— Кто он по профессии?
— Он просто фат и больше ничего!
— Что значит "фат"?
— Ты узнаешь это, когда познакомишься с ним. Он не пропустит ни одного случая, чтобы не прочесть тебе наставления и не показать своего превосходства. О, я не хочу быть на твоем месте ни за какие деньги!
Этот разговор нисколько не объяснил Эдуарду, что за личность — Александр Минтурн, а наоборот, только настроил его неприязненно. Он боялся, чтобы этот приезд не нарушил спокойной жизни в дружной семье господина Минтурна.
… Войдя в переднюю, Эдуард бросил боязливый взгляд на ярко освещенную столовую. Там он увидел симпатичного молодого человека, сидящего на диване. Одна рука его была в руках госпожи Минтурн, другой он обнимал Алису. Эта картина немного успокоила Эдуарда, и все же он вошел со страхом и, словно прячась, встал за спиной господина Минтурна. Увидев его, Алиса соскочила с дивана и от радости захлопала в ладоши; — Эдуард! Алекс приехал! Иди же сюда, скорее!
— Это мой сын, — сказал господин Минтурн, обращаясь к сконфуженному Эдуарду. Алекс встал и протянул ему руку.
— Здравствуй, — просто сказал он. — Я уже знаю тебя по рассказам Алисы.
Голос его был тих и приятен.
После обеда господин Минтурн должен был идти в контору. Выходя из- за стола, он сказал:
— Я приду сегодня поздно вечером. Ключ от входной двери сломался, и я не знаю, как быть…
— Я вас подожду, господин Минтурн, — поспешно предложил Эдуард, — и открою дверь.
— Согласен, но с тем условием, что ты принесешь свои книги в библиотеку и там будешь ждать.
Вечером, когда Эдуард углубился в учебники, неожиданно открылась дверь, и вошел Алекс.
— Как я вижу, ты усиленно занимаешься?
— Да, — коротко ответил Эдуард, не совсем довольный этим визитом.
Алекс подошел к столу и, заглянув в книгу, удивленно спросил:
— Ты решаешь арифметическую задачу?
— Да. Что- то никак не могу с ней справиться, — с досадой добавил Тип.
— Разреши посмотреть!
Алекс сел рядом и глазами пробежал решение, — Вот здесь ты допустил ошибку, — мягко сказал он, указывая на неправильное действие.
Эдуард, посмотрев свои вычисления, сразу понял, в чем дело.
— Давно ты оставил школу? — продолжал расспрашивать Алекс.
— Нет. Перед тем, как поступить сюда. А вообще, я ходил в школу только одну зиму.
— А почему так мало?
— По многим причинам, — смутился он. Лицо Эдуарда заметно оживилось, но он ничего не объяснил.
Помолчав, Алекс спросил:
— Тебе было бы легче учиться, если бы с тобой кто- нибудь занимался, правда?
— Конечно! Но у меня нет учителя, поэтому приходится обходиться так…
— Давай я буду заниматься с тобой! Я с большим удовольствием буду объяснять урок каждый вечер с девяти до десяти. Согласен?
От неожиданности Эдуард сначала растерялся, затем пристально посмотрел на Алекса:
— Ты шутишь?
— Конечно же нет! Так ты согласен?
— Еще бы! С огромным удовольствием! Все же мне очень интересно, почему ты предлагаешь мне это?
— Мне просто приятно помочь тому, кто так сильно желает учиться. Значит, завтра же начнем. А теперь пойдем на общую молитву, уже десять часов.
— Разве господин Минтурн уже вернулся?
— Нет. Тебя удивляет, что я делаю это в его отсутствие?
— Я не знал… я не думал…
— Что я умею молиться? — закончил Алекс его предложение. — Слава Богу! Я этому научился.
Потом, дружески положив руку на плечо Типа и стараясь заглянуть ему в глаза, продолжал:
— А ты принадлежишь Иисусу?
— Да, — радостно ответил Тип. — Более года назад я вручил Ему свою жизнь.
— Я очень рад за тебя! Без Бога плохо живется людям. Скажи мне откровенно, ты так прилежно занимаешься с каким- нибудь намерением?
— Да, — промолвил Тип, удивляясь, как просто он доверяет свою тайну незнакомому человеку. — Моя мечта — быть учителем!
Тень печали пробежала по лицу Алекса.
— Да поможет тебе Бог! От души желаю, чтобы ты не отказался от избранного пути.
Ложась спать, Тип вспомнил название "фат", данное Алексу приказчиком.
"Если таким должен быть "фат", — подумал он, — то я тоже хотел бы стать похожим на него…"
Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. (1 Пет. 5:5)
Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними.
