и огрубляет сердце и не попускает душе прийти в сокрушение. Поэтому если хочешь стяжать сокрушение, то оставь пение, и когда стоишь на молитве, вникай умом в силу каждого стиха, представляя при этом, что ты стоишь пред лицем Бога, испытующего
сердца и утробы. [180]
Когда ты пробудишься ото сна, прежде всего пусть прославят Бога уста твои. Не сразу начинай молитвенное правило, но сначала выйди из келии и прочитай Символ веры и „Отче наш“ и только после этого войди в келию и тихо начинай правило, воздыхая и вспоминая свои грехи и мучения, которые тебя ожидают».
Брат говорит: «Отче, с тех пор как я стал монахом, я исполняю правило и часы по гласам». Старец отвечает ему: «Потому-то и бегут от тебя сокрушение и плач. Вспомни великих отцов: они были простецами и не знали ничего, кроме нескольких псалмов, не знали ни гласов, ни тропарей, но воссияли в мiре как светила. Истину моих слов свидетельствуют и авва Павел Препростой, и авва Памво, и авва Аполлон, и другие, которые и мертвых воскрешали, и показали власть над демонами не пением, тропарями и гласами, но молитвой и постом. Не благозвучие пения спасает человека, но страх Божий и исполнение заповедей Христовых. Пение низвело в преисподняя земли, низвергло в ров блуда и других страстей не только многих мiрян, но и священников. Пение, чадо, это дело мiрян: ради него народ и собирается в церквях.
Подумай, чадо, сколько чинов ангельских на небесах, и не написано о них, что они поют по гласам, но один чин непрестанно воспевает: „Аллилуия“, [181] другой: „Свят Господь Саваоф“, [182] третий: „Благословенна слава Господа от места своего!“ [183] Подражай отцам, чадо, если хочешь в молитве стяжать сокрушение, сохранив ум от парений. Возлюби смирение Христово и внимай себе, храни ум свой в час молитвы, и куда бы ты ни пришел, не выставляй себя многознающим и начальником, но будь смиренномудр – и Бог подаст тебе сокрушение».
47. Об авве Серапионе рассказывали, что его жизнь была подобна жизни птицы. Он не имел совершенно ничего из вещей века сего и не жил в келии, но в одной рубахе и с очень маленьким Евангелием в руках скитался повсюду, словно бестелесный. Часто его видели вне селения сидящим при дороге и безутешно плачущим. На вопрос: «Почему ты плачешь, авва?» – он отвечал: «Владыка мой доверил мне Свое богатство, но я его растерял, и Он меня накажет». Спрашивающие думали, что он говорит о золоте, и часто давали ему немного хлеба со словами: «Возьми, авва, и поешь, а богатство, которое ты погубил, Бог в силах вернуть тебе». И старец отвечал: «Аминь».
48. Амма Синклитикия сказала: «Тем, кто приступает работать Богу, вначале предстоит понести много трудов и подвигов, но потом приходит неизглаголанная радость. Как желающие развести огонь поначалу мучаются от дыма и обливаются слезами и после достигают желаемого, так и мы со слезами и трудами должны возгревать в себе Божественный огонь, пока он не разгорится, потому что Писание говорит: „Бог наш есть огнь поядающий“ [184]».
49. Авва Иперехий сказал: «Монах превращает ночь в день, потому что он бодрствует и прилежит молитве. Уязвляя свое сердце, он проливает слезы и привлекает милость с небес».
50. Братия пришли к авве Феликсу вместе с мiрянами и попросили его сказать им слово. Старец молчал. Когда же наконец они упросили его, он сказал: «Хотите услышать слово?» Они говорят ему: «Да, авва». И старец сказал: «Теперь уже нет слов. Когда братия спрашивали старцев и исполняли то, что те говорили им, Бог подавал старцам слово. А теперь, поскольку спрашивающие не исполняют то, что им говорят, Бог забрал благодать у старцев, и они не знают, что сказать, потому что нет делателей». Услышав это, братия вздохнули и сказали: «Помолись о нас, авва».
51. Говорили об авве Оре и об авве Феодоре, что однажды они обмазывали глиной свою келию и сказали друг другу: «Если сейчас нас посетит Бог, что будем делать?» И заплакав, оставили глину и удалились каждый в свою келию.
52. Рядом с одним старцем жил брат, несколько нерадивый в монашеском делании. Когда брат умирал, при нем сидели другие монахи, и старец, видя, что брат отходит из мiра с весельем и радостью, и желая доставить назидание инокам, спросил его: «Брат, все мы знали, что ты был не слишком усерден в подвижничестве. Почему же ты отходишь с такой радостью?» Умирающий ответил: «Истину ты сказал, авва. Но поверь мне, что с тех пор, как я стал монахом, я не осудил ни одного человека, а если у нас с кем случалась размолвка, то я в тот же самый день мирился с ним. Теперь же я хочу сказать Богу: „Ты сказал, Господи, не судите, да не судимы будете, [185] и прощайте, и прощены будете“ [186]». Тогда старец сказал ему: «Мир тебе, чадо, ты спасся и без тяжких трудов».
53. Старец рассказывал, что некий брат, живший в Келлиях двадцать лет, днем и ночью упражнялся в чтении. Однажды он продал все книги, которые имел, взял свою милоть и пошел во внутреннюю пустыню. По дороге его встретил авва Исаак и спросил: «Куда ты идешь, чадо?» Брат ответил: «Авва, я двадцать лет изучал сказанное в книгах, теперь же наконец решил самим делом исполнить то, что почерпнул из чтения». Старец сотворил над ним молитву и отпустил.
54. Однажды мы шли в Каноп Александрийский, отстоящий на десять миль от города, и повстречали авву Феодора, настоящего подвижника, имевшего дар терпения. Он рассказал нам следующее: «В Келлиях жил некий брат, стяжавший благодатный дар сокрушения. Случилось в один из дней так, что от сердечного болезнования он пролил множество слез. Заметив это, он сказал сам себе: „Поистине это знамение того, что близок день моей смерти“. Но лишь только он об этом подумал, слезы потекли еще обильнее. Видя такое обилие слез, он снова сказал себе: „Поистине приблизился мой срок“, и каждый день плакал все больше и больше».
Получив великую пользу от этого рассказа старца, мы спросили его о слезах: почему иногда они приходят сами по себе, а иногда и многие усилия остаются тщетными. Старец ответил: «Слезы подобны снегу и дождю, монах же – это земледелец. Когда они придут, он должен подвизаться, чтобы не пропала ни одна слеза, но все попало в сад сердца и напоило его.
