пришли. Скоро целая толпа наберется.
Я неохотно посмотрел в сторону остановки, пытаясь заглушить угрызения совести мыслями о том, что они не восприняли письма всерьез и относятся к ним как к шутке. Совесть затихла.
Тем временем народ продолжал собираться. Глайзер хохотал и вытирал слезы, глядя, как уже семь девушек, собравшиеся на указанном месте, подозрительно оглядывают друг друга и нервничают.
Чуть погодя девушки начали знакомиться и угощать друг друга сигаретами. Напряжение росло. Внезапно одна из них махнула рукой и впрыгнула в подъехавший автобус. Мы поняли, что если прождать еще немного, то все разойдутся.
– Пора звать Колю, – весело сказал Бар.
Коля был гордостью и главной достопримечательностью района. Его показывали приезжающим в наш район наравне со знаменитой площадью Конституции СССР, ныне площадью Бориса Деревянко, где по вечерам собирались малолетние проститутки и просто очень легкомысленные девушки.
Во-первых, Коля был бомжем, то есть лицом без определенного места жительства. Во-вторых, Коля раньше был известным в Одессе футболистом. А в-третьих, Коля был немного сумасшедшим, что и делало его чрезвычайно приятным в общении человеком.
Недавно мы выручили его из одной неприятной ситуации, и поэтому в принципе могли воспользоваться его услугами совершенно бесплатно. Но Глайзер все-таки купил бутылку дешевой водки, получив которую Коля серьезно поведал нам:
– Для вас, ребята, и Родину продал бы!
Поддержав его в этом утверждении, мы посадили Колю на соседнюю скамейку, строго приказав никуда не отлучаться. На наше счастье – и на беду девушек – он выполнил указание.
Теперь, когда пришло время, Коля вновь был призван в наш круг и после тщательной инструкции нетвердой походкой направился к девушкам.
– Надо поближе подойти, – обеспокоенно сказал Илья. – Мы ведь не услышим ничего!
– Не глупи, – зло бросил я. – Не забывай, что многие из них нас знают!
– Но они же не знают, что авторы писем – мы, – беззаботно произнес Бар. – Я подойду ближе. Не паникуй.
Пришлось подняться и мне. Мы подошли к дороге и стали делать вид, что ловим такси. Коля важно обошел всю площадь, зачем-то заглянул в урну и наконец произнес то, чему мы его научили:
– Как я рад, что вы все пришли, мои милые, – сипло проревел он. – Вам понравились мои письма?
Словами не передать выражения лиц несчастных девушек – нужно было быть там! Как мы ни старались, но смех сдержать не смогли. Это нас и погубило – знал ведь я, что не стоило подходить ближе!
Кое-кто посмотрел в нашу сторону. Коля тоже.
– Все в ажуре, ребята! – радостно крикнул он. – Все сделал, как вы сказали. Может быть, возьмете еще одну бутылочку?
Конечно же, все уставились на нашу компанию, а точнее, на меня с Баром – девушки знали только нас. Правда, под горячую руку попал и Глеб, несчастье которого состояло в том, что он жил в соседнем со мной подъезде и визуально был знаком с некоторыми из девушек.
Закончилось все печально. Мы потом с месяц выходили на улицу с опаской, боясь наткнуться на кого-нибудь из них. Но в целом все мои розыгрыши кончались положительно.
Глайзер, будто читая мои мысли, толкнул Шольца в бок.
– Мы и не такое делали, – произнес он. – Все будет нормально.
Я ужасно жалел, что не смогу увидеть завтрашнюю встречу Кирилла с его группой.
– Ну, реакцию Омара мы узнаем завтра, – вздохнул я, – когда он ворвется к нам и начнет швыряться вещами. В кого первого они полетят, как ты думаешь?
– Разумеется, в Шольца! – с чувством воскликнул Макс. – Это ведь все он придумал. Мы всего лишь слепые орудия в его руках…
Денис задохнулся от возмущения, но затем понял, что Глайзер шутит.
– Ладно, как хотите, – буркнул он. – Я иду домой. Зря я с вами поехал.
– Я тоже ухожу, – зевнул Максим. – Мне еще в центр города нужно съездить, в библиотеку Горького. Ты, кстати, не знаешь, где она находится?
Я подивился странной тяге Глайзера к знаниям, но дорогу объяснил.
– Что ты там забыл?
– Знакомая одна работает, – с усмешкой сказал он. – Телка – супер! Словно с обложки «Плейбоя»! Милой зовут.
Друзья уехали, а я достал сигарету и закурил, размышляя, куда мне пойти. Дождь закончился, из-за туч выглянуло солнце, и мне захотелось навестить своего бывшего одноклассника, Стаса Рыжова, живущего неподалеку. Я даже сделал пару шагов, но внезапно остановился как вкопанный.
В направлении института бодрым шагом шел Кирилл. Пока я лихорадочно соображал, что делать, он заметил меня и остановился.
– Привет, – удивленно сказал он.
– Мы с Глайзером кое-кого искали, – быстро произнес я, предвосхищая его вопрос. – А ты в институт?
– Ну да, – добродушно сказал он. – Хочу на третью пару попасть.
