— А, Матвей Душегубович, плохо слышно, вы что пьяны? Вчера были пьяны? А сегодня? А, сегодня болеете. Климакс мучает? Уже не мучает. Ну мы вас ждём, Матвей Душегубович.
Второй раз я зашёл за актёром, когда он безвыходно застрял двумя ногами в одной штанине и пытался выбраться, совершая действия подобно улитке в горящей раковине.
— Боб, мы без тебя роды будем принимать шимди, — предупредил его я.
— Йя, Алекс, подожди минуточка, — возмутился он, нервничая. — Что это йя, капут фысё? Аминокуюм, йя! Я главный здесь. Айэм шиф бурда!
Матвей Душегубович появился к концу третьего акта, когда я уже успел незапланированно прооперировать Марио по поводу простатита, сыграть с ним в дурака на домик в деревне и проиграл правую грудь, пригласить одну подвыпившую девушку из зала на ночное профилактическое обследование по поводу смехонедержания, а Маше закрыл лицо подушкой, чтобы не было слышно стонов. В общем, выкручивались как могли из-за простоя.
Боб начал приём родов. Сначала он пытался сделать это вручную, запихивая руки в отверстие между закрытых простыней, раздвинутых ног беременной, но ребёночек не вылезал. Тогда доктор шёл на хитрость, показывал теннисную ракетку, появлялась волосатая рука и уволакивала её в утробу. Туда же отправлялся мяч и нарды. Боб, пытаясь выхватить ребёнка за руку, на полкорпуса погружался в дыру в столе, словно ныряя в Машу. Висел в воздухе, дрыгал ногами, я хватал-а его за штиблеты, звал-а на подмогу супруга Марио и мы его вытаскивали обратно.
Судя по смеху в переднем ряду, детям было смешно. Пока всё происходящее, кроме длительной задержки доктора с выходом, не сильно отклонялось от репетированного накануне. Но тут Боб притаранил строительную дрель с внушительным полуметровым сверлом и диаметром около двух сантиметров. «Нужно расширить дырку», — объяснил он жестами намерение зрительному залу.
Неожиданно для нас дрель заработала. Боб начал водить сверлом по сторонам. Тяжесть дрели в его хрупких руках, одна их которых частично парализована, а вторая, несмотря на птичью цепкость пальцев, всё же лишена необходимых для строительных ремонт-работ мышц, вызывала неподдельный ужас, и визг Маши превратился в настоящий, когда Боб, пошатываясь под весом дрели, направил её в стол. Его натурально вело и шатало оборотами дрели, кроме того — сверло было неважно закреплено, как это и следовало ожидать от Боба Недоделкина, и развитие сценария по сюжету «Турецкая резня электродрелью» вполне могло стать реальностью.
Мустафа, заслышав работающий инструмент, с глазами ошарашенного лемура, выполз из под скрытой от зрителя стороны стола.
— Боб, пипетс! — закричал он, присовокупив пару идиоматических выражений на турецком. Это был один из тех немногих случаев, когда сдержанный и аккуратный в подборе слов Мусти не на шутку выругался. Я обхватил сзади Боба, лопнув вторую грудь, и, преодолевая отвращение от немытого тела шефа, стал направлять дрель и ходящее ходуном сверло подальше от Маши, чтобы не произошло непоправимое. Марио успел среагировать и вытащил провод из сети. Те из зрителей, кто следил за действом, тоже вздохнули с облегчением. Один Боб был недоволен. Он порывался включить дрель, и с большим трудом удалось сдержаться и не закончить его театральную карьеру ролью Дездемоны прямо на подмостках.
— Матвею Душегубовичу нехорошо, — сказал я зрителям, уводя, попытавшегося оправдать своё отчество несостоявшегося эскулапа за кулисы.
— Боб, давай с бензопилой выходи! — раздался выкрик из зала.
— Отбойный молоток ему дайте, рождаемость сразу повысится!
Марио перегородил Бобу обратный выход на сцену. Доиграли мы уже без него. Опытной, ставшей за одну смену безгрудой, медсестре Тамаре Михайловне удалось выманить огромного охочего до арбуза младенца, и на этом шоу, за время которого к счастью ни один актёр не пострадал, завершилось.
— Йя, что это! — грозился Боб в гримёрке, раскидывая ногами тряпьё, возмущаясь, что ему не дали в полной мере исполнить задуманное. — Аминокуюм, я шеф здесь! Фысё — давай багаж дегаж.
