Исходя из предпринятого нами исследования концепции Балинта, и с этой целью вновь перелистывая страницы истории, мы постараемся выяснить, что означает для Ференци понятие активного психоанализа — понятие, введение которого следует отнести на его счет.
Мимоходом отмечу, что Ференци за свою жизнь неоднократно менял позицию. Отказываясь впоследствии от некоторых из своих попыток, он заявлял, что на деле они оказались излишними, неплодотворными, даже вредными.
Итак, Балинт принадлежит той венгерской традиции, которая развилась вокруг проблем, связанных с отношением анализируемого и аналитика — это отношение рассматривалось как меж-человеческая ситуация, в которую оба участника вовлечены как личности, что предполагает определенную взаимность. Подобные вопросы сегодня формулируются в терминах переноса и контр-переноса.
1930-м годом мы можем ограничить влияние личности Ференци. Далее начинается влияние его учеников.
Деятельность Балинта относится к периоду с 1930 года и до наших дней — периоду, характеризующемуся постепенным закреплением в психоанализе понятия объектного отношения. Я думаю, именно оно является центральным пунктом концепции Балинта, его жены и их сотрудников, исследовавших психологию животных. Это прекрасно демонстрирует нам книга, которая, хотя и является лишь сборником довольно пестрых, разнородных статей, выходивших в свет на протяжении двадцатилетнего периода, отличается, тем не менее, редким внутренним единством.
Я предполагаю, что горизонт представших перед нами вопросов уже очерчен, поскольку доклад Гранова позволил вам определить в целом место проблем, поставленных Балинтом.
Итак, мы будем исходить из объектного отношения. Как вы увидите, такое отношение находится в центре всех проблем.
Обратимся сразу же к сути дела. Центральным моментом всей перспективы разработки Балинтом понятия объектного отношения является следующее: объектное отношение — это такое отношение, которое соединяет потребность с объектом, удовлетворяющим данную потребность.
Согласно его концепции, объект — это прежде всего объект удовлетворения. Ничего удивительного, ведь поле аналитического опыта относится к порядку либидинальных отношений, порядку желания. Но значит ли это, что определив объект, в человеческом опыте, как то, что насыщает потребность, мы можем в соответствии с этим разрабатывать, группировать и объяснять то, с чем, согласно опыту, мы встречаемся в психоанализе?
Основное объектное отношение удовлетворяет, как считает Балинт, тому, что можно назвать наполненной формой, формой типической. В типичном виде форма эта дана в первичной любви, primarylove, как он ее называет, а именно, в отношениях ребенка и матери. Важнейшей статьей, рассматривающей данный вопрос, является "Mother'sloveandloveforthemother" Алисы Балинт. Особенностью отношения ребенка к матери, полагает Алиса Балинт, является то, что мать, как таковая, удовлетворяет всем потребностям ребенка. Конечно, это осуществляется не всегда, но в положении ребенка имеет структурное значение.
По сути, человек поступает здесь совершенно как животное. В течение определенного времени, маленький человечек, как и маленькое животное, не может обойтись без материнского ухода, удовлетворяющего во время его первых шагов в мире жизни некоторую первичную потребность. Однако ребенок более, чем кто-либо, зависит от такого ухода по причине отставания в его развитии. Как вы знаете, можно сказать, что ребенок рождается, еще не утратив некоторые черты зародыша, выдающие преждевременность его рождения. Балинт касается этого момента лишь вскользь и между прочим. Но так или иначе он все же отмечает его, и у него есть на то веские основания.
Как бы то ни было, отношение "ребенок-мать" является для него основополагающим, и он даже говорит, что если оно устанавливается благополучно, то лишь несчастный случай можетего нарушить. Такой случай может войти в правило, это ничего не меняет, он остается случаем применительно к отношению, рассматриваемому в его существенных чертах. Если удовлетворение существует, то желанию такого первичного отношения, пресловутой primarylove, нет даже необходимости появляться. Не появляется ничего. А если что-то от этого желания все же дает о себе знать, то по отношению к основополагающей ситуации, к замкнутому отношению двоих это "что-то" выступает как помеха.
Я не могу долго на этом задерживаться, но должен сказать, что статья Алисы Балинт развивает данную концепцию вплоть до самых героических выводов. Давайте проследим за ее рассуждением.
