я не вернусь». Брат говорит ему: «Хорошо, насколько смогу, позабочусь». Когда брат ушел, писец сказал себе: «Смиренный человек, вот у тебя есть возможность помочь брату твоему, позаботься о саде». Но, встав с вечера на правило, он до утра не переставал со слезами петь и молиться, так же провел и весь следующий день, потому что это было воскресенье.
Вечером вернулся сосед и увидел, что дикие кабаны опустошили весь его сад. Он говорит писцу: «Бог да простит тебя, брат, что ты не присмотрел за садом». Тот ответил: «Знает Бог, авва, все, что от меня зависело, я делал и следил за тем, чтобы наш маленький сад давал нам плоды». Брат говорит: «Да, но он теперь опустошен». Писец отвечает: «Знаю, но верую Богу, что сад вновь расцветет».
В другой раз брат-садовник говорит писцу: «Пойдем польем сад». Тот ему отвечает: «Ступай ты полей сейчас, а я буду поливать ночью». Так как была сушь, садовод очень опечалился и сказал: «Поверь, брат, если Бог не поможет, у нас не будет воды этим летом». – «Увы нам, брат, – ответил ему писец, – если высохнут родники, питающие сад, то поистине не будет нам спасения». Это он говорил о слезах.
Когда этот доблестный подвижник приблизился к смерти, он позвал своего соседа и говорит ему: «Окажи любовь, никому не говори, что я болею, но оставайся здесь сегодня, а когда я умру, возьми мое тело и брось в пустыню на съедение зверям и птицам, потому что я много грешил пред Богом и недостоин погребения». Садовод отвечал: «Поверь, авва, душа моя колеблется совершить такое дело». Больной говорит ему: «Этот грех да будет на мне, и даю тебе слово, если послушаешь меня и сделаешь так, как я прошу, то и я помогу тебе». Когда в тот же день писец умер, брат поступил, как ему было заповедано: оставил тело умершего без погребения нагим в пустыне. А жили они в месте, называемом Метемер, в двадцати милях от Крепости.
На третий день отошедший ко Господу явился брату-садоводу и сказал: «Бог да помилует тебя, как ты помиловал меня. Поверь мне, великую милость сотворил со мною Бог за то, что тело мое осталось без погребения. Он сказал мне: „За твое великое смирение Я повелел, чтобы ты пребывал вместе с Антонием“. [188] Тогда я попросил и за тебя. Ступай же, оставь этот малый сад и заботься об ином саде. В тот час, когда душа моя вышла из тела, я увидел, как мои слезы погасили огонь, в который меня должны были ввергнуть».
65. Два брата по плоти отреклись от мiра и предали себя в послушание одному духовному отцу на Нитрийской Горе. Бог даровал им обоим благодатный дар сокрушения и слез.
Однажды их старец увидел в видении двух братьев, которые стояли на молитве, держа в руках исписанные хартии и орошая их слезами. У одного из них записи смывались легко, а у другого с трудом, казалось, что они были написаны едкими чернилами. Старец помолился, чтобы Бог изъяснил ему это видение. Тогда старцу явился ангел Господень, который сказал: «Писания на хартиях – это их грехи. Один из них грешил согласно природе и потому его грехи легко смываются, другой же нечистотой и мерзкими падениями осквернил себя вопреки природе и потому нуждается в гораздо большем подвиге покаяния и в большем смирении».
С этого времени старец стал говорить второму брату: «Трудись, потому что твои грехи въелись в хартии, как едкие чернила, и с трудом смываются». И до самой смерти брата он не рассказывал ему о видении, чтобы не пресечь его рвение, но лишь постоянно говорил: «Трудись, брат, усердно, потому что тяжким трудом изглаживаются грехи».
66. Некто из отцов жил в Раифе, в месте, называемом Халкан. К нему пришел один из старцев и сказал: «Авва, я очень переживаю, когда отпускаю какого-нибудь брата выполнить поручение». Тот говорит ему: «Я, когда посылаю куда-либо прислуживающего мне брата, сажусь у дверей и ожидаю. Когда помысел говорит мне: „Ну когда же наконец придет брат?“ – я ему отвечаю: „А если его опередит другой брат, который возьмет тебя ко Господу, – ангел, что тогда будет?“ Так я каждый день смотрю на двери и сокрушаюсь, плача о грехах моих, и говорю: „Какой брат придет раньше, нижний или вышний?“» Получив великую пользу, старец удалился и впредь сам стал поступать так же.
67. Одного ревностного монаха, когда он совершал правило вместе со своим родным братом, часто одолевали слезы, и тогда он прекращал чтение псалма. Однажды брат спросил его, о чем он думает во время правила, что так горько плачет. И тот ответил: «Прости меня, брат, я всегда во время совершения правила вижу Судию и себя как преступника предстоящим Ему и дающим ответы. Судия спрашивает меня: „Почему ты грешил?“ А я не знаю, что Ему ответить в свое оправдание, и уста мои закрываются. Вот потому я и прекращаю стихословие псалма. Прости меня, что я огорчаю тебя. Если тебе угодно, будем совершать правило каждый отдельно в своей келии». Брат говорит ему: «Нет, отче, хоть я и не плачу, но, глядя на тебя, всегда укоряю себя». И Бог, видя его смирение, даровал и ему плач, как прежде его брату.
68. Один брат пришел к старцу, жившему на горе Синай, и обратился к нему с просьбой: «Отче, скажи, как мне надо молиться, потому что я сильно прогневил Бога». Старец говорит ему: «Я, чадо, когда молюсь, говорю: „Господи, сподоби меня работать Тебе так, как я работал сатане, и удостой меня возлюбить Тебя так, как я любил грех“».
69. Он же сказал: «Хорошо, если человек во время молитвы воздевает руки свои к небу и просит Бога, чтобы душа его, когда покинет тело, беспрепятственно миновала все препятствия и чтобы никто не смог помешать ей на пути к небу».
70. Авва послал юного монаха к некоему брату, у которого был сад на Синае, чтобы он принес ему немного плодов. Придя, монах сказал хозяину сада: «Мой авва велел спросить у тебя, не дашь ли ты нам немного плодов?» Тот говорит: «Да, чадо, пойди и возьми на здоровье то, что здесь есть и что ты хочешь». Юный монах спросил: «А есть ли здесь милость Божия, авва?» Услышав это, брат задумался и стоял, глядя в землю, потом спросил: «Что ты сказал, чадо?» Брат говорит: «Я спросил,
