Полное название моего вуза – «Частный Гуманитарный Колледж Для Одаренных». Из названия видно, что таким бездарям, как я, здесь отнюдь не место. Да, я удачно прошел заочный тур при поступлении, набрал высокий балл в очном туре, но здешняя программа рассчитана на людей, которые к моменту окончания школы уже прочли всю отечественную и зарубежную классику, знают два-три иностранных языка, на «ты» с компьютером… Словом, мало быть отличником, мало учиться, надо жить учебой.
Я кое-как тут освоился, но до сих пор во время «немецких» и «английских» дней (когда все студенты должны говорить на иностранном языке) жмусь по углам, как бедный родственник. И неудивительно: в это заведение я попал сразу после школы – отвратительного гадючника, кишевшего шпаной, наркоманами и шлюшками (словом, Нефтехимика в миниатюре).
Олег ткнул меня в грудь черенком трубки (еще одна его мерзкая привычка) и строго произнес:
– Кристина – очень хорошая девушка.
– А кто ж спорит? – охотно согласился я.
– Ты с ней обращаешься, как я не знаю с кем. («Не знаешь, чего ж говоришь?» – подумалось мне.) А ведь она из тебя хочет человека сделать.
– Да она-то хочет… А она хоть раз спросила, чего я хочу? – В последней фразе смысловое ударение было сделано на местоимении «я».
– Я – последняя буква в алфавите, – изрек наш праведник и продолжал наставительно: – Кристина так много тебе прощает! А ты этим пользуешься. Так нельзя. Была бы Кристина моей девчонкой, я бы ее на руках носил!
Была бы она твоей девчонкой, ты бы с ней из дома выйти постеснялся! Как будто я тебя не знаю и баб твоих никогда не видел!
– Олег, хватит переливать из пустого в порожнее. Чего ты от меня добиваешься?
Олег пососал трубку и заявил:
– Ты должен извиниться перед ней.
– Должен? Я никому ничего не должен!
– Роман, я помогаю тебе решить твои же проблемы! – начал горячиться Олег. – Я считаю, что тебе нужно извиниться перед Кристиной.
Олежка, очевидно, вспомнил золотое правило всех инквизиторов и ортодоксальных коммунистов: если человек не хочет быть счастливым, его надо заставить.
– А что будет, если я этого не сделаю? Ты подашь на меня в суд или вызовешь на дуэль?
– Кто дал тебе право так обращаться с девчонкой?
– А кто дал тебе право совать свой нос, куда не следует?
– Никто! Роман, ты гнусное животное! – с досадой произнес Олег. – Кристина – моя хорошая подруга! Я к ней по-человечески отношусь в отличие от тебя.
– То есть ты хочешь, чтобы твоя хорошая подруга встречалась с гнусным животным?
– Кристина – очень честная и порядочная. Ты нигде больше такую не найдешь.
– Ладно, коллега, сделаю все, что в моих силах. – А про себя добавил: «Только отстань».
Я распахнул тяжелую дверь, прошел через турникет. Поздоровался с охранником:
– Здорово, Тема!
Тот вяло отсалютовал дубинкой. За Артема отдельная благодарность основателю колледжа: ни одна тварь не пролезет внутрь без разрешения этого добродушного атлета, весьма похожего на Оливье Грюнера. (И не спрашивайте, кто такой Оливье Грюнер!)
Я на цыпочках пробрался в аудиторию, где шла лекция по зарубежной литературе XIX века, сел за свободную парту. Девчонки начали оглядываться на меня: я всегда сижу с Кристиной на задней парте среднего ряда. Мы с ней весело проводим время на занятиях: переписываемся (Кристина для этой цели даже специальный блокнот завела), рисуем сердечки и цветы друг у друга в тетрадях, бывает, что и лижемся, когда препод отворачивается к доске, при этом успеваем конспектировать лекцию.
Про наши трогательные отношения за полтора года успел узнать весь колледж. Кристинке (да и мне – что греха таить!) льстило, что о нас говорят, нас ставят в пример, нам завидуют. Разумеется, сторонний наблюдатель и представить себе не может, что за несусветные гадости творятся за ширмой этого театра юного зрителя, когда «образцовая парочка» остается наедине. Вот, пожалуй, главная причина того, что наш с Кристинкой роман так затянулся: обломать одну-единственную девчонку – это одно, совсем другое – разрушить красивую легенду. Тем более что наши одногруппницы, которые посвящены в некоторые тайны «идеальных отношений», легенду эту всячески оберегают.
После лекции Кристина, глядя в пол, грустным голосом попросила меня выйти в коридор поговорить.
Я знал, что произойдет.
