Ефим протянул свою кружку-сверток:
– Плесни чайку.
Вова зачерпнул из котла.
Ефим выпил всё, протянул ещё, и, не дожидаясь, продолжил:
– А потом началось, – Ефим взял ещё одну «кружку». – Спасибо. Потом началось: медведи, лодки, Лёшки, Машки, старый дятел, дождь и групповуха. Красный шлем! И всё бы ничего – даже интересно – но тут оказывается, я возвращаюсь, от чего ушел! Я задумался. Я начинаю отматывать свою жизнь. Оказывается, так было всегда! Осталась нам лишь пятая часть! А так было всегда! Четыре пятых позади, а оставшаяся пять – и всё сначала! Хотя… хотя есть выход – махнуть на ту сторону реки. За круг! Так всегда – осталась малость – не получается, можно бросить, и на ту сторону реки! Там – путь, там – гильзы, там, как кажется, – свобода. Херня! Там останавливаются часы!
Ефим в сердцах бросил в костер большую щепку:
– Пошли, братва, по этой стороне!
– ………………???
Вова молчал. Долго молчал. Ефим завалился на спину и заглох, а Вове нужно было что-то говорить. Но, что? Он не знал. Он молчал. Долго молчал………
Машка заревела! Не заплакала. А заревела! Как белуга, как мотор, как белый медведь в ясную погоду, как чмо, как стерва, как маленький ребёнок!
– Меня всё это уже достало! Я не могу больше! – слезы текли у Машки из глаз ручьем. – Мальчики, я устала! Я домой хочу! Я есть хочу! Я хочу помыться! Мы не выберемся от сюда!.. Я не могу так больше!..
Вова поднял копье, шмякнул легонько её плоской стороной наконечника по башке и приставил острие чуть ниже горла:
– Тебя кто, вашу маму, спрашивает?
У Машки «выкатились» глаза!
Вова прижал её острием копья к земле.
– Тебя кто спрашивает?! Выведем мы тебя – помоешься. Не тебе решать, как быть – сиди и жди! Понятно?!
Остриё давило Машке чуть ниже горла, ответить она не могла.
– Ребятки, – Ефим мечтательно смотрел в небо, развалившись на одеяле, – я вот что подумал…
Володя оглянулся и непроизвольно улыбнулся, видя его безмятежность.
Машка выползла из-под копья, присела на траву, потирая место «укола».
– … Я вот что подумал – а вот если инопланетяне есть, то, как быть? А… а… Они кто? Как, как с ними быть… если что?
– Не понял! – Вова, почесывал нос. – Чегой-то ты вдруг о «зелененьких» заговорил? Стегаешь?
– Вот если они существуют, – казалось Ефим и не слышит Вову, – то они кто – тоже ведь должны быть тварями божьими, правильно? Вот если есть заповедь «Ни убий!», то, как с ними-то быть, если встретишь? Если они в наглую попрут? Их можно, или «ни убий?!» Вот Бог создал Землю, а они – инопланетяне, значит, кто-то создал и ещё одну планету… Кто? Бог? Из Рая на Землю отправили Адама и Еву, чтобы плодоовощные культуры на халяву не жрали без разрешения… А кто и куда отправил «зеленых» в таком случае? И за что?
Вова покачал головой:
– Фима, тебе нужно отдохнуть!
– Это вам нужно отдохнуть – друг на друга кидаетесь, как шакалы! Зачем ты Машку по башке ударил? Ты же знаешь – она моя девушка! – Ефим улыбнулся и повернулся к Володе.
Наконец-то в Ефимкиных глазах появился тот наглый и озорной огонек, который так свойственен его натуре. У Вовы отлегло.
– А! Так это всё психологические этюды! Тему, типа, поменял?!
– Нет, – Ефим приподнялся, – меня действительно этот вопрос интересует! Если они умнее нас и придумали «сигару» с неслышным топливом, стало быть, существа разумные и их трогать – табу. Это не коровы – тех можно. А эти кто? Может, их тоже…
– А меня интересует вопрос: что делать? – перебил Володя.
– Чернышевский, не суетитесь! – Ефим поднялся. – Собираемся и идем. По этой стороне, до реки, до болота, до горы с кратером, а там видно будет! Пройдем свои триста с копейками километров, посмотрим, что к чему, а уж после будем друг на друг с вилками бросаться! Я правильно говорю, Маша?
Машка посмотрела на Ефима. Ей было приятно, что он за неё заступился, но ответить она ещё не могла – уж слишком неожиданно всё произошло – от Вовы она такого не ожидала! Для неё это было… – большое потрясение.
– Ничего! – понял её мысли Ефим. – Потом с улыбкой будешь вспоминать наши приключения! А помыться – мы там, потом помоемся – все равно через болота тащиться – промокнем, как сволочи. Не грусти, малыш, всё будет нифтяк-нифтяк-нифтяк! Дыши глубже.
Ефим, сморщившись, прогнулся в пояснице, покрутил для верности торсом:
– Собираемся!
