Жан-Поль Сартр - II. Отсрочка

— Оставьте меня! Я хочу отбыть наказание, мне не нужно вашего покровительства.

Генерал разразился смехом. Быстрым сухим шагом он пересек камеру и стал перед Филиппом.

— Отбыть наказание? За кого ты себя принимаешь, олух?

Локоть поднялся помимо воли Филиппа и расположился перед щекой, чтобы отразить удары. Но Филипп туг же опустил его и твердым голосом сказал:

— Я дезертир.

— Дезертир! Гитлер и Даладье завтра подписывают мирный договор, мой бедный друг: войны не будет, и дезертиром ты не был и не будешь.

Он с издевкой рассматривал Филиппа.

— Даже для того, чтобы совершить зло, нужно быть мужчиной, Филипп, нужно иметь волю и твердость. Ты же всего лишь вздорный и плохо воспитанный мальчишка; ты проявил неуважение ко мне и вверг мать в страшное беспокойство: вот и все, на что ты оказался способен.

Смеющиеся полицейские заглядывали в полуоткрытую дверь. Филипп вскочил, но генерал взял его за плечо и принудил сесть.

— Ты куда? Нет уж, выслушай меня до конца. Твоя последняя выходка доказывает, что твое воспитание надлежит исправить. Теперь твоя мать согласна, что она проявляла к тебе чрезмерную слабость. Теперь я беру на себя заботу о тебе.

Он еще ближе подошел к Филиппу. Филипп поднял локоть и закричал:

— Если вы меня тронете, я покончу с собой!

— А вот это мы еще посмотрим, — сказал генерал. Он левой рукой опустил его локоть, а правой дал ему две пощечины. Филипп рухнул на скамью и заплакал.

В коридоре царило веселое оживление, какая-то женщина напевала «Иди, маленький юнга». Он их всех ненавидел, они мне до смерти надоели. Вошла медсестра, неся на подносе обед.

— Я не хочу есть, — сказал он.

— Нет, нужно поесть, месье Шарль, а то вы еще больше ослабнете. А вот вам хорошие новости для аппетита: войны не будет; Даладье и Чемберлен будут встречаться с Гитлером.

Он недоуменно посмотрел на нее: и правда, ведь эта история с Судетами все еще тянется. Она немного покраснела, глаза ее блестели:

— Что? Вы недовольны?

Меня сорвали с места, унесли, как мешок, измучили, а сами и не собираются воевать! Но он не разгневался: все это было так далеко.

— А что, по-вашему, мне веселиться? — спросил он.

1 час 30 минут.

Господа Масарик и Мастный, члены чехословацкой делегации, ждали в комнате сэра Горация Вильсона в обществе господина Эштон-Гуоткина. Мастный был бледен и потел, под глазами у него были темные круги. Масарик шагал взад-вперед; господин Эштон-Гуоткин сидел на кровати; Ивиш забилась в угол кровати, она его не чувствовала, но ощущала его тепло и слышала его дыхание; она не могла заснуть и знала, что он тоже не спит. Электрические разряды пробегали по ее ногам и бедрам, она умирала от желания повернуться на спину, но если она шевелилась, то прикасалась к нему; пока он думает, что она спит, он оставит ее в покое. Мастный обернулся к Эштон-Гуоткину и сказал:

— Как долго…

Господин Эштон-Гуоткин виновато и безразлично покачал головой. Масарик покраснел и глухо сказал:

— Обвиняемые ожидают приговора.

Господин Эштон-Гуоткин, казалось, не слышит его. Ивиш думала: «Неужели эта ночь никогда не закончится?» Она вдруг почувствовала на своем бедре очень нежную плоть, он пользовался ее сном, чтобы притронуться к ней, не нужно шевелиться, иначе он заметит, что я проснулась. Плоть скользнула вдоль бедер, она была горячая и мягкая, это была его нога. Она сильно прикусила нижнюю губу, а Масарик продолжил:

— Чтобы сходство было полным, нас встречала полиция.

— Каким образом? — скроив удивленную мину, спросил Эштон-Гуоткин.

— Нас доставили в отель «Регина»[69] в полицейской машине, — пояснил Мастный.

— Ай-ай-ай, — неодобрительно произнес Эштон-Гуоткин.

Теперь это была рука; она спускалась вдоль бедер, легкая и как бы рассеянная; пальцы легко коснулись ее живота. «Это ничего, — подумала она, — это насекомое. Я сплю. Я сплю. Я грежу; я не пошевелюсь». Масарик взял карту, которую ему вручил сэр Гораций Вильсон. Территории, которые немедленно оккупировались немецкой армией, были помечены голубым. Он какое-то время смотрел на нее. потом гневно бросил на стол.

— Я… я все еще не понимаю, — сказал он, глядя в глаза господину Эштон-Гуоткину. — Мы еще суверенное государство?

