Вскоре директор нашего телеканала сказал, что мне уже явно тесно в рамках программы и он видит у меня хорошие организаторские способности. После чего предложил перейти в отдел рекламы — начальником. Долго не думая, я согласилась. Новая работа меня увлекла настолько, что забылись все мои невзгоды и горести. Да еще директор стал выказывать мне особые знаки внимания. Как женщине, мне было приятно его ухаживание. Начальником он был чутким, а ухажером галантным. Через год он назначил меня своим заместителем по коммерческим вопросам, а еще через полгода мы поженились. Свадьба была громкой, гуляли два дня. Мне тогда даже показалось, что я по-настоящему люблю его. Когда же началась рутинная жизнь, многое вдруг поменялось. Не сразу конечно, постепенно. Сначала муж стал уезжать на какие-то непонятные совещания «наверху». Потом он вдруг полюбил рыбалку и стал уезжать туда с обеда пятницы до позднего вечера воскресенья. Было, конечно, неприятно, что время для нормального, не рабочего общения у нас оставалось все меньше и меньше. Но я успокаивала себя тем, что телеканал наш рос и вскоре стал республиканским.
Каково же было мое разочарование, когда однажды вечером мне на мобильный телефон позвонили, и незнакомый женский голос сказал, что я должна срочно поехать в один из алматинских ресторанов, дабы увидеть «кое-что интересное…». Быстро собравшись, я поехала туда и оказалась там вовремя. А может и нет. Потому что, увидев супруга, выходящего из ресторана в сопровождении эффектной блондинки, сразу поняла, что означают все его совещания и рыбалки. Эх, если б опоздала тогда на пять минут, так бы и жила в святом неведении. Когда муж вернулся поздно ночью домой, я сказала, что все видела и не вижу больше смысла жить вместе. Он оправдывался, кричал, умолял, говорил, что это случайность. Но я как оглохла. На следующий день я сняла себе квартиру, через неделю устроилась на другой телеканал директором по рекламе (у меня всегда была хорошая репутация), а еще через два месяца мы развелись.
Потянулись годы, занятые исключительно работой. Благо, она всегда приносила мне радость. Мой новый телеканал рос и развивался, наши коммерческие партнеры были довольны сотрудничеством со мной. Я купила большую квартиру, автомобиль модной марки, ездила в отпуск по всему миру. И все вроде было хорошо. Но к середине нулевых годов нового века мне стало совсем невмоготу. Ведь женщина без мужчины — это самое страшное, что может быть в жизни. Как-то перед очередным Новым годом, когда, отказавшись от всех приглашений на корпоративные и дружеские вечеринки, я сидела дома и смотрела телевизор, вдруг погас свет. Он погас во всем районе. Всего минут на десять. Но именно эти десять минут решили все. Я зажгла свечу и заворожено смотрела на нее. Вдруг кто-то внутри сказал мне: «Вспомни о Серафиме и Феогносте!». Я даже испугалась, настолько явственным был этот голос. Показалось даже, что кто-то стоит позади меня. Но обернувшись, я никого не увидела. И очень быстро глубокий сон накрыл меня.
Через неделю, на Рождество, я пошла в Никольскую церковь, поставила там свечу и помолилась Серафиму и Феогносту. И так вдруг мне стало хорошо и спокойно.
А ранней весной встретила удивительного человека. Он работал преподавателем в том же университете, который я когда-то закончила. Это была любовь с первого взгляда. И уже летом мы поженились. Нам всегда интересно друг с другом, всегда есть, о чем поговорить. Да и во всем остальном мы не даем молодым форы. Не смейтесь, но в 42 года я стала мамой! И наш Дениска — главное счастье семьи.
Помните, молитесь, и вас всегда услышат!
Нина Капельникова (Алматы)
Что тут говорить. Я атеист и ни в какие чудеса не верю. Но теперь даже и не знаю, что думать. Пока сам не столкнешься, так и живешь Фомой неверующим. А если вдруг столкнулся с чудом?
В моей семье все были атеистами. И дедушка с бабушкой, и мама с папой, и все их братья и сестры. Правда, более дальние родственники всегда были этим недовольны. И это и понятно, ведь мы ж все татары. Но не задумывался я об этом особо, так как родился в СССР.
Женился рано, в 20 лет, еще студентом. По любви. Жену зовут Светлана. Ни мои, ни ее родители никогда нас не попрекали. Как и за то, что она православной веры, а я атеист.
