- Со мной можешь не изображать ни мученика, ни падшего ангела! Меня ты не проведешь!
Скинув маску, Альберто злобно оскалился:
- Ладно, если хочешь правду… Я вас всех презираю - тебя и твою замечательную семейку. Но передай Каролине, чтобы она не забывала обо мне. Я отомщу. Вы даже не подозреваете, что я вам готовлю.
Он похлопал юношу по щеке, но тот отшвырнул его руку
- Берегись! Перед тобой вовсе не тот беззащитный ребенок, которого ты когда-то оставил. Я сумею защитить своих.
- Посмотрим, - презрительно сказал Альберто, - Со мной тебе тягаться трудно, щенок.
Эдуардо замахнулся, чтобы ударить его. Альберто отвернулся и пошел к машине.
Лало проводил его взглядом и, убедившись, что он уехал вернулся в дом.
- Ну что? - спросил Федерико.
- Он мне угрожал. Ничего другого он не умеет, - мрачно сказал Эдуардо.
Даниэла сидела в гостиной с книгой в руках, но никак не могла сосредоточиться на чтении. Она даже обрадовалась, когда вошедшая Мария отвлекла ее вопросом по хозяйству
- Никак не могу отвлечься от мыслей о Монике, - сказала она.
- Разыщите ее, сеньора!
Даниэла замахала руками.
- Я вам объяснила, почему не могу сделать этого!
Мария подошла к ней.
- Она неразумная, капризная девочка. Но вы-то нет! И вам известно, что именно сейчас вы нужны ей, как никогда!
- Вот в этом я не уверена. Боюсь, она не пришла ко мне потому, что я для нее слишком мало значу. И пусть она не с Альберто - она предпочитает быть одна, а не со мной.
Мария вышла, прижимая платок к глазам. Даниэла отложила книгу в сторону и задумалась. Ей вдруг показалось, что она ведет себя, как Джина с Фелипе.
Утро было солнечным, но Фелипе это не радовало. Мысли у него были тревожными. Он спустился по лестнице, чтобы дать распоряжения рассыльному адвокатской конторы, и вдруг увидел Джину, которая стояла в холле, прислонившись к стене. Не задумываясь, словно их последняя перебранка и не прерывалась, он сказал:
- Привет! Я не думал, что ты придешь так быстро.
- Я просто умираю от желания увидеть тебя, - язвительно ответила Джина.
- Понятно, - в тон ей продолжал адвокат. - Ты сходишь с ума от любви ко мне и пришла умолять о прощении.
- Ах ты, мой ясновидец! Ты, верно, хочешь, чтобы я встала на колени и поцеловала тебе ноги. Я так и сделаю.
Она подошла к Фелипе и ударила его в солнечное сплетение. Он сморщился от боли.
- Если ты пришла, чтобы драться, ты могла бы оставаться дома, - отдышавшись, сказал адвокат.
- Я хотела бы изувечить тебя! - яростно прошипела Джина. - Никто и никогда не оскорблял меня так, как ты!
- Ты ничего другого и не заслуживаешь! Можешь катиться ко всем чертям вместе со своим тупым немцем.
Джина, сердясь на себя и на Фелипе, сказала:
- Я не поехала с Хансом, но вовсе не из-за тебя, а из-за своих детей и потому, что мне не хотелось в Европу, понял?
- А! - засмеялся адвокат.
- Заткнись! - в сердцах крикнула Джина, стукнув его сумочкой.
- Просто Ханс все обдумал и не захотел показывать тебя своим друзьям. Именно это он и сказал мне на прощание.
- Берегись, мой дорогой! Над Джиной Рейес никто не смеет издеваться! - угрожающе произнесла женщина и направилась к выходу.
Фелипе засмеялся ей вслед. Он подумал, что приход Джины - добрый знак. А к войне с ней он привык.
Мария вошла в столовую и, убедившись, что еда стоит на столе нетронутой, всплеснула руками:
- Сеньора! Вы так ничего и не ели!
- У меня нет аппетита, Мария, - мрачно ответила Даниэла.
- Мне это совсем не нравится. Вам надо немного развлечься.
Даниэла подняла глаза от узора на скатерти, который она все время разглядывала, не зная, зачем.
- Мне не до веселья, Мария. У меня не осталось надежды на лучшее, а без надежды нельзя жить.
Служанка озабоченно смотрела на нее.
- Сеньор Алехандро вам не нравится? - спросила она.
- Ой, Мария, хоть вы не начинайте об этом, - с досадой сказала Даниэла - Джина уже надоела ей своими намеками на страсть фабриканта.
- Да нет, сеньора, я только спросила.
- Алехандро - прекрасный человек, но я не могу полюбить никого, кроме Хуана Антонио, - задумчиво произнесла Даниэла.
После неудачного, как ей казалось, разговора с Даниэлой Сония поехала к Хуану Антонио. Ей хотелось спасти Монику. Брат был поражен, услышав ее рассказ.
- Ни за что бы не поверил, если бы это сказала не ты, - покачал он головой, - Сколько же времени понадобилось Монике, чтобы понять, что за тип этот Альберто!
