Гражданскую войну Григорий Котовский закончил в должности командира 2-го кавалерийского корпуса — пост очень высокий. И получил его Котовский благодаря своему другу, второму человеку в руководстве Советской Украины Михаилу Фрунзе. О том, что связывало двух командиров мы расскажем позже. А пока… Пока закончилась Гражданская война, красные командиры вложили сабли в ножны и стали думать, чем же им заниматься дальше.
Котовский, формально оставаясь командиром кавалерийского корпуса, фактически занялся коммерцией, причем в очень крупных масштабах — деньги через хозяйства, подконтрольные корпусу (считай, Котовскому), проходили гигантские. Одного только хмеля продавали чешским пивоварам на 1,5 млн золотых рублей ежегодно. А еще были мельницы, сахарные заводы и прочая-прочая… Кроме богатства, он имел практически неограниченную власть на подконтрольной ему территории.
Но в 1924 году Котовский возвратился в большую политику. С помощью Михаила Фрунзе он добился создания Молдавской автономной республики в составе УССР и стал членом сразу трех ЦИКов — Союзного, Украинского и Молдавского.
Котовский полон планов, ведь вместе с Фрунзе, который к тому времени стал наркомом обороны, они представляли серьезную силу. И вдруг…
«В ночь на 6 августа в совхозе Цупвоенпромхоза „Чебанка“, в тридцати верстах от Одессы, безвременно погиб член Союзного, Украинского и Молдавского ЦИКа, командир конного корпуса товарищ Котовский». Это короткое сообщение «Правды» от 7 августа 1925 года потрясло всю страну. Как такое могло произойти, кто посмел поднять руку на легендарного Котовского? И что же произошло душной августовской ночью в совхозе, точнее в доме отдыха «Чебанка», где отдыхала семья Котовских?
Свидетелей убийства было полтора десятка, правда, все эти люди только слышали выстрелы, а затем подбежали к бездыханному телу Котовского. А вот убийцу не видел никто. Однако через некоторое время он объявился сам. Некто Майер Зайдер, правая рука Котовского по коммерческим делам, явился к вдове Григория Ивановича, упал на колени и произнес: «Простите меня! Это я убил командира».
…Они познакомились еще до революции. Пока «бессарабский Робин Гуд» грабил банки и богатых граждан Российской империи, господин Майер Зайдер зарабатывал себе на жизнь содержанием публичного дома в Одессе. И однажды в его заведение явился Котовский, за которым по пятам гналась полиция. У Зайдера было два варианта — выдать одного из самых опасных преступников империи полиции или же спрятать его на чердаке. Зайдер предпочел второе. Когда опасность миновала, Котовский сказал Зайдеру: «Отныне я ваш должник».
Когда к власти пришли большевики, Майер Зайдер из почтенного владельца солидного заведения превратился в нищего. Советская власть была не столь лояльна к проституткам и их содержателям. Помыкавшись несколько лет в Одессе, Зайдер отправился на поиски Котовского. И тот, надо сказать, свое слово сдержал. В 1922 году Майер Зайдер по протекции Григория Ивановича стал начальником охраны сахарного завода неподалеку от Умани, а затем, завоевав доверие Котовского, быстро поднимался по служебной лестнице. В момент убийства Майорчик (как называл Зайдера Котовский) занимал пост фуражира кавалерийского корпуса, которым командовал Котовский. Должность сама по себе «хлебная», а если учесть, что Зайдер был в курсе многих коммерческих дел Котовского и имел с них определенный процент, то становится ясно — «бессарабский Дубровский» сполна отдал свой долг бывшему содержателю публичного дома. Тогда возникнет вопрос: что бы представлял из себя Майер Зайдер без Котовского, своего могущественного покровителя? Ничего, полный ноль. И тем не менее, Майорчик убил комкора.
Каковы же были его мотивы? С этим была загвоздка. Зайдер в ходе следствия постоянно менял показания. Следователю он заявил, что совершил убийство из-за ревности (якобы Котовский стал оказывать знаки внимания какой-то пассии Зайдера), а судьям сказал, что убил Котовского потому, что тот долго не повышал его в должности. И судьи, надо сказать, этому безоговорочно поверили.
Кстати, параллельно с делом Зайдера суд рассматривал дело некоего налетчика. Так вот, этому преступнику, ограбившему и убившему безвестного зубного техника, суд без лишних слов назначил высшую меру наказания. А Зайдеру, лишившему жизни легендарного Котовского, определил десять лет лишения свободы. Мало того, «наймит международного империализма», как поначалу, «не разобравшись», писали о Зайдере газеты, не отсидел и трети срока и в конце 1927 года был освобожден за примерное поведение.
