Сказано в Писании: «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден». (Тит.3:10,11)
Заметьте, самоосужден! То есть он сам себе собрал «материал» на суд Божий. Мы то кто такие, чтобы предать его суду земному? Его можно даже пожалеть, потому что очень скоро в небесном слушанье его дела, невозможно будет подкупить Судью, невозможно сбежать из узилища!
Однако оставить ересь без внимания никак не возможно! Ведь еретик способен привести к вечной погибели не только себя, но и ни в чем не повинные души. О равнодушии к ересям прекрасно сказано у Иоанна Златоуста:
И не говори мне таких бессердечных слов: “Что мне заботиться? У меня нет с ним ничего общего”. У нас нет ничего общего только с дьяволом, со всеми же людьми мы имеем очень много общего. Они имеют одну и ту же с нами природу, населяют одну и ту же землю, питаются одной и той же пищей, имеют Одного и Того же Владыку, получили одни и те же законы, призываются к тому же самому добру, как и мы. Не будем поэтому говорить, что у нас нет с ними ничего общего, потому что это голос сатанинский, дьявольское бесчеловечие. Не станем же говорить этого и покажем подобающую братьям заботливость. А я обещаю со всей уверенностью и ручаюсь всем вам, что если все вы захотите разделить между собою заботу о спасении обитающих в городе, то последний скоро исправится весь… Разделим между собою заботу о спасении наших братьев. Достаточно одного человека, воспламененного ревностью, чтобы исправить весь народ. И когда налицо не один, не два и не три, а такое множество могущих принять на себя заботу о нерадивых, то не по чему иному, как по нашей лишь беспечности, а отнюдь не по слабости, многие погибают и падают духом. Не безрассудно ли, на самом деле, что если мы увидим драку на площади, то бежим и мирим дерущихся, — да что я говорю — драку? Если увидим, что упал осел, то все спешим протянуть руку, чтобы поднять его на ноги; а о гибнущих братьях не заботимся? Хулящий святую веру — тот же упавший осел; подойди же, подними его и словом, и делом, и кротостью, и силою; пусть разнообразно будет лекарство. И если мы устроим так свои дела, будем искать спасения и ближним, то вскоре станем желанными и любимыми и для самих тех, кто получает исправление».
Иоанн Златоуст. Беседы о статуях, 1 // Творения. СПб., 1896. Т. 2. С. 25–26
Сегодняшняя история не вполне достоверна. О ней мы знаем со слов пресвитера Руфина, который передал рассказ Палладию, епископу Еленопольскому, который, в свою очередь, и поместил эту повесть в свою книгу Лавсаик.
Главный герой этой истории Коприй Египетский — монах, живший в 4 веке.
Вот он:
Очень хорошо знал он о слабостях человеческой натуры, ибо и сам однажды (под конец жизни) впал в отступничество, когда поверил «навязчивому рекламному сервису» императора Юлиана Отступника. Тот уговорил египетского монаха отречься от Христа, ибо рассказал «свое свидетельство» о том, что языческие боги гораздо круче Распятого Галилеянина. Свидетельство сопровождалось демонстрацией орудий пыток, поэтому было до чрезвычайности убедительным. Коприй отрекся от Христа, но тут же его обличил верный сподвижник Патермуфий. Коприй быстро осознал, что был неправ, устыдился своего малодушия, покаялся и более от Христа не отрекался даже под пытками. Более того, пример его стойкости обратил в Христианство одного из палачей — Александра, которого тут же и сожгли. А самого Коприя обезглавили вместе с Патермуфием.
Но речь не об этом эпизоде.
Парадокс нашей сегодняшней истории в том, что почти вся жизнь Коприя прошла под знаменем триумфа христианства. Отступничество Юлиана и связанные с этим гонения многим христианам пришлись как снег на голову (вполне возможно, что это был этакий холодный компресс Господень). Ведь христиане уже постепенно входили во вкус статуса христианства, как религии государственно важной и полезной. Уже сами начинали пугать и пытать еретиков (пока еще робко и неумело).
Так вот, задолго до своей мученической кончины Коприй был пресвитером и однажды схлестнулся в богословском диспуте с еретиком манихеем. Толпа радостно поддерживала Коприя, (надо сказать, что народом христианским Коприй был любим). Однако манихей не сдавался и еретичность свою не признавать не желал. Тогда Коприй предложил ему логичное (по тем временам) испытание истинности верований.
— Давайте разожжем костер и войдем в него оба. Кто сгорит, тот и еретик! — примерно так сказал монах–пресвитер своему оппоненту.
Толпе идея понравилась, костерок за несколько минут разожгли изрядный. Коприй взял манихея за руку и повел, было, в горнило испытания. Однако еретик не растерялся и предложил ходить в огонь по очереди, возложив «бремя доказательств» на утверждающего и предложив лезть в костер того, кто все это придумал.
