Как бы то ни было, через некоторое время Григорий Котовский появился в имении помещика Семиградова. Тот был не прочь принять на работу вполне приличного с виду молодого человека, однако потребовал рекомендации с предыдущего места работы, кои вскоре ему были предоставлены. Помещик Якунин рекомендовал господина Котовского как честного и хорошо проявившего себя работника. Вроде бы все было в порядке, однако что-то заставило Семиградова проверить рекомендацию Котовского. Он пишет помещику Якунину и получает ответ совсем другого содержания. В дело о подлоге вмешалась полиция. В общем, «докатился» Григорий Иванович до Кишиневской тюрьмы…
«Я с первого момента моей сознательной жизни, не имея тогда еще никакого понятия о большевиках, меньшевиках и вообще революционерах, был стихийным коммунистом». Примерно с начала 1904 года имя Григория Котовского все чаще начинает мелькать в полицейских сводках и разговорах обывателей, приписывающих ему мнимые и действительные «разбойничьи подвиги». Что же касается «стихийного коммуниста», как писал о себе Григорий Иванович… В 1904 году некий Герш Зальцман вовлек Котовского в партию эсеров. Зачем это нужно было Котовскому? Сложно сказать. Как считают некоторые исследователи, Котовский, с детства зачитывавшийся приключенческими романами, хотел придать своим «подвигам» некий идеологический флер, мол, «не просто граблю, а граблю ради идеи». А может быть, чувствовал, что идеологическая подоплека поможет, если вдруг настанет час расплаты за преступления (кстати, так впоследствии и произошло). Зачем Котовский нужен был эсерам? Здесь все проще. Для того чтобы вести революционную борьбу, нужны были деньги. А где их взять? Самый простой и действенный способ отобрать у тех, у кого они есть. Вот только революционные теоретики делать этого не умели и потому привлекали в свои ряды «революционных практиков».
«1905 год и последующие годы, — пишет Котовский, — начинаю террор против помещиков, фабрикантов и вообще богатых людей». Вот оно — Робин Гуд бессарабских степей, который очень быстро превратился в главаря преступного мира, выходит на борьбу с богачами. Правда, размеры «благотворительности», скорее всего, преувеличены. Да, часть денег Котовский действительно отдавал беднякам и в партийную кассу эсеров. Но отнюдь не все, себя он при дележе добычи, конечно же, не обделял.
Если бы припомнить все подробности, увлекательнейший вышел бы роман о жизни нашего героя — погони, лихие налеты, стрельба, аресты, побеги, красивые женщины, без ума влюбленные в благородного разбойника. Но пройдемся дальше по биографии нашего героя в режиме хроники. Полицейской хроники, потому что иной в жизни Григория Котовского до 1917 года просто не было. Итак, в конце 1905 — начале 1906 года банда Котовского особенно «усердствовала»: десятки нападений и налетов вызывали ужас и одновременно даже какой-то восторг обывателей. Так продолжалось до 18 февраля 1906 года, когда Котовского арестовали на одной из конспиративных квартир в Кишиневе. 31 августа он бежал из хорошо охраняемого кишиневского тюремного замка, однако пробыл на воле меньше месяца. 24 сентября его ловят и вновь помещают в камеру.
13 апреля 1907 года начался суд над Котовским и его сообщниками. Вскоре объявлен приговор — десять лет каторги. Но Котовского на каторгу пока не отправляют, а оставляют в Кишиневе. Вскоре возобновляются слушания по его делу, ему припоминают доказанный эпизод с нападением на полицейский конвой и освобождением десятков уголовников и добавляют еще два года. Но несмотря даже на это, приговор выглядит очень мягким — в те годы казнили за куда менее значительные преступления.
В феврале 1908 года Котовского наконец-то отправляют в Николаевскую каторжную тюрьму. После «экскурсии» по каторжным тюрьмам империи он оказался в Забайкалье на золотых рудниках, а позже его перевели на строительство Амурской железной дороги, откуда 27 февраля 1913 года он сбежал.
После побега с каторги Котовский добрался до Одессы, и вновь начались нелегкие «трудовые будни» «бессарабского Робин Гуда». Одесса, Кишинев, Бессарабия, весь Южный край сразу же почувствовали — Котовский вернулся. Спутать его почерк с чьим-то другим было невозможно. Да и как ошибиться, если Котовский, обожавший эффектные жесты, и не пытался скрыть свое лицо. Правда, когда кольцо вокруг него начало сужаться, он стал осторожнее. Некоторое время ему удавалось скрываться на хуторе Кайнары. 25 июня 1916 года хутор окружили полсотни жандармов. Котовский пытался бежать, но, получив две пули в грудь, был схвачен.
