Открыв дверь из своей комнаты, Кирилл увидел Женю в плаще, столь хорошенькую и вместе с тем такую простую и весело-нежную в каждом движении и в улыбке, что кажется чудеснее сновидения и грез.
- Простите! - воскликнула она. - Я всего на минуту. Дела у меня никакого нет. Просто шла мимо и узнала ваш дом, вспомнила даже лестницу и квартиру вашу... Как-то с тетей я была у вас.
Кирилл предложил пойти на выставку в Летнем саду, в павильоне Росси.
На выставку не попали. Вышли к Неве.
- Как давно я так не гуляла! - говорила Женя.
Она расстегнула плащ и держалась как самое беззаботное существо на свете.
Кирилл остановился у Кировского моста и глядел на город над невским плесом, некогда безмерно огромным водным пространством для него, все равно как море. И не такой ли широкой и пустынной, с парусными кораблями, изображали Неву художники XVIII-XIX веков? Васильевский остров казался ему и теперь, как во времена детства, далеким, таинственным миром, как старинные города на гравюрах, где жизнь кипит, а вместе с тем - тишина, безмолвие и свет...
Женя посматривала то на город, то на Кирилла... Прохожие с любопытством оглядывались на них, принимая их за приезжих. Дул сильный ветер, на Неве вода поднялась, и Кириллу в сущности было очень хорошо и от вида Васильевского острова, и от близкого присутствия Жени. А она вспомнила его рассказ о первой его большой прогулке и спросила, что же было дальше.
- Дальше? Пять лет Университета... И та новая встреча, и эта... Очевидно, я влюблен в вас и люблю!
Женя всего ожидала, но не так скоро и прямо.
- Постойте! - сказала она, касаясь его руки. - Я совсем недавно вышла замуж. И вообще мне... не до романов.
- Так я и думал! - вздохнул он чуть ли не с облегчением. - Прощайте!
- Нет, - возразила Женя, протягивая руку, - мы с вами наверняка еще увидимся, и не один раз, захотим того или нет.
- Зачем это? - Он вдруг обнял ее и поцеловал. - Прощай!
Он повернулся и неторопливо ушел в сторону.
Женя, покраснев, в странной досаде последовала далее вдоль Невы.
IV
Эта не совсем современная история имела вот какое продолжение и конец.
Открывая дверь, Женя поняла, что Алеши нет дома. Они жили уже в двухкомнатной кооперативной квартире. На кухне мама Алеши оставила записку. Обыкновенно она заезжала, когда ей, по счастливой случайности, удавалось достать что-нибудь редкое, хорошей рыбы например. Алеша не оставил записки, значит, полагал быть дома ранее ее.
Женя переоделась и забегала по квартире. В своих делах женщина всегда как дитя. Женя, забывая, что у нее есть и муж, и ребенок ( уже четырех лет), напевала и сокрушалась бог весть о чем, совершенно как неприкаянная девчонка.
Пришел Алеша. Было видно, что человек основательно пообедал, от него попахивало пивом.
- Приезжала мама?
- Да. Достала вот этой рыбы... Оставила подробную инструкцию, что из нее я должна сделать, чтобы тебя побаловать... Может быть, сам попробуешь?
- Оставь. А ты куда?
- Заеду к нашим, надо мне навестить тетю. Ей так нехорошо, а в больницу не хочет. Не поедешь со мной?
- Нет. Засяду за работу. А где сейчас Сережка? - вспомнил он о сыне, которй, собственно, жил у родителей Жени.
- Дома уже. А знаешь, напрасно мы поспешили с ним.
- А что?
- Не успеем оглянуться - он сделает нас бабушкой и дедушкой. В школу сейчас водят детишек такие молодые деды и бабушки! Я уж не говорю о папах и мамах! Эти сплошь и рядом юнцы и девчонки, в джинсах, а панбархате и во всем, что хочешь. А твои дела как?
Алексей работал нервно и быстро, читал лекции с задором, старался на кафедре и на факультете держаться на виду. Он еще точно не знал, что ляжет в основу его докторской, однако считалось, что он будет в порядке очереди защищаться в таком-то году, а там и профессор... Карьера его ясна, хотя нужно держаться начеку: как бы его не обошли и не оттеснили на второй план. Между тем он успевал бывать на футбольных и хоккейных матчах, играть в преферанс ночи напролет - для разрядки, вообще вел жизнь довольно-таки разгульную. С ним нередко гулял и Андрей. Женя особенно не беспокоилась, - так жили все его товарищи и друзья, народ вполне серьезный.
- Хорошо, поработай. По-моему, ты много гулял в эти дни.
