— У меня еще не было в жизни женщины, о которой думал и помнил бы целыми днями, к которой не убегал, а летел бы с работы. Ты первая и единственная! Рыжая звездочка, радость моя!
Ночь пролетела как одно мгновение.
Сегодня Егор узнал о Наталье все до мелочей, и сомнения рассыпались в пыль.
— Нат, а почему ты одна жила? Ведь после зоны полгода прошло. Неужели достойного не встретила за это время? — спросил Платонов.
— Егор, все куда проще, чем думаешь! По юности встречалась с парнем. Нравился он мне. Казалось, не было недостатков: серьезный, трудяга, многое умел. Пожениться вздумали. Ну, и познакомила его со своей семьей. У меня родни немного, но среди них — сестра двоюродная, Людка. Она старше меня на семь лет, зато богатая. У нее отец, мой дядька, где-то в Сибири нефтяником работал и разжился. Хорошо получал, построил кирпичный дом в два этажа, купил машину, телевизор на всю стену. У меня близко такого не было. Оно и теперь по нужде в лопухи бегаю. А у них в доме все удобства. Короче, дядьке мой жених понравился. Деловой, хваткий оказался. Ну, и уговорил присмотреться к своей дочке-перестарку. Та от счастья обомлела. На нее со страху мухи не садились, а мужики и подавно не оглядывались. Тут же — красивый парень! А дядька — не промах, так и сказал: «Коль на Людке женишься, не только этот дом, но и машину тебе куплю, новую. Деньгами стану помогать». Так вот и расстроил мою свадьбу родственник. Отдал дочь за моего жениха, но дом и машину на нее оформил, мол, какая разница, Людка — твоя жена. А она к тому времени в положении была. Отец защитил свое имущество на всякий случай и привязал зятя к своей страхолюдине, не веревками, а канатами. Людка ему одного за другим троих детей родила. Куда от такой оравы денешься? День и ночь вкалывал, а когда напомнил тестю про обещание о помощи деньгами, тот и ответил: «Кто тебе виноват? Сам детей настружил, без принуждения состряпал. Теперь расти. В твоем возрасте люди родителям помогают, а ты от меня подсос ждешь. Не совестно?» Ну, человек все понял. Обманули его как последнего дурака. Прибежал ко мне среди ночи. В ноги повалился, прощение вымаливал, просил принять в мужья. Да уже я отгорела к нему. Не простила. И все годы никому не верила. Прогнала его за дверь навсегда. Но и сестричке не повезло. Выпивать стал мужик. Гонял жену каждый день, материл по всякому. И в глаза им говорил, что все ему противны и жена, и дети, и тесть-мудак! Обижался, мол, по рукам и ногам его связали. А на пятом году не выдержал, повесился на чердаке дома, хотя совсем тверезый был. Похоронили его. Людка на меня и теперь обижается...
— Она на тебя? За что?
— Он и во сне меня звал, продолжал любить, как они считают. Не пошло им впрок! Подавились моими слезами. Не порадовались, потеряли, загробили человека и наше счастье. А Людка и нынче одна мается. Кому нужна такая? Да еще со сворой детей. Отец отказался ей помогать, сказал, что по нынешним временам только дуры столько детей рожают. Они ее совсем вымотали. Баба на стройке пашет как ломовая, а денег едино нет. Ну, а мне после того никто не нужен стал. Правда, когда из зоны вернулась, пришла на работу, там новый ветврач на меня запал. Ничего мужичок, все в меру. Встретились с ним, слово за слово, сказала ему, что в зоне была. Он даже не дослушал, за что. Об оправдании не узнал, бегом как от чумной побежал,— рассмеялась Наташка.
— Как же мне поверила?
— Увидела твои глаза... В них радости не было. Одна тоска и обида. Вмиг поняла, что ты тоже один и как я никому не веришь. Вот и насмелилась согреть. А ты никак не хотел поверить мне, убегал. Я и не думала, что когда-нибудь сам придешь.
— А родители есть у тебя? — спросил Егор.
— Мама. Она тоже на ферме работает, хотя ей скоро на пенсию.
— Она отдельно живет?
