Первых посетителей Музей народной архитектуры и быта принял в 1976 году. И сразу же для сотрудников музея началась борьба за сохранность экспонатов. Борьба, надо сказать, нелегкая и не всегда равная. И прежде всего из-за специфики музея, экспонаты которого открыты всем ветрам, дождям и снегам. Здесь, кстати, нужно отметить одну интересную деталь. Чем старше деревянное строение (а таких в Пирогово большинство), тем легче оно переносит воздействие непогоды. Дело в том, что древесина со временем каменеет и ей, понятное дело, не так страшны погодные явления вроде дождя или снега. Подтверждением этого является уникальная волынская хата, постройка которой датируется 1587 годом. Другим же, более молодым строениям, повезло меньше.
Еще одной проблемой, беспокоящей сотрудников музея, являются нерадивые посетители, те, кто, к большому сожалению, забывают, что такое элементарная культура и уважение к истории. Такие могут насорить, что-нибудь отломать себе на память, оставить на стенах старых хат «историческую» надпись вроде «Здесь был Вася». К счастью, таких немного.
А в последнее время над музеем нависла еще одна, куда более опасная угроза. Мы уже упоминали о том, что село Пирогово и, соответственно, территория Музея народной архитектуры и быта ныне являются территорией города Киева. А столичная земля, как известно, сейчас баснословно дорога, даже та, которая находится на далеких окраинах. Современные вандалы, опасность которых усугубляется наличием у них депутатских «корочек», «положили глаз» на Пирогово. Некоторые депутаты Киевского горсовета уже не раз обращались в вышестоящие инстанции с просьбой «разрешить облагородить территорию музея народной архитектуры и быта». «Облагораживание» подразумевает строительство неподалеку от исторических хат и церквей развлекательного комплекса и бензозаправки. Пока Пирогово удалось отстоять. Пока… Но что будет дальше? Будут ли дома наших предков вольготно стоять на пироговских холмах или же затеряются среди бетонно-стеклянного «великолепия» новостроек?
Музей-усадьба Николая Пирогова
«Милостивый государь Давид Ильич, извините, если я Вас обеспокою моим печальным письмом. Николай Иванович лежит на смертной постели. Вы прислали ему ко дню юбилея Вашу книгу о бальзамировании. Могу ли я надеяться, что Вы предпримете труд бальзамирования его тела, которое я бы желала сохранить в нетленном виде. Если Вы согласны, то уведомьте меня…» Баронесса Александра Антоновна Пирогова понимала — дни ее мужа сочтены. Это несправедливо, это ужасно, но это так. Понимала это Александра Антоновна, понимал это и сам Николай Иванович Пирогов. Симптоматика и общее состояние организма — все указывало на то, что болезнь неизлечима, и он, доктор, спасший тысячи жизней, сам себе помочь не сможет…
Страсть к экспериментаторству, желание познать непознанное сидели в Николае Пирогове едва ли не с детства. «Постичь все и вся» — этим девизом Николай Иванович руководствовался всю свою жизнь. Постичь с помощью эксперимента, методом проб и ошибок и, если нужно, не жалеть себя ради науки. Ведь в свое время, еще будучи довольно молодым человеком, не побоялся Николай Иванович на себе проверить действие наркоза. А ведь тогда никто не знал, чем закончится этот опасный эксперимент, проснется ли доктор после того, как его легкие примут в себя большую дозу эфира. Многие решились бы на такой эксперимент? А Пирогов решился. Вдохнул эфир, потерял сознание… А придя в себя, стал скрупулезно описывать в дневнике свое состояние и ощущения…
Но жизнь подходит к концу. И больше он, всемирно известный ученый и врач, ничего не сделает для науки. Хотя… Доктор Давид Выводцев на семидесятилетний юбилей прислал ему свою монографию «Бальзамирование и способы сохранения анатомических препаратов». «А ведь это интересно, вот бы поставить эксперимент по бальзамированию», — подумал Николай Иванович, внимательно изучая труд своего коллеги.
Идея пришла сама собой. «А что если?..» Идея греховная, идея, которая многих в богобоязненной Российской империи повергнет в шок и изумление. Но что с того? Эксперимент после смерти, эксперимент, о результатах которого он уже не узнает.
Что ж, если его душа и ум уже не могут послужить науке, пусть ей послужит его бренное тело. Николай Иванович посоветовался с женой, поведал ей свои мысли и соображения. Доктор Выводцев уже имел успешный опыт, забальзамировав тело скончавшегося в России китайского посла. Однако же тогда речь шла о кратковременном сохранении, но ведь можно замахнуться и на большее.
