Способен на все. Мозги почти у всех набекрень съехали, и нормальных слов не понимает никто. Только через разборку или мать... Сам не верил поначалу, вскоре убедился,— вздохнул Соколов.
— Слушай, Сань, мне для ремонта в пяти бараках половая доска нужна. А у тебя на пилораме это запросто изобразить могут твои мужики. Давай махнемся? Вы нам—доски, мы вам—спецовки. И все довольны! — предложил Касьянов.
— А не придерутся проверяющие, увидев моих козлов в военной форме?
— Теперь рабочую одежду из камуфляжа шьем! Скоро школьники вместо формы наденут нашу камуфляжку. А ты еще раздумываешь! Выгодное дело предлагаю: одно из требований твоих зэков будет выполнено,— подбадривал Федор Дмитриевич.
— Давай на обмен! Свяжем бухгалтерии, пусть обсчитают.
— Как я думаю, половину твоих мужиков оденем,— посчитал в уме Касьянов.
— А остальные бузу опять поднимут. Уже из зависти. Иль забыл, что такое «подлая натура»?
— А что это? — поинтересовался Егор.
— Бородатый анекдот,— усмехнулся Соколов.
— Расскажи,— попросил Платонов.
— Проигрались в рамса два пидера. Ну, что с них взять? Ни денег, ни курева, ни наркоты, даже «тепляка» нет, зато меж собою — не разлей вода, дружбаны до гроба. А все равно, коль проиграли, на халяву не отвертитесь. Подумали зэки и приказали пидерам сожрать ложками все говно из двух параш. Раз сказано, надо делать. У зэков не поспоришь. Посадили пидеров мужики, каждого к своей параше, а сами — на работу. Вечером вернулись, глядь, один лежит убитый возле параши, другой на шконке канает. Его зэки спрашивают: «За что своего дружбана угробил?». «А у него в параше на три ложки говна оказалось больше. Вот я ему и не простил. Натура у меня такая, подлая!» — ответил пидер.
— Так спецовку можно выдать тем, кто сроки имеет, а с пожизненным пусть в своей робе останутся! — предложил Егор.
— Лучше наоборот. Те, что на сроках, ничего особо не просят и не галдят. Хотя, если выполнить единственное условие, поймут, что надыбали слабину, и наезды станут частыми,— задумался Александр Иванович.
— Послушай, Сань, никто из них не захочет еще раз подставиться под собак! — вставил Касьянов.
— А черт их знает? Они тоже умеют все просчитывать! И в другой раз не станут базарить. Сомнут солдат на воротах и смоются на волю скопом! Отлавливай потом по одному. А поводом может послужить та же спецовка. Хотя, выдай ее всем, завтра индивидуальные кондиционеры потребуют. Это же беспредельщики! — побагровел Соколов.— Федь, ты охрану менять собираешься?
— Наш юрист добивается этого. Говорит, что со дня на день ждет положительный результат. А он — человек дотошный, своего добьется. Тех двоих охранниц уже отправил на нары.
— Мне сложнее! Нужны доказательства. А пока они появятся, сколько нахлебаемся? Знаешь, я в своей зоне никому не доверяю. Ведь взятки делятся по кругу, потому все молчат. Один я как дурак бьюсь головой в стену и никак не пойму, зачем подставлять и продавать самих себя? Ведь выгони любого, никто себе места не найдет!
— Успокойся, Сашок! Нынче за «бабки» хоть здесь, хоть на материке любое теплое место купить можно. И твои, если их пометут, не останутся нищими.
— Ты думаешь, что насшибали?
— Сдается, они еще до тебя зэков доили! — глянул Касьянов на Соколова.
— Но как поймать с поличным?
— Нет! Тут, главное, узнать, где берут наличку?
— Вот это тоже вопрос! — оживился Александр Иванович.
— Наверное, имеется связник? — предположил Касьянов.
— Исключено! Попался б на глаза спецслужбе,— отверг подозрение Соколов.
— Тогда кто-то из новых партий проносит в зону «бабки».
— Но ведь шмонают всех подряд!
— За «бабки» шмон иной. А твоя охрана как и моя, лажанулись продажные! — выругался Касьянов.
