Мои колени дрогнули, и я позволила им подогнуться; соскользнув щекой к низу его живота, мой рот оказался на уровне его брюк. Я часто представляла, как открываю парню застежку-молнию своими зубами.
Но это не сработало так, как я на то надеялась. Зубам было больно, а застежка не поддавалась. Слишком велико было натяжение с другой стороны.
Нетерпение разгоралось, и он, взяв застежку одной рукой, рванул вниз, разом освободив то, что было скрыто.
Я помогла ему, и труднодоступный предмет оказался у меня во рту. Не было времени на смущение, не было времени на изучение нюансов. Я хотела испробовать всё, и у меня для этого была только одна ночь.
Положив ладонь мне на шею, он показал, как это нужно делать. Голова его откинулась назад, а бедра задвигались во все возрастающем темпе. Когда он отпрянул, я попыталась удержать его, но он поднял меня на ноги и поцеловал меня так крепко, что мы стукнулись зубами.
Горячая твердь упиралась мне в живот, влажная после моих губ. Я сделала непроизвольное движение, и порожденное соприкосновение вырвало у нас обоих стон.
Он оторвался от моих губ и прикоснулся своим лбом к моему.
– Где ты изучала этот предмет?
– Я обретаю знания на ходу.
Теплое дыхание его смеха защекотало мне щеку.
– Я люблю женщин с воображением.
Он медленно отклонился назад, положил мне руку на грудь и подтолкнул. Я упала на кровать. Он смотрел на меня со странным выражением, как будто не видел никогда прежде.
– Что? – спросила я.
– Ты так красива.
Я фыркнула.
– Не беспокойся, Чавес. Я знаю себе цену.
– Беспокоиться? – он наклонил голову; его волосы рассыпались по плечам, а сережка поблескивала среди темных прядей.
– Я не красавица. Никогда ею не была. И никогда не буду. И меня это не беспокоит. Или, по крайней мере, больше не беспокоит. Какой в этом смысл?
Осознание этого стало освобождением. Я не переживала об округлившемся животе, широких бедрах, растяжках, напоминавших дорожный атлас на моей заднице. Ничего подобного больше не имело значения. В этом и заключался смысл.
Он. Я. Только один раз вместе.
Он сбросил свои штаны, стянул мои и присоединился ко мне на кровати. Я раскинула руки. Он принял мои объятия и стал ласкать языком округлости моей груди.
– Я знаю, где находится красота, – пробормотал он.
Его смуглые пальцы путешествовали по моей коже, нежно и уверенно пробуждая меня. Он изучал, что мне нравится, по моему отклику. Его умелые губы путешествовали; дьявольский язык находил такие эрогенные зоны, о которых я ничего не слышала, и это помимо тех, о которых знал каждый.
Его щетина переросла жесткую стадию и была почти мягкой. Она и щекотала, и причиняла боль, еще одно ощущение вдобавок ко многим другим. Он доводил меня до исступления снова и снова, и я каждый раз словно срывалась в пропасть.
– Я не могу, – задыхалась я.
– Ты сможешь.
Он сместился выше и оказался надо мной, почти во мне. Я открылась для него, но он остановился.
– А-а-а! – я замолотила по его спине кулаками, и он закатился от нахлынувшего смеха. Звук прокатился до самых кончиков пальцев, заставляя меня дрожать, заставляя тоже хотеть смеяться. Смеяться сейчас было бы и изумительным, и неожиданным – просто удивительно.
– Это может быть немного болезненным, – произнес он.
– Что я сказала тебе по поводу разговоров?
Он улыбнулся еще шире и поцеловал меня так, как я того жаждала. Горячо, влажно, глубоко. Этот мужчина знал, что делает.
Пока я была отвлечена его талантом щекотания моих миндалин, он продвигался вперед, погружаясь в меня.
Это не принесло боли. Я чувствовала себя ... наполненной. Возможно, лишь крошечная частица стесненности...
Я передвинулась и это стало более резким. Небольшая боль, но я забыла о ней, когда, казалось, земля поплыла. Я знаю, что это сложно передать словами, но вы поймете Горячий и энергичный, он заполнил меня. Его тело двигалось в древнем ритме – ритме, отражающемся в пульсации моей крови. Я двигалась навстречу ему, он двигался навстречу мне, и в этот момент не существовало никого, кроме нас.
Его лицо пылало страстью, глубокий пронзительный взгляд был устремлен в мои глаза. Я всегда думала, что сексом лучше заниматься в темноте, но мы оставили свет включенным, наслаждаясь каждым видом, каждым звуком. Я не могла удержаться, чтобы не протянуть руку и не коснуться его щеки.