У нас растут два сына. Ильдар и Александр. Из-за них-то и узнал, что есть такие святые — Серафим и Феогност.
Все произошло неожиданно: как-то привел Сашку из детского садика, утром он был нормальный, вечером сильно кашлял. Мы с супругой не обратили на это внимания, но он уже кашлял надсадно, и еще температура поднялась до 38. Пришлось оставить его дома. Ильдарка как старший брат, весь день, пока мы с женой были на работе, возился с ним. Не помогло. Наоборот, на следующее утро затемпературил и Ильдар.
Светлана, конечно, как любая женщина, расстроилась сильно, стала меня упрекать в том, что не досмотрел за сыновьями. Пришлось ей отпроситься с работы, чтоб ухаживать за детьми. Прошло пять дней, кашель у ребятишек стал уже не сухим, а бронхиальным, температура не падала, врачи же, которых мы приглашали, ничего толкового сказать не могли. А мальчишкам становилось все хуже и хуже. Было от чего впасть в отчаяние.
И тут Света вспомнила, что ее коллега по работе удивительно быстро вылечилась от подобной болезни, сходив в церковь. Она тут же позвонила ей, и та сказала, что молилась преподобным Серафиму и Феогносту. На следующий день мы пошли в Никольский храм. Я с опаской у старушек, что стояли на паперти, спросил, можно ли мне, некрещеному, заходить в церковь? Те сказали, что да. Тогда мы зашли в храм, поставили свечи, Светлана горячо помолилась своему Богу и отдельно Серафиму и Феогносту — за здоровье наших ребятишек.
Честно говоря, я пошел туда только, чтоб поддержать совсем уж отчаявшуюся жену. Каково же было мое удивление, когда уже на следующий день и Ильдар и Александр проснулись совершенно здоровыми! Совпадение это или нет, не знаю. Но факт остается фактом — после молитвы супруги наши мальчишки тут же выздоровели!
Зараб, 33 года (Алматы)
Почитание Серафима и Феогноста
Милиционеры из города приехали только 12 августа. Они лишь осмотрели место и дали разрешение на похороны невинно убиеных. Монахини Верненского монастыря вырыли могилу, покрыли ее досками и без гробов, завернув монахов в мантию, захоронили их там же, — на месте убиения, — в скиту на Кызыл-Жарской горе. Чуть позже иеромонах Анатолий отпел мучеников за веру на Мохнатой сопке.
Кто был убийцами монахов, большевики прекрасно знали. Но требовавшим справедливости православным в революционном трибунале прямо сказали: «Они убили монахов, а монахов мы и сами убиваем».
И все же примерно через год этих красных бандитов расстреляли. Они попались на многочисленных грабежах и убийствах, совершенных в Верном.
После же всего случившегося отец Пахомий, отец Ираклий и отец Анатолий жить в скиту не остались.
* * *
Еще при жизни преподобные отцы были почитаемы за свою подвижническую жизнь. В суровое время гонений их кельи стали центром общины, в которую вошли прихожане городских храмов, монахи из закрытых монастырей, священники; для каждого здесь находилось слово наставления, слово утешения, слово мира и любви. Тем более не были они забыты после кончины.
Монахини, инокини и прихожане выполняли наказ отца Серафима, который завещал им каждый год приходить на его могилу. По дороге к могиле все они заходили на пасеку. Старик-пасечник до самой своей смерти привечал паломников и детям своим завещал: «Тех, кто идет на поминки, поить чаем, наливать мед и давать столовые ложки — пусть ложками мед едят и их поминают».
Монахиня Магдалина вспоминала:
«Незадолго до гибели отца Серафима сидели мы: Александра, Татьяна, Дарья, я и батюшка — в цветнике, у поклонного креста на Мохнатой сопке. Отец Серафим в этот день сказал нам: «Сестры, вы после меня великие скорби понесете». Дал он нам Святые Дары, вложенные в небольшую коробку, зашитую в матерчатый чехол с лямкой для ношения на груди, и сказал: «Когда будете в тюрьме и вам станет известно, что там есть священник, напишите на бумаге свои грехи и тайно передайте ему, чтобы разрешил. Когда разрешит, прочитайте молитвы, какие будете помнить, и, взяв ложечкой Святые Дары, причаститесь». Несколько лет Святые Дары хранились у меня под окладом иконы. А когда в начале тридцатых годов нас всех четверых арестовали и погнали в Комикрай, мы взяли их с собой и, терпя все тяготы тюремной жизни, имели большое духовное утешение, приобщаясь Святых Животворящих Тайн».