Утверждать, что Котовский действительно погиб случайно, это все равно что доказывать, например, что президента США Джона Кеннеди убил псих-одиночка Ли Харви Освальд. То есть и в том, и в другом случаях есть официальные заключения о произошедшем, которым никто не верит. Кстати, параллели между этими двумя убийствами не случайны. Освальд, как известно, до суда не дожил, мощнейшая спецслужба мира якобы не смогла уберечь его от руки «случайного» убийцы. Зайдер, правда, и суд прошел, и часть срока отсидел, но после выхода на свободу долго не прожил. Он устроился сцепщиком вагонов в Харькове. Осенью 1930 года труп Зайдера был обнаружен на железнодорожных путях. Кто-то хотел сымитировать несчастный случай, однако тело нашли до того, как по полотну прошел поезд. По официальной версии это была месть котовцев за своего командира. Однако убийц Зайдера так и не нашли.
Факты, как говорится, налицо — совершенно очевидно, что кто-то либо «очень попросил» Зайдера убить Котовского, либо «убедил» Майорчика взять вину на себя. Кто же? Этот вопрос, десятки лет волнующий историков, до сих пор остается без ответа.
Кому же было выгодно убрать Котовского? По одной из версий, «художества» Котовского на ниве зарабатывания денег, его «помещичьи» замашки порядком надоели ЧК и лично Феликсу Дзержинскому. Но убрать Котовского по закону — слишком шумно и неудобно, в конце концов, окруженный ореолом невиданной популярности и множеством хорошо вооруженных сторонников Котовский мог оказать серьезнейшее сопротивление. И зачем это нужно? Проще изобразить «случайное» убийство.
Возможно, так оно и было. Но более убедительной видится все-таки иная версия. В конце концов, Котовский не был единственным среди партийной верхушки, кто отнюдь не желал вести подобающий настоящему революционеру аскетический образ жизни. «Храбрейший среди скромных наших командиров и скромнейший среди храбрых — таким помню я товарища Котовского». Так о Котовском сказал товарищ Сталин, продолжая начатый не так давно поход за абсолютной властью в стране. А власть эта подразумевала контроль над всем и вся, и прежде всего над армией.
Нет, конечно, были еще Ворошилов, Буденный и прочие, но Сталин знал, что они ему не помеха, они всегда будут делать то, что им скажут, а если и взбрыкнут, то их легко поставить на место. А вот Троцкого, Фрунзе, Котовского себе не подчинишь. Правда, Лев Давыдович к тому времени подрастерял свою былую популярность в армии, и его удалось достаточно легко отстранить от руководства войсками. А вот Фрунзе и Котовский, наоборот, с каждым годом, даже, можно сказать, с каждым днем, становились все влиятельнее как в войсках, так и в народе. Мог ли Сталин, мечтающий о единоличной власти, оставить сей факт без внимания? Нет, конечно. Тем более что между двумя «красными командирами» стал образовываться прочный союз, который в будущем мог разрушить все планы Сталина. И «мудрый» вождь не стал дожидаться, пока это действительно случится. В августе 1925 года был убит Котовский, а спустя четыре месяца Михаил Фрунзе лег на операцию по поводу язвы, которая на самом деле практически затянулась, и врачи об этом знали. Но сей «малозначащий» факт они проигнорировали, так же как и «забыли» о том, что у Фрунзе больное сердце, которое может не выдержать даже обычную дозу наркоза. А ему дали повышенную. Случилось то, что и должно было случиться. Говорят, что и сам маршал догадывался, что его будут не лечить, а убивать, но пошел до конца. То ли потому, что все-таки надеялся на лучшее. Но скорее всего Фрунзе понимал — если ему не суждено умереть на операционном столе, значит, он погибнет в автокатастрофе или, например, от «случайной» пули. Так, как это случилось с Григорием Котовским…
Антон Макаренко и его коммуна
«М. осуществил беспримерный в педагогической практике опыт массового перевоспитания детей-правонарушителей. В 1937 переехал в Москву, посвятив себя литературной и общественно-педагогической деятельности. Внес большой вклад в теорию и практику коммунистического воспитания, показал огромные возможности целенаправленного воспитательного воздействия. По М., цель воспитательной работы определяется закономерностями общественного развития, целью и задачами борьбы советского народа за коммунизм, политикой Коммунистической партии и Советского государства в области коммунистического воспитания».