Для ребенка все хорошее, что получает он от матери, само собой разумеется. Ничто не подразумевает автономии этого партнера, ничто не подразумевает, что это другой субъект. Потребность требует. И все в объектном отношении само собой ориентируется на удовлетворение потребности. Если существует таким образом предустановленная гармония, замкнутость первого объектного отношения человеческого существа, тенденция к совершенному удовлетворению, то со всей строгостью то же самое должно быть верно и для другой стороны — для матери. Ее любовь к своему отпрыску отличается в точности тем же характером предустановленной гармонии в первичной плоскости потребности. Уход за младенцем, контакт с ним, кормление грудью — все, что на животном уровне связывает ее с ребенком, удовлетворяет ее собственную потребность, комплиментарную потребности ребенка.
И Алиса Балинт намеревается доказать — именно в этом и состоит героическая крайность ее изложения, — что материнская потребность имеет ровно те же границы, что и всякая жизненная потребность, а именно: когда уже нечего дать, начинают забирать. Наиболее ярким элементом ее доказательства является пример из жизни так называемых примитивных обществ — имеется в виду не примитивность социальной или общинной структуры таких обществ, но, скорее, большая их подверженность страшным кризисам в витальной плоскости потребности, идет ли речь об эскимосах или племенах, скитающихся в нищете по австралийским пустыням, — когда им нечего есть, они съедают своих детей. Это часть той же системы: в регистре витального удовлетворения потребности не существует никакого зазора между понятиями кормить и есть — мать целиком принадлежит ребенку, но в то же время и ребенок целиком принадлежит ей. Когда уже не остается иного выхода, ребенок легко может быть съеден. Поглощение является частью отношений между животными, объектных отношений. В нормальных условиях ребенок питается своей матерью, поглощает ее по мере своих возможностей. Верно и обратное. Когда у матери не остается другого выхода, она съедает ребенка.
Балинт углубляется в этнографические детали, приводя весьма впечатляющие примеры. Не знаю, насколько они точны- никогда не стоит слишком доверять сведениям, дошедшим к нам издалека. И все же, согласно этнографическим данным, в периоды бедствий, в пору лютого голода, являющегося частью ритма жизни изолированных народов, остановившихся в своем развитии на примитивных стадиях, например, в некоторых австралийских племенах, женщины, будучи беременными, способны, с редким умением, свойственным определенной примитивной деятельности, сделать себе аборт, чтобы прокормиться объектом, находившимся в их утробе и нарочито преждевременно произведенным на свет.
Короче говоря, отношение ребенок-мать представлено тут как отправная точка комплиментарности желания. Перед нами непосредственное прилаживание желаний, подогнанных и плотно охватывающих друг друга. Рассогласованности и зазоры являются всегда лишь случайными.
Такое определение, отправная точка и узловой момент всей балинтовской концепции, в корне противоречит аналитической традиции в отношении инстинктивного развития. В самом деле, определение отношения ребенок-мать противоречит предположению о существовании некоторой первичной стадии- стадии аутоэротизма, как ее назвали, а предположение такое содержится в целом ряде текстов Фрейда, хотя и не без оговорок- оговорок весьма значительных, всегда оставляющих место некоторой двусмысленности.
В классической венской концепции либидинального развития отмечается этап, на котором ребенок знает лишь свою потребность, в том смысле, что не существует отношения между ним и объектом, потребность удовлетворяющим. Он знает лишь свои ощущения и реагирует в плоскости стимула-реакции. Для него не существует первичного предустановленного отношения, а есть лишь чувство собственного удовольствия или неудовольствия. Мир для него является миром ощущений. И такие ощущения влияют на него, подчиняют себе, управляют его развитием. Тут не приходится принимать в расчет его отношение к объекту, поскольку никакого объекта для него еще не существует.
Именно этот классический тезис — Берглер излагает его в статье "Earlieststages", напечатанной в 1937 г. ъ InternationalJournal, на странице 416 — определил особую невосприимчивость венских кругов к тому, что начинало появляться в среде английской. А здесь упор делается на то, что позднее будет развито в кляйновской теории, а именно, идея первичных травматических элементов, связанных с понятием плохого и хорошего объекта, первичных проекций и интроекций.