— Да, вместе с отчимом. Отец умер давно. Я только школу закончила. Хотела в институт поступать, уже к вступительным экзаменам готовилась, но не повезло. Мать не смогла бы оплачивать учебу. На ферме в то время зарабатывали совсем мало. На жизнь не хватало. Вот так пошла и я работать. Мама переживала, что не выучила, как хотела. А тут еще со свадьбой сорвалось. Меня стали считать невезучей, вроде проклятой. Как назло еще и осудили. Вовсе облом. У меня чуть крыша не поехала: из одной беды в другую влетала, не успев опомниться. Ну, матери только переживания оставались,— смахнула слезу со щеки Наташка.— А тут к нам переселенцы приехали. Свои, русские. Их из Казахстана местные повыгоняли, а с ними отчим с двумя детьми. Жена от рака умерла. Он вдовствовал, сам растил детей. Как-то с матерью встретились, разговорились. Он несколько раз к нам в гости пришел, потом мамка их наведала. Да так и осталась с ними. Живут нормально, дружно. Главное, не ругаются.
— А ребята там взрослые?
— Егорушка, я даже не помню, как их зовут. Возраст и подавно не интересовал. Они работают в мор- порту грузчиками, так говорит мать. Меня их заботы не чешут. Хорошо, что никто из них не суется ко мне и не лезет в мою жизнь.
— Наташ, а мать приходит к тебе?
— Изредка, но мы с нею на работе каждый день видимся. Успеваем поговорить.
— Ты обо мне рассказала ей?
— Немножко. Она боится, что и тебя уведут. Просит ни с кем не знакомить,— рассмеялась женщина.— А я ей сказала, что бояться нечего. У тебя целая зона баб в обойме! Ты даже там себя не растерял, ни с кем не спутался...
— Не надо из меня ангела лепить. Был день, когда я чуть не сорвался. Достала меня одна проказница! Не помнишь, рыженькую такую? Запихнула в уголок, чуть поприжала, я и расслабился, все на свете позабыл. Еще миг побудь в твоих руках и за себя не поручился б.
— А чего ты убежал? — спросила женщина.
— Увидь нас кто-нибудь, неприятностей не обобраться. Обоим не простили б. Знаю, как назвали бы наши отношения. Любая охранница могла бы насолить. Теперь уж все, руки коротки. А тогда не столько за себя, сколько за тебя боялся.
— Чего? — удивилась Наташа.
— Сучью метку могли поставить тебе. А это на всю жизнь клеймо.
— Это если б в твоем кабинете застали.
— Ошибаешься, милая! Охранницы, они частенько заглядывали в кабинет, были в связке с зэчками. И могли им сказать о нас, а зэчки непредсказуемы.
— Да, ты прав, я этого не учла,— подумав, согласилась женщина.
— На работе уже догадались, что у меня появилась ты. Но я тоже не скрываю. Водитель, сама видишь, к дому подвез. Узнать, кто тут живет, труда не составляет. Да и я не стану молчать. Мне далеко не семнадцать, давно пора определиться,— глянул на Наташу.
Она наливала кофе. Услышав последнее, едва приметно дрогнули руки. Женщина украдкой глянула на Егора, подумав: «Врет или правду говорит?»
Егор все понял без слов:
— Наташка, твой первый парень проиграл. Погнавшись за деньгами, потерял сокровище. Я не из наивных. Вон тому живой пример — моя первая жена. Тоже за деньгами погналась. В роскоши утопает, а в письмах горькими слезами плачет. Жалеет о прошлом и своей глупости. Я не звал ее вернуться, сама стала проситься ко мне обратно. Пока не было тебя, я колебался. А недавно письмо послал. В нем и о тебе. Сказал все честно, зачем лукавить и томить пустыми надеждами. Написал, чтоб больше на меня не рассчитывала. Сказал, что люблю другую, что ты мне навсегда...
— Это правда? — прильнула к щеке.
— Само собою.
— Значит, я тоже мамке могу сказать все? Ведь не говорила, что живем, ну, просто дружим! Иначе снова волноваться будет.
— Скажи правду и не скрывай, где работаю. А то упадет теща в обморок, да и посоветует тебе: «Подожди, дочка, замуж за него выходить. Может, еще человек сыщется?» — рассмеялись оба.
Вечером Егор навестил Кондрата. Старик приветливо улыбаясь, встал навстречу гостю. Обнял человека и, вглядевшись в Платонова, спросил:
— Иль оженился?
— Верно, дедунька, подметил!—хохотнул Платонов.
— То-то побритый да холеный нонче! Люди должны в паре жить.