В традициях Портоса я повесил Боба — кардинальского выкормыша за трубу, выходящую арматурой из стены, чтобы он немного остыл. На пару дней Боб объявил мне молчаливый бобойкот, не беспокоя по пустякам, и я сделал пометку в ежедневнике, что надо почаще практиковать этот воспитательный метод…
Вызванный опустошённым после эпилептического приступа шефом Ур приехал вместе с Натали. Собрали срочное собрание по поводу происходящего и по работе команды в целом. До Натали дошли слухи, что половина команды не работает, и к Бобу появились вопросы, как к ответственному лицу. Тот стал увиливать, выгораживая себя, отвечая, что он трудится без продыху в поте лица, копает окопы, траншеи, грудью бросается на амбразуру, самоотверженно, в одиночку, а остальная часть коллектива проф-непригодна и не обучаема. Натали стала выяснять, кто именно не работает. Сначала Боб попытался нагло обвинить в тунеядстве русских, но потерпел в этом крах, так как Натали была уже вооружена информацией от менеджеров, и Боб, припёртый к стенке, принялся сдавать своих. Марио и Мусти не ожидали такого поворота дел, и в ходе горячей перебранки, за которой с усмешкой львицы, сыто наблюдающей возню шакалов из-за костей, следила Натали, в ответ выдали Боба, вскрыв его подноготную. Тогда струхнувший и пропитанный потом шеф, предчувствуя, как рушится его Бобовая империя, хотя часом раньше сам собирался покидать насиженное место, переключился на Джана, что тот не выполняет обязанности шефа. Но Джан, как выяснилось при просмотре этой мыльной оперы в лучших традициях «Рабыни из Ауры» («Аура» это модный ночной клуб в Кемере), выполнял договорённости Ура и не влезал в управление командой, информируя супруга Натали о царящей атмосфере в коллективе. Тогда Боб, мысленно обвалявшись в луже вазелина, предпринял последнюю попытку выкрутиться, обвиняя Алекса в подстрекательстве, неповиновении, вношении смуты в коллектив, щедро приписал мне авторство призывов «бэн йоролдум» и «пара йок» — не работать до получения зарплаты.
— Странно, — заметила Натали, — к восстанию призывать — призывает, а сам работает, да ещё за троих. Да, Боб? Слишком уж коварно, не кажется?
Боб пробовал ещё продержаться, скользя намыленной шеей по петле, но Натали его остановила и взяла слово. На орехи досталось всем, в том числе мне и Маше, за то, что мы не сообщили ей по мобильной связи о происходящей ситуации. Русские пашут — турки бездельничают. В итоге Боб со скрипом получил ещё один шанс реабилитироваться, Мустафа неожиданно для себя нашёл утерянный теннисный инвентарь, а Марио пообещал стать аниматором года по версии журнала «el Clown» (Клоун). Мы с Машей заключили пари — на сколько хватит их энтузиазма. Пару дней или чуть дольше.
В тот же вечер я получил зарплату, без каких-либо обещаемых шефом штрафов и взысканий и вместе с купюрами ощутил за спиной приятный шелест высвобождаемых крыльев. Теперь я мог работать в полное удовольствие, без опасения, в случае увольнения, очутиться с багажом на улице, имея сотню баксов в кошельке. Для авторитета Боба и так втоптанного в вазелиновую лужу по маковку банданы, это не предвещало ничего хорошего.
Мы также попрощались с Кристинкой, которую повезли в другой чё-отель, на перевоспитание. Позже я узнал, что и там она не изменила своему духу, и была отправлена чё-домой. Боб, оправившийся от приступа, сочинил свою версию событий. Оказалось, что Кристина, втайне влюблённая в своего шефа, открыто в этом призналась, когда они остались наедине. А когда Боб благородно признался, что между ними не может быть ничего общего, помутнённая страстью девушка, решила с ним покончить. Мы скептически отнеслись к этому авторскому прочтению, чего Боб не заметил, настолько убедивший сам себя в достоверностт этой истории, что ходил павлином пару дней и даже пытался флиртовать с отдыхающими, до первого купания в бассейне.
Предположим, что это глава 11
В которой Марио теряет бакенбарды, а я их нахожу.
Какой день лучше всего подходит для свидания. Любой аниматор, мало-мальски разбирающийся в этом вопросе, скажет вам: «Насыл сын? Не йапюрсэн? Анлатабильдим мы?» Но я отвечу иначе. Лучше дня, а вернее ночи, предваряющей выходной, не бывает.
Во-первых, проснувшись под первыми лучами солнца, можно неспешно вкусить красоту восхода, когда дрожащее солнечное яблоко по зову неведомых сил восстаёт из морских глубин. Во-вторых, поплавать, находя причудливые камни и ракушки для избранницы, развеивая остатки сна, затем ещё немного поваляться с нею на пляже, когда песок ещё не столь обжигающе горяч, наслаждаясь вначале робким, но быстро нарастающим теплом, идущим отовсюду. Пляж первозданно чист, ни одной человеческой души вокруг, и можно представить себя на заре времён и подичать в тренде первобытности, носясь друг за дружкой, по оставляющему недолговечные отпечатки сырому песку.
