Так что эта блямба была только для внутреннего применения, но тут она была необходима каждому предприятию, вот мне и поручили получить ее для нашего завода.
Личная просьба
Мне же заниматься «Знаком качества» категорически не хотелось, и тому было несколько причин.
Первое. Если бы речь шла о том, чтобы исследовать качество наших ферросплавов и найти, какие параметры нужны нашим потребителям, то это мое, а доказывать, что уже выпускающаяся продукция какая-то очень качественная — это техотдел завода.
Второе. Если бы речь шла о том, как достичь каких-то параметров качества, заложенных в ГОСТах или техусловиях, то это мое — это металлургическая лаборатория, но разрабатывать технические условия, согласовывать их с потребителем и утверждать в Госстандарте — это техотдел завода.
Далее. Меня только что назначили начальником метлаборатории, и пары месяцев не прошло, как меня прекратили назначать диспетчером, а тут снова «не мытьем, так катаньем»?!
Кроме того. У меня родился сын, мы с женой были очень далеко от родителей и родственников, опыта обращения с младенцем не имели, нам было по этой причине очень трудно, а получение «Знака качества», что было очевидно, требовало длительных командировок, следовательно, требовало от меня надолго бросать жену одну с ребенком.
Ну, и наконец. Задание получить в текущем году «Знак качества» завод получил еще в прошлом году. В техотделе этим вопросом должна была заняться Марина Александровна — жена Топильского. Она была хорошим работником, но как работники женщины хороши тогда, когда знают, что делать, а тут дело было совершенно неизвестным. В таких случаях должен был включиться начальник Марины Александровны — начальник техотдела Шмельков, но он на заводе был пустым местом и протеже Топильского. Таким образом, эта компания дотянула время до конца года, расписалась в своем бессилии, и когда времени уже не осталось, Топильский вспомнил, что раз Мухин в свое время хорошо поработал за его любовницу, то пусть теперь он поработает и за жену с приятелем.
Вот это все я хотел объяснить Топильскому, когда он меня вызовет, чтобы дать задание, но он меня не вызывал, меня вызвал Друинский. Сказал он примерно следующее:
— Я знаю, что это не твоя работа, но кому еще я ее могу поручить?
Я прикинул. Действительно, штат технических служб завода был очень маленьким, Топильский не принимал мер к его увеличению, и Друинскому и в самом деле не из кого было выбирать исполнителя этого задания.
— Дело не только в том, что весь завод с будущего года будет лишен существенной премии, — продолжил Друинский, — во всей области нет ни грамма продукции со «Знаком качества», и если мы свою не аттестуем, то обком партии меня с говном сожрет.
Вот это тогда оказалось для меня наиболее убедительным аргументом — мне очень не хотелось, чтобы обком сожрал Друинского. Очень не хотелось! И я не стал тратить времени на отговорки: если есть такое дело, нужное заводу и лично Друинскому, значит, его нужно сделать!
Мой московский анабазис
Не ищите это слово в словаре — там его смысл не тот, что я имею в виду. Студентом я каждую сессию читал две книжки: «Двенадцать стульев и Золотой теленок» и «Приключения бравого солдата Швейка» — мне нравилось, как они написаны и, читая их, я снимал стресс от экзаменов. Причем «Приключения…» я читал в переводе на украинский, я и сейчас считаю, что он лучше, чем перевод на русский. В «Приключениях…» есть Глава 2 с названием «Будейевицкий анабазис Швейка», а в ее начале есть объяснение слову анабазис: «Идти без устали вперед, пробираться незнакомыми краями, быть постоянно окруженным неприятелями, которые ждут первого удобного случая, чтобы свернуть тебе шею, и идти вперед, не зная страха, — вот что называется анабазисом
У кого голова была на плечах, как у Ксенофонта или как у разбойников различных племен, которые пришли в Европу Бог знает откуда, с берегов не то Каспийского, не то Азовского морей, — те совершали в походе прямо чудеса». Вот так и я с берегов Иртыша совершил набег на Москву в поисках «Знака качества» для своего завода. Но начнем сначала и по порядку.
Кампания со «Знаком качества» только начиналась, никто толком не знал, что нужно делать, чтобы его получить, но, по наивности, многие низовые работники считали, что речь идет о какой-то такой-разэдакой продукции, которую они пока не производят и которую нужно будет производить когда-то в будущем. Не скрою, что до момента, пока мне эту работу не всучили, так считал и я. После принятия задания к исполнению, мне уже было не до этого — надо было получать «Знак качества» на ту продукцию, которую мы производили, — на разработку какой-либо новой продукции времени уже не было. А тут у нас была неразрешимая проблема, скрытая в методах, которыми пользовался аппарат для определения продукции, достойной «Знака качества».