Дальше начинаются чудеса. Согласно рассказу, Коприй вошел в огонь и простоял в нем полчаса, нисколечки не пострадав. А вот манихею затея с горнилом испытания с каждой минутой казалось все менее привлекательной, поэтому он хотел под шумок горящих поленьев незаметно скрыться, но народ, не избалованный теледебатами и ток–шоу, отказываться от зрелища не пожелал и еретика на костерок все таки затащил силой…
Тот, разумеется, загорелся отнюдь не прекрасной идеей, но самым натуральным пламенем и из костерка выпрыгнул. Народ схватил его с твердым намереньем довести огневое шоу до конца, ибо ересь никому не нравилась.
Вот тут во всей красе и проявился характер Коприя. Он велел толпе еретика отпустить и запретил причинять зло.
Случай для поздней античности — раннего средневековья беспрецедентный. Вместо того чтобы заслуженно покарать хулителя имени Божьего (а манихеи считали, что Бог Писания — не единственный, есть еще равный Ему злой Бог), предать его в руки светских властей, пресвитер велел еретика пожалеть и отпустить.
А ведь нравы тогда были пожестче, чем в просвещенной Европе 16 века…
Пусть в этой истории, много легендарно–мифического. Пусть можно предположить, что чудесное получасовое стояние в костре — поздняя выдумка агиографа. Скорее всего, толпа, возмущенная наглостью манихея, не дожидалась подвига любимого пресвитера, а сразу бросила еретика в огонь. Но милость к еретику, нежелание прибегнуть к насилию, даже когда все аргументы исчерпаны, заслуживает, на мой взгляд, безусловного уважения.
Легенда о Коприи Египетском, по моему скромному мнению, имеет глубокий моральный посыл: Борьба с ересью — это дело Божье. Когда Коприй отпустил еретика, он проявил чудо доверия Богу. И, как знать, может быть способствовал его обращению…
Господь когда то сказал не в меру агрессивным своим ученикам: «Не знаете, какого вы духа». Не наше дело сводить огонь с небес.
Даже самый суровый из Апостолов не выкрал ночью тайком еретика с вооруженным отрядом зилотов и не прирезал его, но предал в руки Божьи.
Но Савл, он же и Павел, исполнившись Духа Святаго и устремив на него взор, сказал: о, исполненный всякого коварства и всякого злодейства, сын диавола, враг всякой правды! перестанешь ли ты совращать с прямых путей Господних? И ныне вот, рука Господня на тебя: ты будешь слеп и не увидишь солнца до времени. И вдруг напал на него мрак и тьма, и он, обращаясь туда и сюда, искал вожатого.
(Деян.13:9–11)
Предайте еретика Господню наказанию. И не подменяйте своими неуклюжими гонениями Божьего воспитательного действия. Только Христос имеет право поразить еретика слепотой, но не инквизитор с окровавленной вилкой в руках. Потому что Христос может раскаявшегося слепца исцелить и сделать своим апостолом. А инквизитор с глазным яблоком еретика на вилке — не может…
Конечно, бывает и так, что вилка находится в руке еретика, а на дыбе — христианин. Но даже и в таком случае можно показать, что ересь — зло, распространяющее духовный смрад. Надо лишь сделать явным это зловоние для тех, у кого «заложило нос».
* * *
Меня лично поразил поступок скромной и безымянной христианской мученицы. О ее судьбе поведал в своей «Истории франков» уже знакомый нам Григорий Турский. Будучи правоверной католичкой, девица попалась в руки арианских палачей, склоняющих ее к антитринитарной ереси. Что может сделать хрупкая и маленькая женщина, которую терзают грязные и сильные мужланы? Как протестовать против ереси, вися на дыбе? Девушка избрала единственно доступный ей способ борьбы с ересью: когда ее после пыток насильно повели крестить, она просто накакала в купель.
Вот как описывает это епископ Григорий:
В это же время Тразамунд начал гонения на христиан и пытками и всяческими казнями принуждал жителей Испании принять лжеучение арианской ереси. Тогда произошел такой случай: одну набожную, очень богатую девушку, почитаемую по достоинству в миру за ее происхождение, ибо она была из знатной сенаторской семьи, и, что самое главное, стойкую в католической вере, безупречно служившую всемогущему богу, повели на допрос. Когда ее привели к королю, он сначала льстивыми речами уговаривал ее принять арианскую ересь. Она отразила щитом своей веры отравленные ядом копья его речей, и он повелел отнять у нее богатства, но разумом ее уже владели сокровища рая. Тогда он приказал подвергнуть ее мучительным пыткам, чтобы у нее больше не осталось надежды на земную жизнь. Что же дальше? После многочисленных пыток и после того, как у нее отняли земные богатства, она не сломилась и не отреклась от святой троицы, и ее силой повели вновь креститься [по арианскому обряду]. И когда ее насильно заставили погрузиться в этот кладезь нечистоты, она воскликнула: «Верую, что Отец, Сын и Святой Дух едины по природе и по сущности!». Сказав же это, она загрязнила всю воду, как та и заслуживала, испражнениями своего чрева. Затем ее отвели на судебную расправу, и после дыбы, огня и когтей ей отрубили голову, посвятив тем самым ее жизнь господу Христу.