В этот раз с Котовским церемониться не стали, и за свои деяния он получил, как говорится, по «полной». Приговор суда был короток и ясен. «Подсудимого Григория Котовского, 35 лет, как уже лишенного всех прав состояния, подвергнуть смертной казни через повешение». Казалось, что шансов на спасение у Григория нет, тем более что на суде он гордо промолчал в ответ на предложение председательствующего подать прошение о помиловании. Однако это отнюдь не означало, что «Дубровский XX века», как называли его газеты тех лет, не думал о том, как спасти свою жизнь. У него оставался один мизерный шанс на спасение, и он его использовал.
«Чувствуя в себе силы, которые помогут мне снова возродиться и стать снова в полном и абсолютном смысле честным человеком и полезным для своего Великого Отечества, которое я так всегда горячо, страстно и беззаветно любил, я осмеливаюсь обратиться к Вашему Превосходительству и коленопреклоненно умоляю заступиться за меня и спасти мне жизнь». Этими словами закончил Григорий Котовский свое письмо к Надежде Брусиловой, жене командующего Юго-Западным фронтом Алексея Брусилова (того самого, чьим именем был назван знаменитый прорыв, вошедший во все учебники военной науки). Почему именно к ней? Дело в том, что супруг Надежды Брусиловой в то время, помимо прочего, утверждал смертные приговоры. Какими-то невероятными путями письмо Котовского дошло до адресата. И сердце генеральши дрогнуло! Женщина впечатлительная и, как и многие, верившая в бескорыстность поступков Котовского, она уговорила мужа отменить смертный приговор.
Это, конечно же, не означало, что Котовский вышел на свободу. Ведь смертную казнь ему заменили пожизненной каторгой. Но кто тогда знал, что через полгода грянет Февральская революция, и многие из тех, кто, как казалось, никогда не выйдут из тюремных застенков, обретут-таки свободу…
«Котовский явился, буржуй всполошился!» — этой репризой молодой Леонид Утесов приветствовал освобожденного из тюрьмы в мае 1917 года Котовского.
И вновь опустим подробности из жизни Григория Котовского. Здесь столько коллизий, столько метаний. Причем метаний отнюдь не бессмысленных. Когда надо, Котовский называет своим кумиром Керенского, при необходимости — вспоминает свое якобы анархистское прошлое, чуть позже — помогает большевикам организовать подполье в Одессе, а сам вновь берется за старое привычное дело — грабит банки и богатых горожан. Говорят даже, что в лихие революционные годы Котовский успел завести роман с примой русского кинематографа Верой Холодной. А что известно точно — это связь и «деловые отношения» «бессарабского Робин Гуда» и «короля воров» Мишки Япончика.
В апреле 1919 года, после того как в Одессе и окрестностях установилась советская власть, Котовский получил должность военкома Овидиопольского военного комиссариата. Не бог весть что, однако это только начало. Уже в июне Григорий Иванович становится командиром 2-й пехотной бригады 45-й стрелковой дивизии. А вот это уже серьезно — под началом Котовского, не имеющего, кстати, никакого военного образования, находится три полка. Повоевать Котовскому пришлось изрядно, и против белых, и против махновцев с петлюровцами, и против поляков, в бою с которыми он был тяжело ранен и чудом выжил.
Надо сказать, что Котовский времен Гражданской войны — это сплошное противоречие. С одной стороны, он, в отличие от других красных командиров, гуманно относился к пленным, не спешил расстреливать всех и вся, а многих захваченных в плен белых офицеров сумел привлечь на сторону красных. После освобождения он отправился к Надежде Брусиловой и поблагодарил за свое спасение. А позже к Котовскому обратился писатель А. Федотов, сына которого арестовали чекисты. Котовский, помня о том, что Федотов в свое время был фактически его общественным адвокатом, идет в ЧК и не просит, а буквально требует освободить сына писателя. Шаг был весьма смелый, ведь речь шла об освобождении не просто белого офицера, а активного члена подпольной контрреволюционной группировки. Благородно? Безусловно. Но при этом отряды Котовского принимали активное участие в подавлении крестьянских восстаний, за что, кстати, красный командир и многие его подчиненные были награждены орденами Красного Знамени. Вот тут уже кровушка лилась рекой.