(Матф. 7:12)
Лето прошло. Наступили первые холода. Тип, всей душой предавшийся своим новым обязанностям, быстро продвигался вперед. Его ум и расторопность были оценены по достоинству, и скоро из простого приказчика он стал уже начальником целого отделения в торговом доме Минтурна. У него была своя контора и свои работники. Кроме этого, Эдуард пользовался огромным преимуществом, выхлопотанным, как он был уверен, его покровителем Алексом. В длинные зимние вечера он был свободен и под руководством своего терпеливого, умного учителя, занимался книгами. Алекс стал всем для Эдуарда: учителем, другом и его братом. Под хорошим влиянием Эдуард возрастал в духовном познании. Кроме того, жизнь в христианской семье, честной и богобоязненной, благотворно действовала на него — с каждым днем вера его становилась тверже.
Однажды, придя на почту, Эдуард увидел письмо, адресованное на его имя. На конверте крупными круглыми буквами было написано: "Типу Леви", Какое счастье, что никто не видел этого смешного прозвища! Теперь оно казалось ему таким глупым и некрасивым. От кого могло быть это письмо? Во всяком случае не из дому. Наконец он решил открыть его и прочел следующее:
"Здравствуй, Тип! Моя мать умерла, и я остался один. Ты сам понимаешь, что мне надо работать. У меня нет другого друга, кроме тебя. Не можешь ли ты найти мне место в твоем магазине? Обещаю вести себя хорошо. Можешь в этом рассчитывать на мое честное слово. Деньги на дорогу у меня есть. Ответь поскорее, потому что я не знаю, что мне делать.
Боб Тернер"
Письмо было написано ужасно безграмотно. Почти в каждом слове была ошибка. Эдуард в недоумении опустил руки.
"Что же делать? Неужели Боб должен жить здесь, в одном доме со мной? Нет! Это невозможно! Правда, господину Минтурну нужен рассыльный. Все же нельзя предложить ему такого работника, как Боб…
— пригорюнившись, раздумывал Эдуард. — И все- таки у Боба большое горе:
он искренне любил свою мать, а теперь у него нет никого на свете. Но здесь он будет называть меня Типом, постоянно напоминая о прошлом… А может быть, Бог желает таким путем привлечь его к Себе? Может, это ответ на мои долгие молитвы? Значит я должен воспользоваться случаем!
Ну и пусть товарищи посмеются надо мной…"
Эдуард сел к столу, отложил в сторону книги и снова задумался.
"Если Боб приедет сюда, один из нас будет иметь влияние на другого. Это обязательно… Если Боб одержит верх, будет очень плохо… Бог слышит молитвы. Я ведь так долго молился о его обращении, но, к своему стыду, до сих пор не верил, что он покается. И вообще, я стал меньше молиться и за него, и за Фреда… Все же надо найти место для Боба!.."
Тип тотчас встал и решительно направился к господину Минтурну.
— Войдите! — ответил тот на его стук. — Что ты хотел, Эдуард?
— Я пришел по одному очень важному делу.
— Садись, поговорим.
— Вы нашли рассыльного?
— Нет. А ты?
— Да, Один мальчик из нашей местности ищет работу. Его зовут Боб Тернер.
— Он хороший человек?
— Нет.
— Категоричный ответ! Зачем же ты предлагаешь его мне?
— Я хочу, чтобы вы помогли ему стать хорошим.
— Оригинальная мысль, нечего сказать! Он, по крайней мере, честный?
— Нет. Дело в том, что мать его недавно умерла и у него нет друзей, кроме множества дурных товарищей, с которыми он будет становиться еще хуже.
— Ты хочешь сказать, что мой долг — вырвать его из этой среды? А ты что будешь делать?
— Я постараюсь оказать на него доброе влияние.
— А если случится наоборот, и он увлечет тебя?
— Думаю, что этого не произойдет.
— Ты в этом уверен?
— Я каждый день буду молиться о нем, и Бог услышит меня!
— Это правильно. Но разве ты не знаешь, что иногда дети Божии уходят, сворачивают с прямого пути? И если этот Боб повлияет на тебя в плохую сторону, я никогда не прощу себе, что согласился принять его!
— Я думаю, этого не стоит бояться. Ведь я твердо верю и знаю, что Бог сохранит меня, — убежденно сказал Эдуард. — И притом, — продолжил он, как бы приберегая свой лучший довод под конец, — здесь еще есть Алекс. И я не сомневаюсь в том, что он будет благословением для Боба.
Глаза господина Минтурна заблестели, но улыбку его сопровождал глубокий вздох: его любимый сын, его опора, был болен неизлечимой болезнью.
