Правда, когда ребята из отдела Пропаганды «поработали» с историей миссионерки, та превратилась в чудовищную шпионку капиталистов, помешанную на похищении преданных детей Партии, которых она отправляла в Сеул, в типографию, где печатали Библии. Мои родители просто не могли оторваться от этой истории. Каждый вечер мне приходилось слушать их пересказы очередной радиопередачи.
– Лучше сами пишите свои сказки о триумфе Северной Кореи, – заявил я парням из отдела Пропаганды.
– Но нам нужны подлинные истории, – возразил мне один из них.
– Не забывайте, – добавил другой. – Это не ваши истории, они принадлежат народу.
– А что если я составлю ваши биографии? – спросил я их с нескрываемой угрозой в голосе.
– Мы еще вернемся, – пообещали они.
Я заглянул в отдел «Пуб Ёк», но там никого не было. Повсюду валялись пустые бутылки – верный признак того, что старики веселились всю ночь. На полу лежала куча длинных черных волос. «Эх, Кью-Ки», – подумал я, опускаясь на колено и поднимая блестящий шелковистый локон. Медленно и глубоко вдохнув, я почувствовал ее запах. Взглянув на доску, я увидел, что сотрудники «Пуб Ёк» убрали оттуда все мои дела, оставив только дело Командира Га. Все эти люди и все их истории пропали.
Лишь тогда я заметил Кью-Ки, которая стояла в дверном проеме и наблюдала за мной. Голова у нее действительно была обрита, на ней была коричневая рубашка, как у команды «Пуб Ёк», военные брюки и черные сапоги Командира Га. Я бросил ее волосы на пол.
– Кью-Ки, – сказал я, поднимаясь на ноги. – Рад тебя видеть.
Она не ответила мне.
– Я вижу, здесь многое изменилось, пока я был на уборке урожая.
– Уверена, ты поехал туда добровольно, – заметила она.
– Разумеется. Я просто проверял свои навыки следователя, – добавил я, указывая на кучу ее волос.
– И что же ты хотел узнать?
Повисла неловкая тишина.
– Кажется, на тебе сапоги Командира Га, – заметил я. – Их можно удачно обменять на что-нибудь на ночном рынке.
– Вообще-то они оказались мне впору, – ответила она. – Думаю оставить их себе.
Кивнув, я с восхищением взглянул на ее сапоги, а затем поймал на себе ее взгляд.
– Ты все еще стажер? – спросил я. – Ты ведь не стала одной из них, правда?
Она протянула мне руку, в которой был зажат сложенный клочок бумаги.
– Я должна отдать тебе вот это, не так ли? – произнесла она.
Я развернул бумажку. На ней была какая-то карта, начерченная от руки. Кроме того, там были нарисованы загон для скота, яма для костра, удочки и пистолеты. Некоторые фразы были написаны по-английски, но я смог разобрать только слово «Техас».
– Я нашла это в правом сапоге Командира Га, – сказала Кью-Ки.
– Как ты думаешь, что это? – спросил я ее.
– Возможно, там мы сможем найти нашу актрису, – ответила Кью-Ки, она уже собралась уходить, но затем снова взглянула на меня. – Знаешь, я смотрела все ее фильмы. «Пуб Ёк» не очень-то хотят ее найти. К тому же они не смогли развязать язык Га, кем бы он ни был. Но ты ведь добьешься результата, правда? Ты найдешь Сан Мун? Ей нужно устроить настоящие похороны. Лично я на стороне тех, кто добивается результатов.
* * *
Я долго рассматривал карту. Расстелив ее на теннисном столе в отделе «Пуб Ёк», я стал изучать каждое слово и каждую линию. Вдруг в комнату вошел Серж – мокрый с головы до ног.
– Ты что, пытался утопить кого-то из субъектов? – пошутил я.
– Вообще-то на улице идет дождь, – заметил он. – Со стороны Желтого моря на нас надвигается сильный ливень.
Серж потер ладони. Хотя он и улыбался, но я понял, что руки у него болели.
– Вижу, что за время моего отсутствия субъекты массово во всем признались, – произнес я, указывая на доску.
Серж пожал плечами:
– У нас в отделе «Пуб Ёк» работает целая группа, у которой достаточно времени. А у тебя в работе десять открытых дел, а ваша команда состоит только из тебя и двух стажеров. Мы просто решили проявить солидарность.
– Солидарность? – удивился я. – А что случилось с Леонардо?
– С кем?
– Ну, с парнем из моей команды, у которого такое детское лицо. Однажды вечером он ушел с работы и пропал. Так же, как и все остальные сотрудники моей группы.