Есть у Кристинки один бзик. Она считает себя жутко некрасивой – из-за маленьких глаз, толстых губ, чересчур широких (по ее мнению) бедер и мало ли еще из-за чего. Поэтому, встретив меня, не самого глупого и отнюдь не безобразного, вцепилась в добычу мертвой хваткой. Подруги и друзья Кристины считают ее внешность хотя и приятной, но самой обычной во всех отношениях. А поскольку ваш слуга покорный, по их мнению, тоже человек ничем не выдающийся, то мы с Кристиной – идеальная пара. И поэтому просто обречены оставаться вместе.
Что особенно приятно, вчера Кристина назвала меня уродом – значит, сейчас будет громко раскаиваться. Она очень боится потерять меня – в этом ее главное достоинство (и главный недостаток).
Мы отошли к окну, из которого открывался чудный вид на разрытую теплотрассу.
– Рома… Ты не хочешь со мной говорить? Я тебя обидела, да?
– А ты только что догадалась?
– Прости меня…
Да-да… Сначала наскандалит, потом подлизывается. Последний раз мы с ней поссорились на прошлой неделе. Я предложил пойти в пятницу вечером в «Звезду» на концерт заезжей группы «Антракт», которая поет кавер-версии песен «Битлз». А это сокровище мне ответило со смехом: «Не ходила я еще с таким оборвышем!» – после чего ей потребовалось около часа, чтобы убедить меня в том, что она пошутила. Блестящее чувство юмора! На концерт в итоге все равно не пошли. И правильно сделали – впоследствии я узнал, что концерт отменили. Из-за того, что билетов продали мало. «Антракт» определенно ошибся городом.
– Хочу тебе кое-что сказать, Кристи, – жестко произнес я.
– Нет, нет… – забормотала Кристина, как она обычно делает, когда ей кажется, что я собираюсь ее бросить. Этого она боится больше, чем светопреставления.
– Замолчи и выслушай! – сказал я.
Кристина жалобно посмотрела на меня и всхлипнула, вздрогнув всем телом.
– Урод, оборвыш, идиот, ушлепок, похотливый кобель с недорощенным членом… Я ничего не забыл? – ядовито осведомился я. – По-твоему, мне доставляет большое удовольствие все это слушать каждый день?
– Ну я же глупенькая, – всхлипнула Кристина. – Прости меня…
Ага, то меня унижает при первой возможности, а теперь себя!
– Сколько можно тебя прощать?
– Но я же люблю тебя! – Кристина применила свой главный аргумент.
Вот-вот. А вы смогли бы отшить девушку, если она смотрит на вас заплаканными глазами и говорит, что любит вас? Как ни крути, приятно, что хоть кому-то я дорог!
– Ты очень хорошая и красивая, Кристи, но… мне нужно от тебя отдохнуть. Давай поговорим через недельку.
Кристи поспешно вытерла слезы и закивала с улыбкой.
– Пусть все будет, как раньше, – предложил я. – Но встречаться будем только здесь, в колледже.
Видели бы вы это счастливое лицо! Будто полминуты назад не она обливалась слезами! Эх, бабы…
Кристина дотронулась пальцем до своей щеки. Я никак не отреагировал. Она повторила жест и притопнула каблучком. Пришлось поцеловать в щеку.
– Пока хватит, – сказал я. – Не все сразу.
Кристина кивнула. Мы разошлись, довольные друг другом. Она в очередной раз уверилась, что я не посмею ее бросить, а я получил неделю на осуществление своего плана. Если ничего не выйдет, Кристина все равно останется в качестве запасного варианта.
Вечером перед работой я забежал к Ане. По дороге встретил Человека-Загадку и прочел на рекламном щите свежую надпись красной краской: «ЕСЛИ ТЫ НЕФОРМАЛ, ЗАСТРЕЛИСЬ САМ».
Аня открыла мне дверь, одетая по-домашнему: в старых залатанных брюках, мягких тапочках и кофте, усеянной катышками.
– А вот и наш герой-любовник! Заваливайся.
Я разулся. Она проводила меня в свою комнатушку, заставленную банками с маринованными огурцами, вареньем, квашеной капустой, крупой. Письменный стол был занят серыми мешочками, сквозь прорехи в материи высовывались сморщенные кусочки сушеных яблок. Под кроватью прятались деревянные ящики, на которых сохранились сургучные печати с торчащими из них обрывками бечевы. Под окном, привалившись к батарее, стоял старый велосипед. В углу торчали удочки и лыжи.
– Родители балкон освободили, хотят сделать из него еще одну комнату, – объясняла Аня, виновато посмеиваясь. – Все барахло перетащили ко мне. Они же не знали, что я ни с того ни с сего возьму да вернусь!
– Я ненадолго, Ань.
– Я понимаю. Я кое-что узнала об этой твоей принцессе. Ее настоящее имя – Таня, но она предпочитает, чтобы ее называли…
– …Присцилла. Я знаю.
– Ей семнадцать. Она учится в Гуманитарном колледже на заочном, работает в магазине цветов на улице Согласия. И что ты намерен делать, получив все эти сведения?