Александра Антоновна Пирогова написала письмо Давиду Выводцеву (строчки из него приведены в самом начале этой статьи), заказала в Вене специальный гроб. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы идти против законов тогдашнего общества — Александра Антоновна заранее, еще при жизни мужа, обратилась в Священный Синод с просьбой разрешить бальзамирование. Возможно, кому-то другому иерархи и отказали бы в столь греховном стремлении. Но заслуги Николая Пирогова были признаны не только обществом, но и Церковью. Разрешение было получено. Теперь оставалось только дождаться того печального момента, когда свершится неизбежное…
Как нелегко бывает нам определиться на жизненном пути, понять, что есть наше призвание на всю жизнь, а что есть плевела и ничтожность. И можно только позавидовать людям, которые с младых ногтей знают, чем они будут заниматься, и могут сказать себе: «Я буду тем-то и тем-то». И ничто не может заставить их свернуть с выбранного пути, и детские мечты, кажущиеся нереальными и эфемерными, воплощаются в реальность. Вот и Коля Пирогов, младший сын в большой многодетной семье, с самого детства видел себя «великим лекарем». И не было для него преград. Непредвиденная бедность семьи (отец Николая доверил мошеннику 30 тысяч казенных рублей и вынужден был расплачиваться с казной собственным имуществом)? Что ж, говорят, что студент должен пройти испытание бедностью, чтобы из него вышел настоящий ученый. Проблемой мог стать и возраст, поскольку по законам студентом мог быть только достигший шестнадцатилетия молодой человек, а ведь Николай уже в 14 лет был готов поступить в Московский университет. Пришлось пойти на хитрость — отец Николая выправил сыну паспорт, по которому тот «повзрослел» на два года. Были и другие проблемы и испытания, но Николай Пирогов целеустремленно шел к своей цели. И добился ее…
Дерпт, Ревель, Париж, Гейдельберг, Берлин — Николай Пирогов учился и работал в лучших университетских клиниках Европы. В Риге, где Пирогов оказался в общем-то случайно (возвращаясь из Европы домой, он тяжело заболел и вынужден был задержаться, а после выздоровления решил на некоторое время остаться в Риге), о его операциях ходили легенды. А как иначе, если он делал то, что раньше просто невозможно было себе представить. Мы воспринимаем пластическую хирургию как явление сегодняшнего дня, по крайней мере недавнего прошлого. Между тем еще в 1830-х годах Николай Пирогов делал пластические операции. В Риге, например, сделал безносому парикмахеру новый нос, что в те годы воспринималось не иначе как чудо.
Лекции, монографии, учебники по хирургии и анатомии, премии и награды — с каждым годом Николай Пирогов добивался славы в мировой и отечественной медицинской науке. Но подлинное признание, а скорее даже не признание, а настоящая народная любовь пришла к Пирогову во время Крымской войны. «Основоположник военно-полевой хирургии» — эти слова о Пирогове встречаются в любой энциклопедии. Но сухие энциклопедические строчки не могут передать того, что значило присутствие доктора Пирогова для защитников Севастополя. Как эмоционально писал Николай Некрасов: «Нет солдата под Севастополем (не говорим об офицерах), нет солдатки или матроски, которая не благословляла бы имени г. Пирогова».
Когда началась Крымская война, доктор Николай Иванович просто не мог остаться в стороне. К сожалению, понятие «гражданский долг» иногда воспринимается как некая абстракция, как нечто совершенно необязательное. Но для Николая Пирогова все было иначе. «Война есть травматическая эпидемия», — сказал он однажды. А при любой эпидемии долг любого врача — быть на переднем крае борьбы с болезнью, быть вместе с больными и всеми силами бороться с недугом. И значит, долг врача — быть на войне. А на войне — как на войне: смерть, кровь, увечья, слезы, грязь. И неисчислимое количество раненых, нуждающихся в неотложной помощи. И здесь проявился не только врачебный талант Николая Ивановича Пирогова, но и его организаторские способности. До приезда Пирогова в Севастополь на перевязочных пунктах царил полный хаос. Дезорганизация и отсутствие необходимых врачебных кадров приводили к тому, что раненые не получали необходимой помощи и ухода. А значит, люди, которые могли выжить, умирали. Пирогов понимал: люди гибнут не только от вражеских пуль и снарядов, но и от чудовищной антисанитарии, равнодушия и неразберихи. И поэтому прежде всего поставил задачу — организовать работу перевязочных пунктов, которую выполнил в кратчайшие сроки, и беспорядок был устранен.
