Рассказы о таких чудесах быстро облетели Ширди и окрестности. Вскоре множество людей желало посмотреть, как же Баба умудряется спать на доске и как он забирается на нее, не опрокинув светильники. Но никто из любопытствующих так и не смог увидеть этой картины. Те же, кто приходил к Бабе за советом, не имея в своем сердце помыслов любопытства, порою видели это и подтверждали чудо. Когда любопытных стало чересчур много, Саи Баба разломал доску и выкинул ее.
Саи Баба всегда принимал участие в деревенских праздниках и, в частности, благословлял ежегодные состязания борцов. Один из них, Мохауддин Тамболи, стал ругать Бабу и, видя, что тот не обращает никакого внимания на его слова, кинулся на него с кулаками. И был побежден на глазах всей деревни. Это был очень болезненный удар для борца, привыкшего считать себя чемпионом, – проиграть какому-то, как он говорил, факиру. На следующий же день он назначил матч-реванш, пытаясь вернуть себе утраченную репутацию сильного борца. Он поклялся, что в случае проигрыша будет до конца жизни носить долгополый кафни, а на голове – кусок ткани. Взял он подобную клятву и с Ширди Бабы.
Однако тот не собирался снова вступать в поединок и потому добровольно надел кафни и обмотал голову тканью, признавая свое поражение.
Борец, узнав об этом, понял, что оскорбил святого человека, и стал умолять того вернуться к обычной одежде и забыть о клятве. Но Баба сказал, что его слова истинны всегда, и так до конца жизни и оставался в длинном платье.
Между тем слава о Бабе постепенно расходилась по Индии. Все больше приезжало к нему паломников, желающих получить мудрый совет или исцеление от болезней.
Рассказывали, что как-то Саи расстелил на полу мечети мешковину и поставил на нее ручную мельницу для зерна. Затем, просеяв зерно через веялку, он засучил рукава и стал молоть.
Это вызвало у всех присутствующих удивление, так как Баба жил подаянием и никогда не заготавливал себе никакой пищи. Слух о том, что Баба мелет зерно, мгновенно разнесся по Ширди. Через несколько минут мечеть была полна любопытствующих. Четверо женщин посмелее сели вместе с Бабой и стали помогать ему и даже в итоге оттеснили его от мельницы. Когда зерно было смолото, женщины разделили муку и хотели ее взять себе: ведь у Бабы не было детей, жены или родственников, которых надо кормить, и женщины думали, что он отдаст все смолотое им.
Он же, всегда спокойный и рассудительный, начал сердито им выговаривать:
– С каких это пор вы начали присваивать чужое добро? Я что, брал эту муку у вас в долг? Или обещал вас кормить? Ну, раз уж взяли муку, то сделайте вот что: идите на границы деревни и разбросайте ее там!
Дело в том, что деревне угрожала эпидемия холеры, и таким способом Баба решил изгнать болезнь прочь: действительно, в Ширди никто не заболел, а в соседних селениях было множество смертей.
В 1912 году мечеть, в которой он жил, его почитатели решили отремонтировать: починить крышу и замостить пол. Баба лишь пожал плечами:
– Делайте, как хотите. Пройдет десять лет, и люди будут жалеть, что здесь нет земляного пола…
Эти слова удивили всех: кому может прийти в голову пожалеть о земляном поле? Но через десять лет приезжающие в Ширди на могилу Бабы паломники и в самом деле очень переживали, что не могут увидеть подлинных условий, в которых святой человек прожил всю свою жизнь.
В 1916 году в десятый и последний день праздника Дасера, посвященного реке Ганг, кто-то из селян заметил, что это еще и день Симоллангхана. Баба откликнулся на это, заявив, что Симоллангхана – это его день. Все были удивлены таким высказыванием, но не могли понять его смысл. Симоллангхана в Древней Индии считался подходящим днем для завоеваний и пересечений чужих границ (дословно это переводится как «пересечение линии»). Это выражение использовалось и для обозначения процесса, когда душа покидает физическое тело.
Через два года, в октябре 1918-го, один из почитателей подметал в мечети пол и поднял булыжник, который Баба клал себе под голову и с которым никогда не расставался. Камень, казавшийся очень прочным, от удара раскололся.
Увидев это, Баба сказал:
– Это не камень разбился на части, а моя судьба. Он был моим спутником на протяжении всей жизни и вот покинул меня. Вместе с ним я занимался медитацией, и он был дорог мне, как сама жизнь.
Его стали утешать, говоря, что это всего лишь камень и в округе есть множество других, ничуть не хуже.