— Ну, у тебя есть «утки». Подошли к охране! — посоветовал Егор.
— Подумай, что предлагаешь? Это жизнью человека рисковать! Тут и думать не надо, что с ним устроют в зоне. Здесь такое не пройдет.
— А если как у нас? — встрял Касьянов.
— Не получится. Мои прослышали об этом случае. И теперь при них, кроме анализов, ничего не возьмешь.
— Имеется у меня оперативник, уже три года работает в зоне. Шустрый, хитрый как сто чертей. Не знаю, чист ли он на руку? Но он сумел бы раскрутить клубок, если сам в нем не запачкан,— задумался Соколов.
— А юрист? Или ни на что не годен?
— Старый человек побоится рисковать собой. Честно говоря, я только жду, когда его заменят? Уже немного остается,— признался Александр Иванович.
Прошло чуть больше месяца, и Соколов узнал, как попадают деньги в зону. Они шли с мотористом катера, который перевозил из Поронайска в зону продукты, медикаменты, обслуживающий персонал.
Случалось, за день по пять-семь раз мотался от берега к берегу, и всякий заход с наваром для зэков и долей для себя.
Охрана получала свой навар, а зэки в тот же день имели деньги от родни, от корефанов и обязанников.
Охрана знала, что часть денег скоро осядет у них в карманах. В морпорту города катер из зоны всегда ожидали. Деньги, чай, наркота и водка перевозились из города постоянно, их зачастую даже не прятали.
Соколов верил своим людям и никогда не проверял. Они воспользовались и осмелели.
Когда оперативник рассказал Александру Ивановичу, как и от кого получает подсос зона, он пригласил на утро следователя прокуратуры и двоих оперативников из милиции. Объяснив им все, попросил прибыть на катер в штатской одежде. Все случилось неожиданно. Моторист ничего не заподозрил. Соколов нередко появлялся на судне с проверяющими, с начальством. Те не задерживались подолгу. Их увозили до вечера. Моторист даже радовался гостям, ведь предстоит еще ходка к городскому причалу. Он нетерпеливо ждал, когда гости покинут катер. Ведь вон охрана на воротах нетерпеливо поглядывает в сторону причала. Радуется предстоящему навару.
Но что это? Гости вместо того, чтобы выйти на берег, вошли внутрь катера.
Моторист, услышав о проверке судна, хотел прыгнуть за борт, но его предусмотрительно задержали.
Коробки чая, рюкзак водки, пакет шприцев, деньги,— все это вытащили наверх без труда. Никто особо не копался.
— Это охрана заказала! — ответил дизелист.
— Назовите, чей заказ?
— Я не знаю имени. Сами придут за своим...
— Мы поторопим. Вы опознаете.
— А деньги чьи? — спросил следователь, наблюдая за обыском моториста.
— Да что копаетесь? Вон у него на локтях мешочки под курткой. Их без обыска видно! — подсказал следователь, составляя протокол изъятия.
Моторист — вольнонаемный человек — сидел, понурив голову. Он понимал, что его ждет, и отчаянно выкручивался, пока не запутался окончательно.
— Скажите, кому должны были передать все привезенное? — спросил следователь.
— Я их не знаю,— ответил упрямо моторист.
— А деньги, вашу долю от кого брали?
— Мне ничего не давали.
— От кого на берегу получили товар и деньги?
— Я их не знаю. Меня позвали покурить в бытовку к грузчикам. Вернулся на катер вместе с вами. Все уже было тут.
— Не сочиняйте на ходу! Деньги и наркоту отдали из рук в руки. Такое никто не оставит без присмотра на катере.
— Вот еще письма! — подал оперативник следователю.
— Это вам тоже подбросили?
— Попросили передать.
— Кто и кому?
— Понятное дело, зэкам, бросить через забор.
— Кто просил передать?
— Дедок уговорил, сказал, что сын тут сидит.
— Старик один, а писем больше десятка и все разным людям! Кто еще просил? Говорите!—настаивал следователь.
— Других не было. Только он.
— Кто героин дал? Наркоту кому везли?