Господин Эштон-Гуоткин пожал плечами; он, казалось, хотел сказать, что он ни при чем; но Масарик понял, что тот был взволнован больше, чем хотел показать.

— Переговоры с Гитлером очень трудны, — заметил он. — Учитывайте это.

— Все зависело от твердости великих держав, — резко ответил Масарик.

Англичанин слегка покраснел. Он выпрямился и торжественным тоном произнес:

— Если вы не примете этого соглашения, вам придется улаживать дела с Германией без нас. — Он прочистил горло и уже мягче добавил: — Может быть, французы вам это скажут в более надлежащей форме. Но поверьте, они того же мнения; в случае отказа они потеряют к вам интерес.

Масарик недобро засмеялся, и они замолчали. Послышался шепот:

— Ты спишь?

Она не ответила, но тотчас же почувствовала губы на своем ухе, а потом все тело навалилось на нее.

— Ивиш! — прошептал он. — Ивиш…

Не нужно ни кричать, ни отбиваться; меня же не насилуют. Она повернулась на спину и четким голосом сказала:

— Нет, я не сплю. Что дальше?

— Я люблю тебя, — сказал он.

Бомба! Бомба упадет с высоты пяти тысяч метров и убьет их наповал! Открылась дверь, и вошел сэр Гораций Вильсон: он смотрел в пол; с самого их приезда он опускал глаза, он говорил с ними, глядя в пол. Время от времени он, должно быть, сам это чувствовал: он резко поднимал голову и погружал в их глаза пустой взгляд.

— Господа, вас ждут.

Трое мужчин последовали за ним. Они прошли по длинным пустым коридорам. Коридорный спал на стуле; отель казался мертвым; его тело было горячим, он прижался грудью к груди Ивиш, и она услышала глухой шлепок клапана, она была залита их потом.

— Если вы меня любите, — сказала она, — отодвиньтесь, мне слишком жарко.

— Это здесь, — посторонившись, сказал сэр Гораций Вильсон. Он не отодвинулся, одной рукой он сорвал одеяло, другой крепко держал ее за плечо, теперь он лежал на ней и сильными руками мял ей плечи и руки, этими хищными руками, и при этом детским и умоляющим голосом шептал:

— Я люблю тебя, Ивиш, любовь моя, я люблю тебя. Это был маленький, низкий и живо освещенный зал.

Господа Чемберлен, Даладье и Леже стояли за столом, покрытым бумагами. Пепельницы были полны окурков, но никто уже не курил. Чемберлен положил обе руки на стол. Вид у него был усталый.

— Здравствуйте, господа, — сказал он с приветливой улыбкой.

Масарик и Мастный молча поклонились. Эштон-Гуоткин быстро отстранился от них, как будто больше не мог выносить их общества, и стал за Чемберленом, рядом с сэром Горацием Вильсоном. Теперь перед двумя чехами по другую сторону стола было пять человек. Позади них была дверь и пустые коридоры отеля. Некоторое время стояла тяжелая тишина. Масарик по очереди смотрел на каждого из них, а потом поискал взгляд Леже. Но Леже укладывал в портфель документы.

— Соблаговолите сесть, господа, — сказал Чемберлен.

Французы и чехи сели, но Чемберлен продолжал стоять.

— Что ж… — сказал Чемберлен. У него были красные после сна глаза. С неуверенным видом разглядывал он свои руки, затем резко выпрямился и сказал:

— Франция и Великобритания подписали соглашение, касающееся немецких притязаний по поводу Судет. Это соглашение, благодаря доброй воле всех, может рассматриваться как некоторый прогресс по сравнению с меморандумом Годесберга.

Он кашлянул и умолк. Масарик держался в кресле очень напряженно, он ждал. Чемберлен, казалось, хотел продолжать, но передумал и протянул листок Мастному.

— Будьте любезны ознакомиться с этим соглашением. Может быть, будет лучше, если вы прочтете его вслух?

Мастный взял листок; кто-то легкими шагами прошел по коридору. Потом шаги удалились, и где-то в городе башенные часы пробили два удара, Мастный начал читать. У него был гнусавый монотонный выговор; он читал медленно, как бы размышляя между фразами, и листок дрожал у него в руках:

«Четыре державы: Германия, Соединенное Королевство, Франция и Италия, учитывая уже реализованное в принципе соглашение о передаче Германии территории Судетских немцев, условились о следующих предписаниях и условиях, регламентирующих указанную передачу, и о мерах, которые она содержит. Этим соглашением каждая из сторон обязуется выполнить необходимые условия, чтобы обеспечить ее исполнение.

1. Эвакуация начнется 1 октября.

2. Соединенное Королевство, Франция и Италия договариваются, что эвакуация из названных территорий должна быть закончена 10 октября без разрушения любого из существующих предприятий. Чехословацкое правительство будет нести ответственность за осуществление этой эвакуации и препятствовать какому-либо ущербу указанным предприятиям.