Поскольку Женя жила как бы на два дома, да еще в постоянной спешке, она носилась туда и сюда на машине родителей. Из нового района в старый - словно живешь в двух городах одновременно или в одном городе в двух временных отрезках... Родителей Женя застала в большой тревоге. Днем Софью Николаевну увезли в больницу. Павел Николаевич только что вернулся оттуда. Его допустили к больной всего на минуту. Софья Николаевна, увидев брата, очнулась и пожелала умереть дома, в своей комнате, среди своих книг. Она велела брату упросить врачей отпустить ее домой завтра, а Женя пусть заедет за нею после уроков.
Ольга Захаровна неодобрительно отозвалась на такое пожелание Софьи Николаевны.
- В больнице уход, - говорила она. - Там медицинская техника! А дома кто будет за нею смотреть?
Павел Николаевич редко сердился на жену, а больше отделывался шуточками. Тут он не выдержал и высоким, старческим фальцетом закричал:
- Кто будет смотреть?! Я буду смотреть!
- Папа! - сказала Женя с упреком, и тут она поняла, что дело плохо, хуже некуда.
Возвращаясь по ночному городу, Женя хотела сделать круг и заехать в больницу. Но было уже слишком поздно.
Дома Алеши не оказалось. Судя по записке, к нему заехали два приятеля, - один из них приезжий, из Ташкента, - и он уехал с ними, зная, что Женя не любит нежданных гостей.
К ночи погода решительно испортилась. Шел дождь. Женя, не ложась спать, долго стояла у темного окна. Внизу, на лужайке с молодыми деревцами и кустами, под светом фонарей вдоль песчаной дорожки краснела гроздьями стройная рябина. За лужайкой начиналась ухоженная детская площадка, где собрались подростки, как нарочно, под дождем, время от времени они издавали крики, своего рода «разбойные свисты, от которых легко умереть».
Слева, наискосок, высился большой дом, - во множестве окон этаж за этажом горел свет, освещая интерьеры комнат - с книжными полками или кухонным набором, с сервантом, уставленным рюмками, фужерами, вазами... Люди в них двигались, разговаривали, смеялись, и, казалось, эта светлая, безмолвная жизнь полна тишины и счастья.
Но о чем же кричали подростки?
Женя проснулась от щелчка в замке. Было утро, она чуть не проспала. Это явился Алеша, побледневший, вполне нормальный, тихий. Жене было уже не до него. Выбежав на улицу, она позвонила на работу и помчалась в больницу.
Ее сразу допустили к тете. Софья Николаевна узнала племянницу, но сказать уже ничего не могла. У нее отнялась речь, и она вся мелко дрожала. Она ухватилась за руку Жени, поглядела в ее глаза с какой-то жестокой жалостью и предостережением.
К вечеру она скончалась.
Лишь на следующий день Женя собралась позвонить Кириллу.
Он услышал взволнованный и печальный голос Жени откуда-то сверху. Он не успел еще подумать, что должно было случиться нечто чрезвычайное, чтобы Женя вспомнила о нем. Он радовался ее голосу.
- Алло! Вы слушаете меня?
- Да, Женя, - отвечал Кирилл, произнося ее имя как-то осторожно и с нежностью, удивившей ее, и она успела подумать, что Кирилл, наверное, уже знает о смерти Софьи Николаевны. У Жени задрожали губы и навернулись слезы на глаза. Ольга Захаровна, Павел Николаевич и Алексей с сыном сидели на кухне за вечерним чаем и прислушивались к голосу Жени: что-то звучало странное, такое, что было для них непривычно, - и жалоба, и мольба. Правда, легко это связывалось с событием, задевшим ее как-то особенно.
- Софья Николаевна... умерла... вчера. Что делать? Пока ничего. А потом, я надеюсь, вы поможете мне разобраться в бумагах Софьи Николаевны, да?
Кирилл спросил о судьбе книги Софьи Николаевны, рукопись была сдана ею в издательство года три назад.
- Какая книга? - не поняла Женя. - Книга самой Софьи Николаевны? Я не знаю. Хорошо, мы с вами увидимся.
Ольга Захаровна удивилась:
- Зачем ты постороннего человека привлекаешь к этому делу? Что, мы сами не сумели бы разобраться? Алеша хотел сам заняться..
- Алеша - технарь, такой же, как все мы тут. Уж лучше Кирилл, чем кто-нибудь чужой.
Алексей криво усмехнулся, вскочил на ноги и засобирался домой.
- Между прочим, - сказал он, - по нынешним временам, ее библиотека - это целое состояние!
- Ну да, - вспылила вдруг Женя, - ты бы пустил ее на распродажу...
Ольга Захаровна и Павел Николаевич переглянулись между собою и принялись успокаивать детей: не стоит спорить, спешить, да это как-то и нехорошо... Положим, книги нынче в цене, некоторые издания - на вес золота, все равно, о каком состоянии тут можно говорить, смешно.