- Я надеюсь, она придет к Даниэле, - вздохнула Сония и отставила недопитую чашку кофе. - А может быть, и Даниэла возьмет инициативу на себя.
Хуан Антонио закусил губу и наморщил лоб.
- Даниэла права, Моника сама должна сделать шаг нам навстречу. Во всяком случае, навстречу Даниэле. Меня-то она, должно быть, и знать не желает.
Сония обняла брата.
- Я уверена, что у вас троих все наладится, - сказала она. - Не знаю, почему, но я чувствую, что все будет хорошо.
Хуан Антонио печально взглянул на нее. Ему, напротив, казалось, что ничего хорошего не будет.
Заехавший к нему через час Мануэль не поддержал его в мрачных мыслях. Он, как всегда, был очень рассудителен и видел все довольно ясно.
- Не мучай себя. Этот человек для Даниэлы ничего не значит. Джина ляпнула это для того, чтобы досадить тебе.
- Я в этом не уверен, - нахмурившись, сказал Хуан Антонио. - Когда я спросил о нем Дору, она посоветовала обратиться прямо к Даниэле.
- Но вмешиваться в их отношения тебе нельзя, - поднял палец Мануэль.
- Да, знаю, - недовольно ответил Хуан Антонио и прошелся по комнате. - Но, по крайней мере, Моника бросила этого негодяя.
Он сел и стал раскачиваться взад-вперед.
- Я бы на твоем месте разыскал ее, - посоветовал Мануэль.
- Нет, - болезненно поморщился его друг. - Она не станет со мной разговаривать. Вспомни, как она вела себя все это время. Лучше подождать немного.
Переживания сделали Хуана Антонио мудрее. Впрочем, дураком он никогда и не был. Лишь страсти, перед которыми он был бессилен, заставляли его иногда делать необдуманные шаги - словно злой рок толкал его… Он чувствовал себя очень одиноким, но в этой боли незаметно для него рождался новый человек.
Мануэль, умный, но несколько сухой, сделал неожиданное предложение:
- А почему бы тебе не пожить с Сонией?
- Мануэль, я, кажется, уже слишком большой мальчик, чтобы жить с сестрой! - воскликнул Хуан Антонио.
- А что тут плохого? - пожал плечами Мануэль. - У нее тебе будет лучше, чем в отеле.
- Терять независимость из-за комфорта…
- Почему? - недоумевал Мануэль. - Разве ты собираешься делать что-то такое, что надо скрывать от нее?
- Да нет, - махнул рукой Хуан Антонио.
- Подумай, она одинока, ты тоже… А дом у нее большой, тесно вам не будет.
Но Хуан Антонио не мог согласиться с ним. Возможно, что атмосфера несчастья, окружавшая Сонию, отталкивала его - он подсознательно стремился к свету и счастью. Так начинал себя новый человек, рождавшийся в нем.
Моника боялась: хорошо ли примут ее родственники Дениз? Страхи оказались напрасны. Бедствия молоденькой девушки тронули их. Они всем сердцем сочувствовали Монике. Ромелия, мать Дениз, провела девушку в комнату, где раньше спала Дениз.
- Ни о чем не волнуйся, - сказала она Монике. - Это твой дом. Живи здесь, сколько захочешь.
- Спасибо, сеньора, - поблагодарила ее Моника. - Но я не буду злоупотреблять вашим гостеприимством.
- Не говори глупости, - остановила ее Дениз. - Мы будем помогать тебе.
Ромелия обняла обеих подруг:
- Я рада, что вы обе со мной. Мне было так одиноко без дочери. А теперь у меня сразу две дочки. Надеюсь, ты все поняла и больше не захочешь покидать родной дом.
Дениз, улыбаясь, кивнула. Моника печально глядела на них, остро ощущая свое одиночество. Ромелия посмотрела на нее и сказала:
- То, что с тобой случилось, очень грустно. Но здесь тебе нечего бояться.
- Я знаю, сеньора, спасибо, - ответила Моника.
- Вот только плохо, что ты не предупредила семью, - озабоченно произнесла мать Дениз. Слезы выступили у девушки на глазах.
- У меня нет семьи, сеньора. Я оскорбила всех своих близких и не имею права на их внимание.
Ромелия, вздохнув, погладила ее по голове:
- Ладно, дочка, тебе, может быть, виднее, что ты делаешь.
Она улыбнулась:
- Только не называй меня сеньорой. Мое имя Ромелия, так ко мне и обращайся.
Джина сидела в кресле, поджав под себя ноги. Даниэла корила ее:
- Зачем ты пошла к Фелипе?
- Я очень разозлилась на него за вчерашнее.
- Я просто отказываюсь вас понимать, - сердито сказала Даниэла. - Пора бы вам и повзрослеть. Ведете себя, как малые дети.
- Но он же смеется надо мной! Я для него ничего не значу! - в слезах ответила Джина.
- Скорее, наоборот, ты для него слишком много значишь.
- Ой, пусть он катится к дьяволу. Я думаю, не поехать ли мне к Хансу в Германию. Уж он-то меня действительно любит.