– Спрашивать меня об этом равносильно тому, чтобы найти ответ на одну из загадок жизни, – произнес он. – Кто знает, чтó происходит с людьми? Почему дождь льется вниз, а не вверх? Почему змеи трусливы, а собаки злобны?
Я не мог понять, шутит он или говорит серьезно. Серж не склонен философствовать. А после исчезновения Леонардо он почему-то стал относиться ко мне более дружелюбно.
Я снова принялся разглядывать набросок техасской деревни.
Серж продолжал стоять на том же месте, массируя себе руки.
– Суставы, – вздохнул он. – Ужасно болят, когда идет дождь.
Я промолчал.
Он заглянул мне через плечо.
– Что это у тебя? Какая-то карта?
– Вроде того.
– Да, – произнес он, внимательнее вглядевшись в карту. – Старая военная база к западу от города.
– Почему ты так думаешь?
Он указал на один участок карты.
– Вот дорога в Нампо, смотри, а здесь – развилка на Тэдонган, – он повернулся ко мне. – Это как-то связано с Командиром Га?
Наконец-то у нас оказалась зацепка, которую мы так долго искали, появился шанс «расколоть» это дело. Я сложил карту.
– У меня много работы, – произнес я.
Серж не дал мне уйти.
– Знаешь, – сказал он, – не нужно писать целые трактаты о каждом гражданине, кто сюда попадает.
Но такая у меня работа. Кто еще расскажет историю гражданина, где еще можно найти какое-либо доказательство его существования? Если я потратил время на изучение жизни своих субъектов, если я записал сведения о них, значит, меня не волновало то, что произошло с ними впоследствии. Вне зависимости от того, подключали ли их к автопилоту, отправились ли они в тюремную шахту или же однажды на рассвете оказывались на футбольном стадионе. И кем же я был тогда, если не биографом? Чем зарабатывал на жизнь?
– Ты понял, чтó я тебе говорю? – спросил Серж. – Никто никогда не читает эти трактаты. Они просто пылятся в темной комнате. Перестань так упираться. Хоть раз попробуй работать по-нашему. Выбей из них показания по-быстрому, а затем выпей пива вместе с нашими ребятами. Мы даже позволим тебе зарядить в караоке-машину твои любимые песни.
– А как же Командир Га? – удивился я.
– А что с ним?
– Его биография имеет для меня особое значение.
Серж посмотрел на меня в недоумении.
– Во-первых, – заметил он, – это не Командир Га. Ты что, забыл? Во-вторых, он все равно ничего не расскажет. Его учили переносить боль – даже нимб на него не подействовал. И что важнее всего – в этой истории нет никакой тайны.
– Разумеется, тайна есть, – возразил я. – Кто он такой? Что случилось с актрисой? Где ее тело? Где ее дети?
– Думаешь, те ребята, – сказал Серж, указывая на подземный бункер, – не знают всей правды? Им известно, где принимали американцев, – они сами там были. Думаешь, Великий Руководитель не знает, чтó произошло? Я уверен, что Сан Мун и Командир Га были одними из его приближенных.
Тогда в чем же была наша задача? Какую информацию мы должны были выяснить на допросе и зачем?
– Если им известны все ответы, – сказал я, – то чего они ждут? Сколько можно заставлять людей беспокоиться о судьбе нашей национальной актрисы? А как насчет нашего национального героя, обладателя Золотого пояса? Когда же, наконец, Великий Руководитель признает, что они таинственным образом исчезли?
– А ты не думал, что у Великого Руководителя на все есть свои причины? – спросил меня Серж. – Знай одно: не ты заставляешь людей рассказывать все о себе. А государство. Если гражданин совершает поступок, достойный целой истории, неважно, хорошей или плохой, этим занимаются люди Великого Руководителя. Только они имеют право рассказать эту историю.
– Но я никому не рассказываю истории людей. Моя работа состоит в том, чтобы слушать и записывать все услышанное. А если ты имеешь в виду ребят из отдела Пропаганды, то все, что они рассказывают, – это ложь.
Серж смотрел на меня с изумлением, как будто только сейчас осознал, насколько же велика пропасть между нами.
– Твоя работа…, – начал он.
Он продолжал говорить что-то еще, тряся кистями рук, в попытке избавиться от боли. Наконец, он направился к выходу, но на секунду замер в дверном проеме.
– Я тренировался на этой базе, – произнес он. – Не вздумай поехать в Нампо во время ливня.
Когда он ушел, я позвонил в Центральный транспортный отдел и сказал, что нам нужна машина для поездки в Нампо. Затем я позвал Кью-Ки и Чучака.