Делалось это так. На продукцию со «Знаком качества» нужно было разработать свои технические условия, а затем параметры этих условий сравнивать с такими же параметрами, заложенными в отечественных стандартах на эту же продукцию, но без «Знака Качества», и (что нам было особенно тяжело) со всеми иностранными стандартами. Сначала брались полезные параметры, например, содержание ведущего элемента в сплаве, и сравнивались с этим же параметром во всех остальных стандартах. Положим, в остальных стандартах содержание ведущего элемента 60 %, а в техусловиях, которые мы аттестуем на «Знак качества», мы гарантируем его содержание 66 %, следовательно, 66 делилось на 60 и получался коэффициент 1,1, т. е. продукция со «Знаком качества» по этому параметру на 10 % превосходила простую продукцию. Затем брались бракующие параметры, положим, в обычной продукции содержание серы допускалось не более 0,06 %, а мы обещали иметь серы в сплаве со «Знаком качества» не более 0,05 %, т. е. превосходили стандартные параметры на 0,06: 0,05 =1,2 или на 20 % относительных. Затем все эти коэффициенты складывались и высчитывался средний (в нашем случае (1,1+1,2):2 = 1,15). Если этот коэффициент был больше единицы, то продукция могла претендовать на «Знак качества», а если он был меньше единицы, то не могла.
А наш завод производил два типа сплавов: углеродистый феррохром и ферросилиций. С феррохромом положение было такое. Заводы СССР плавили лучший в мире углеродистый феррохром по всем параметрам, но препятствием к его аттестации на «Знак качества» был свой отечественный ГОСТ. Когда-то, еще в середине прошлого века, хромовые руды были кусковыми, и это давало возможность производить углеродистый феррохром с содержанием углерода до 6 %. Однако потом пошли в разработку руды мелкие, на которых до 6 % углерода невозможно было получить, поэтому были разработаны технические условия как бы на низкокачественный углеродистый феррохром с содержанием углерода до 8 %, эта марка вошла в ГОСТ, а потом требования к содержанию углерода еще более снизились и новые техусловия позволяли поставлять потребителю продукцию и с более высоким углеродом. Поэтому, чтобы разработать техусловия на углеродистый феррохром со «Знаком качества», нужно было заложить содержание углерода меньше, чем в существующем ГОСТе, а там оно было, как я написал выше, не более 6 %, хотя эти 6 % углерода уже ни один завод в СССР или на Западе получать не мог. Следовательно, феррохром как претендент на Знак качества отпадал сразу же.
Что же касается ферросилиция, то тут все дело рубили американские стандарты на этот сплав. Американцы получали ферросилиций из очень чистого сырья — кварцевой гальки, поэтому у них в сплаве алюминия было очень мало, а это, как я уже сказал, был бракующий элемент. И нам с нашими кварцитами, как ни ухитряйся, а получить ферросилиций с таким низким алюминием было невозможно, не говоря уже о том, что он нашим потребителям и даром не был нужен. Короче, куда ни кинь — везде клин, не было на заводе продукции, которую можно было бы аттестовать на «Знак качества» по тем правилам, которые разработали для этого лучшие научные умы СССР. Поэтому я не могу сейчас вспомнить, кто именно предложил аттестовать ферросилиций ФС-65, может быть, и я, хотя в те годы я еще мог и не быть таким циником. А может, А.С. Рожков, инженер опытный и расчетливый, но мне почему-то кажется, что это предложил сам Друинский. Как бы то ни было, но это была исключительная наглость, правда, это мало кто понимал.
Напомню, что сталеплавильщики для получения стали используют две основные марки ферросилиция: ФС-45, со средним содержанием 45 % кремния, и ФС-75 с 75 % кремния. Но экономически выгодно плавить ферросилиций в закрытых печах, а в них стабильно получать сплав с 75 % кремния невозможно. Вот был и придуман суррогат 75-процентного ферросилиция — ФС-65 с 65 % кремния. На Западе главное прибыль, и им наплевать на плановое снижение себестоимости и экономию: надо покупателю сплав с 75 % кремния, значит, они его плавят в открытых печах. И плевать им на цену и на загрязнение окружающей среды, поскольку потребитель все равно возьмет, куда денется, а если «зеленые» начнут сильно возмущаться, то Запад перенесет производство в Бразилию или Африку. Соответственно, ни в одном западном стандарте марки ФС-65 не было. А это исключало сравнение нашего ФС-65 с этими стандартами и, следовательно, исключало сравнение по заведомо непреодолимому для нас параметру — по алюминию. Но для того, кто был в курсе дела, наше решение аттестовать на «Знак качества» ФС-65 выглядело как намерение людей, производящих сосиски из сои, доказать, что эти сосиски вкуснее сосисок из мяса.