– Чавес, – прошептала я.
Он замедлился, взглянув на меня с таким пронзительным, испытующим выражением, разжигая огонь в моей груди. Что-то изменилось, но я не могла понять, что.
– Меня зовут Зак.
– Зак, – повторила я.
Со звуком его имени на моих губах, он взорвался внутри меня, сила его разрядки вызвала и мою собственную. Оргазм казался бесконечным – его, мой, наш – и больше не было никого и ничего, именно так, как и должно было быть в мире.
Когда все закончилось, мы лежали, переплетясь телами. Он гладил мое бедро, я играла его волосами. Я не хотела, чтобы он уходил, и желать этого было очень рискованно.
– Мир перевернулся? – спросила я.
– О, да.
Он приподнял голову и поцеловал кончик моего носа. Я снова испытала это сверхъестественное чувство – вспышка в животе, тепло, бурлящий водоворот. Мои глаза горели.
– Что случилось?
Я посмотрела в окно. Все еще ночь, но осталось недолго.
– Ты думаешь, что мы сможем сделать это снова?
Он отстранился, но взял мою руку, сплетя наши пальцы вместе, словно заигрывая.
– Мы сможем, но не прямо сейчас.
Я провела пальцем по его татуировке.
– Что она означает?
Он напрягся.
– Ты знаешь, что это распятие.
– Да. Но круг?
– Вечность.
– Твоя мать...
Я прикусила язык, но он услышал.
– Он сказал тебе о моей матери?
– Я сожалею.
– Не стоит. Она хотела как лучше.
– Истязание тебя было для неё самым лучшим?
– Она не знала ничего лучше. Я был одержим демоном. Что она должна была делать?
Я не была уверена. Что сделала бы я, если бы в моем сыне была частица Сатаны? Я надеюсь, что мне не придется этого узнать.
Он коснулся татуировки ногтем.
– Она сделала мне крест. Круг я сделал сам.
Я подумала о боли, которую он, должно быть, испытал, от собственных рук и рук тех, кому он доверял. Я хотела бы снять эту боль, но это было так давно, и я не знала как.
– Почему ты сделал это? – спросила я.
– Чтобы никогда не забывать о своей клятве. Даже если потребуется вечность, я убью каждого демона на этой земле.
Я задрожала, понимая, что это означает, что он убьет также и меня.
– Холодно? – он притянул меня поближе, – я буду согревать тебя, пока мы спим.
Ох-ох, в моей голове зазвенели панические нотки. Теперь у меня были серьезные проблемы.
Я поклялась не иметь секс без любви, но что мне делать теперь, когда я влюбилась из-за секса?
Нет, это не любовь. Я была всего лишь ослеплена оргазмом. Как только он убьет меня, все станет другим
Я встряхнулась. Я не могла уснуть у него на руках и проснуться от пистолета, ножа или что он там решит использовать.
Встав с кровати, я дернула простыню на себя и обернула её вокруг груди. Чавес даже не попытался прикрыться, уставившись на меня настороженными, смущенными глазами.
– Когда ты собираешься сделать это? – затребовала я.
– Ты должны дать прибору отдых, Кит. Мне не семнадцать.
– Нет, я не об этом. Когда ты собираешься убить меня?
Его брови сдвинулись, рот скривился. Он медленно сел и я отшатнулась назад, почувствовав решимость в его облике.
– Кем, ты думаешь, я являюсь? Чудовищем не лучше тех, на кого я охочусь? – Он поднялся с матраца и начал преследовать меня по комнате. – Ты думаешь, что я занялся бы тобой любовью, а затем убил?
– Ты вынужден, Зак.
– Не называй меня так! – его голос сорвался, на лице отразилась боль. – Ты не можешь называть меня этим именем, думая, что я причиню тебе вред.
Я позволила ему подобраться слишком близко, и он схватил меня, чтобы устроить хорошую встряску.
– Я не убил бы тебя. Ни по одной из причин.
– Вам и не нужно этого делать, – произнес странный голос от двери.
Я завизжала и обернулась кругом. Нет большего шока, чем обнаружить еще одного незнакомца в своем доме. Парень этот был неопределенного вида – не слишком высокий, не слишком низкий, среднего телосложения, тусклые волосы, серые глаза. Хотя было в нем нечто странное, но что, я не знала наверняка.
– Человек должен быть мертвым, чтобы обрести здесь покой? – пробормотала я.
Конечно, быть мертвым, казалось, не означало теперь того, что означало раньше. Если верить Сатане, мертвые скоро начнут свою деятельность повсеместно.
Чавес спрятал меня позади себя, оказавшись перед последним демоном, не примечательным ничем, кроме угрюмого вида.