– Этот камень впитал мою кровь, – ответил Баба, и через два дня мне следует отправляться за ним…
Любопытствующим он рассказал историю о том, что некогда, когда он был еще ребенком, этот камень рассек ему чело, и с тех пор он всегда носил его с собой.
В день Виджаядашами, 15 октября, около 2.30 после полудня Баба умер. На следующее утро, 16 октября, он появился перед Дас Гану, своим преданным учеником в Пандхарпуре, и сказал:
– Торговцы маслом и бакалейщики дразнили меня, и потому я покидаю Ширди. Масджид (мечеть) разрушен, я ухожу. Я пришел к тебе, чтобы попросить немедленно отправиться туда и покрыть меня цветами…
Глава 3. Предъяви доказательство!
Когда семья Раджу вернулась из Пенуконды, некоторые стали относиться к словам мальчика уже с меньшим доверием: ведь последователь Бабы не узнал его.
Но все равно множество других людей, как и велел Саи, собирались у его дома по четвергам, оказывая ему почитание.
Как-то в очередной четверг пришли несколько местных учителей Вед и, желая показать верящим в Саи, что он мошенник, сказали:
– Если ты и в самом деле Саи Баба, то предъяви нам какое-нибудь доказательство!
Баба, а ведь это был уже именно он, отнесся к их словам очень спокойно и, казалось, вовсе не заметил грубости и вызова.
– Подойдите ближе ко мне и подайте мне вон те цветы…
В комнате находились ветки жасмина. Кто-то подал их Саи, все же остальные подошли поближе. Быстрым движением Саи Баба сорвал лепестки с веток и высыпал их на землю. Лепестки, на секунду закружившись в воздухе, выложили на полу надпись «Саи Баба» на телугу.
Учителя были поражены увиденным и принесли Саи свои извинения за то, что не верили в его слова. Он же, посоветовав им и дальше испытывать все, что кажется им подозрительным, простил и отпустил их.
Сешама считал, что мальчику надо окончить школу, Саи Баба он или нет – не важно. В июне он приехал в Путтапарти, увез Сатью в Ураваконду и снова отправил учиться. Родители считали, что это правильный поступок: возможно, удаление мальчика от поклоняющихся ему положительно воздействует на его «болезнь».
Но и это не помогло. Слава о Сатье шла впереди него. Каждый четверг в Ураваконде стали собираться паломники из окрестных сел. Мальчику подносили цветы и сласти, ему поклонялись. Сатья же, указывая на Сешаму, говорил:
– Бесчувственный человек! Он не верит! Он не понимает, что лишь это тело – его родственник, дух же в нем не имеет к Раджу никакого отношения.
Не сразу, но изменилось и отношение к «причудам» Сатьи в школе. Учителя и директор все больше прислушивались к его словам, многие верили ему, считая аватарой.
Особенно это стало заметно после того, как учителя, поспорив, болен мальчик или это аватара, решили прийти к нему домой и испытать его. Ими было подготовлено множество сложных вопросов по Веданте, садхане и прочим духовным темам.
Учителя расселись у кровати Сатьи и стали задавать вопросы, на которые он даже не успевал ответить. Сатья замолчал, выслушал все и с достоинством, по порядку вопросов, ответил на каждый, обращаясь к человеку, задавшему его. Учителя признали, что все ответы абсолютно верны и простой мальчик не может иметь столь глубокие знания.
Между тем четверги в доме Раджу становились все более популярными. Все больше и больше людей приходили поклониться новому святому.
Сатья же продолжал удивлять паломников: как-то в доказательство своих сил он извлек ниоткуда портрет Ширди Саи, а потом и фрагменты его одежды.
Он часто угощал паломников свежими фруктами, которые, по его словам, были подношением Саи в Ширди, и дарил паломникам цветы, которые в Ширди приносили преданные Саи Бабы.
Вскоре он начал и благословлять паломников бхути священным пеплом. Но если Саи Баба из Ширди брал пепел из священного костра, то в своем новом воплощении он материализовывал его из ниоткуда.
Члены муниципалитета города Хоспета, находящегося неподалеку от руин Хампи – столицы древней империи Виджаянагара, пригласили Сатью посетить их город.
Близились праздничные дни Дасары, и брат решил, что путешествие точно не принесет ничего плохого, а, возможно, даже немного развеет чересчур «духовные» мысли Сатьи.
Несколько членов муниципалитета – школьный инспектор, санитарный врач и инженер – прибыли в город, чтобы сопровождать Сатью в дороге. По пути в Хоспет они, естественно, завернули и в Хампи, чтобы поклониться Вирупакши – богу-покровителю раджей Виджаянагара, которые хранили индийскую культуру три столетия – с 1336 по 1635 год.