Первые полчаса-час шли молча. Ефим гонял свои мысли, пытаясь разложить по мозговым полочкам всё, что тут происходит, но так логичной картины и не проявлялось. Чепуха какая-то! Все смешалось, запуталось и не могло никак объясниться. Он понимал, что необъяснимых вещей и происшествий в жизни всякого бывает немало, но не таких же! А что ещё будет там, когда они придут? Что их ждет? А тут ещё спина болит… Одним словом, фуфельэкспрессионизм, какой-то! О, какое слово он придумал! «Фуфельэкспрессионизм!»
– Чего ты там бурчишь? – Вова, оказывается, шагал рядом.
– Фуфельэкспрессионизм, говорю.
– Что это?
– Это наша судьба, – и тут же он продолжил, но уже в песенном формате, – жить не мо-ожем инаа-чее…
Вова хмыкнул:
– Нет, серьёзно – что гоняешь?
Ефим прекратил «гонять» и серьезно ответил:
– Да, думаю, что нас ждет дальше?
– Ну и как ты себе это представляешь?
Ефим вздохнул:
– Честно говоря – никак! Если они решат меня запихать в какую-нибудь барокамеру или автоклав, и решат пропустить через меня ток или ещё какие-нибудь зеленые лучи – идут они на хер – у меня спина болит! Пусть сами себя током лечат! «Я на это пойтить не могу!» Эту фигню я видел в кино и не верю, что материю из консервной банки можно переместить куда-нибудь в чисто поле к динозаврикам. Не верю я в это!
– Однако ты согласился…
– Мне любопытно – это точно, но в автоклав я не полезу… Лучше сразу на электрический стул! Не верю я! Не верю – и всё!
– А вот эта вся лажа, которая с нами происходит, как это объяснить?
– Не знаю! Иду, думаю… Но ничего объяснить пока не могу. И вообще…
– Что, вообще?
– Вообще, стоит ли это пытаться объяснить? Ну, идем, да идем. Ну, шлем… Ну, старикашка… В городе таких пассажиров – пруд пруди! А здесь, на природе – это, якобы, чудо. А, – Ефим махнул рукой, – мозги закипают! Птички поют? Поют! Травка зеленеет. Небо голубое. Машка-промокашка с нами – чего ещё надо? Побриться бы – это да! А всё остальное – килибирда, ромштэкс и фуфельэкспрессионизм! Теперь понятно?
– Теперь, как никогда, понятно! Спасибо, друг, ты всё нам объяснил! – Вова улыбался, не разжимая губ, как… ну… ну, как… ехидно, в общем, как-то.
– Да-да, – покачал головой Ефим. – Смейтесь все! А я в барокамеру – ни ногой! Галлюциногены, гипноз, мухоморы с рисом – это ещё куда ни шло. А разряд, лучи и серная кислота для полной растворимости – я – пас! У меня спина болит – я же сказал! Инвалид я, вы же знаете!
Вова засмеялся:
– Не похоже на тебя. Струсил что ли?
– Нет. Просто – не верю.
– А если я первым пойду, пойдешь?
Ефим приостановился и почесал затылок так, как это делает Вова:
– Отпущу ли я тебя – вопрос. Не верю я, а поэтому и тебя не хочу подвергать тому, во что не верю. Вот как!
Теперь уже почесал затылок Володя:
– Не отпустишь,… – задумчиво произнес он. – Интересно, как это? Ну, ладно, действительно, мозги плавятся, завязываем эту тему. Придем – разберемся. Нам ещё придти надо!
– А что с нами случится?
– По кругу будем ходить до старости, а триста кэмэ так и не пройдём – вот что случится.
– Пройдё-оом как-нибудь, – потянулся, не останавливаясь, Ефим. – Пройдем!
– О, часы пошли! – Вова приложил часы к уху.
Ефим осталбинел!
– Я же их в костер бросил!
– А я их вытащил!
– Что-то я не видел!
– А ты и не смотрел.
Ефим недоверчиво хмыкнул.
– Дела….
– Дела – ни дела, а часики-то – тикают!
– Во-во, мы пошли – часы пройдут, – вздохнул Ефим, и продолжил путь.
– Не веришь?
– А сколько время?
– На них – одиннадцать часов одиннадцать минут.
– Ну, конечно! – Ефим протянул руку к часам.
– Точно тебе говорю! – Володя повернул циферблат к Ефиму.
– Б! Правда, – брови Ефима улетели к макушке. – Рассказали бы – не поверил! Подвёл?
– Нет.
– Мистика! – брови ещё не опустились.
– А на самом деле, интересно, сколько сейчас? Уже, наверное, час или два?
– Да, где-то так.
– А как узнать?
– Сегодня, – Ефим посмотрел на солнце, – уже никак. А вот завтра, если будет погожий денек, воткнёшь копье в землю, и следи за тенью. На самой короткой тени ставь полдень. Пока и так сойдет – километраж замерять.
– А может, на час лучше поставить?
– Сейчас?
– Завтра.
– Ну, поставь на час.
– Я имею ввиду – время-то летнее, в полдень на часах час должен быть.
– Летнее?… – Ефим почесал затылок. Получается, нас «выгрузили» не в полдень, а в одиннадцать? Интересно!.. Поставь на полпервого – не ошибешься!