– Ты, конечно, уникум – воскликнул я. – Кто же идет на третью пару? Если уже идти, то на первую, а на третью не надо!
– Не, – упрямо замотал он головой. – Я пойду.
– Да вас отпустили, – выдохнул я. – Твоя староста только-только домой ушла, сказала, что преподаватель заболел.
– Серьезно? – недоверчиво спросил Омар.
– Ну да, – через силу улыбнулся я. – А ты приковылял! Сидел бы себе дома, телевизор смотрел.
– Да.
– Пойдем пива выпьем, – весело сказал я, мысленно проклиная Глайзера и самого Омара, вздумавшего вдруг в кои веки зайти в институт. Мы стояли на травянистом пятачке неподалеку от входа, и в любой момент кто-то из его сокурсников мог выйти.
– Идем, – наконец сказал Кирилл.
Я облегченно вздохнул.
В баре мы просидели около часа, а затем разошлись по домам.
– Давайте завтра встретимся, – на прощание сказал он. – После обеда, все вместе?
– Не знаю, – сказал я. – Может быть.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
3 июня 1999 года, четверг
РАССКАЗЫВАЕТ КИРИЛЛ МАРЦЕВ (ОМАР)
Сегодня после недельного отсутствия я вновь появился в институте. Моя группа уже привыкла к тому, что я периодически пропадаю, поэтому только Вадим, увидев меня, равнодушно сказал:
– Чего это ты сегодня на парах нарисовался?
– Просто так.
Вадим, зевнув, отошел.
После второй пары ко мне подошла староста и сказала:
– У Тани позавчера была свадьба. Сегодня будем отмечать. С тебя пять гривен.
– Интересно, для чего? – недовольно поинтересовался я.
– Все уже скинулись, кроме тебя. Во-первых, на подарок, а во-вторых – на стол.
– Вообще-то она должна угощать нас, а не мы, – произнес я. – И кстати, у какой Тани? У нас их три, тебе не кажется?
– У Харитоновой.
– Эта чурка замуж вышла? – удивился я. – Где же она такого идиота нашла? Тоже, наверное, из какого-нибудь глубокого села?
– Марцев, ты дурак, – сердито сказала староста, поджав губы.
Мы друг друга не любим.
Третью пару я отсидел еле-еле и, как только началась перемена, устремился к выходу. Но выйти не успел. Около меня появилась Харитонова и, глупо улыбаясь, сказала:
– Куда ты уходишь? Мы сейчас идем в столовую, отмечать. Если не пойдешь, я обижусь.
Я усмехнулся и, немного подумав, кивнул:
– Хорошо.
В столовой мы сдвинули три стола и чинно расселись вокруг. Харитонова разлила в пластмассовые стаканчики прогорклое домашнее вино и дала каждому пару засохших пирожных.
– Я скажу тост! – пропищала староста и торжественно произнесла: – Желаю паре молодой дожить до свадьбы золотой!
Не сдержавшись, я громко рассмеялся. Таня укоризненно посмотрела на меня, и я смущенно закашлялся.
– Желаю тебе… все мы желаем тебе, Танюша, чтобы ваша любовь никогда не кончалась, – продолжила Алена. – Желаем счастья и понимания в непростой семейной жизни…
– И конечно же, в половой! – выкрикнул я, опять не подумав. Все засмеялись.
– Марцев, прекрати паясничать! – рассердилась староста. По выражению ее лица было видно, что она очень жалеет о моем присутствии. – Лучше бы ты и сегодня не приходил.
– Да? – ухмыльнулся я. – А кто же тогда рыдал, когда вы меня хоронили?
Алена стала багрово-красной.
– Просто у тебя друзья такие же, как и ты, – зло сказала она. – Дураки.
– Слушай, помолчи, – резко сказал я, начиная закипать. – Ты сама меня позвала.
Харитонова встала и, умоляюще взглянув на нас, сказала:
– Давайте без ссор, я прошу! У меня сегодня праздник – не надо его портить!
Но мне расхотелось сидеть с ними. Я решил просто встать и уйти, но понял, что вообще испорчу мнение о себе, и так не слишком высокое. Хотя насколько я себя помню, на чужое мнение мне всегда было наплевать.
А история с похоронами действительно интересная. Когда Глайзер рассказывал мне, как рыдала Алена, я чуть не разорвался от смеха. Но это было потом, конечно, – сначала я был готов убить и Макса и Андрея за этот черный розыгрыш, а они, не будь дураками, пару дней мне на глаза не показывались.
Помню, в тот день мне утром позвонил кто-то из них и сказал, чтобы я обязательно пришел в институт. Я не мог понять, зачем это им надо, но, поддавшись уговорам, пошел. Я немного опоздал, зашел в кабинет, а у всех лица белые. Алена вообще чуть в обморок не упала. И все смотрят на меня. Вадик попытался мне что-то сказать, но стушевался. Прошло минуты две, и только тогда, наконец, мне все объяснили. Я был в ярости, но на своих друзей я долго сердиться не могу, поэтому через пару дней мы забыли об этом. Но все-таки жаль, что я не видел плачущую по мне старосту!
