Наконец, я обращаюсь к третьему классу понятий, которые по сути относятся к метафизике, но обычно рассматриваются отдельно — этике.
Как мы видели, самые значимые идеи девятнадцатого века развалили или, по крайней мере, запутали систему представлений об „уровнях бытия“ и о том, что есть „высшее“ и „низшее“. Это, конечно же, разрушило и этику, которая основана наразличении добра и зла и утверждении, что добро выше зла. И снова за грехи отцов приходится расплачиваться третьему и четвертому поколениям, которые сегодня растут без каких бы то ни было моральных ориентиров. Ум людей, выдвинувших идею, что „мораль — это полная чушь“, был набит моральными представлениями. Но таких представлений больше нет в умах третьего и четвертого поколений: они набиты идеями девятнадцатого века, а именно что „мораль — это полная чушь“ и что все „высшее“ на самом деле весьма посредственно и вульгарно.
Возникает неописуемая путаница. На что молодежи ориентироваться в попытках образовать себя? Ориентиров нет, или, скорее, существует такое количество взаимоисключающих ориентиров, что по ним не найдешь пути. Интеллектуалы, которые должны были бы привести все в порядок, тратят время на заявления, что все относительно — или что-то вроде того. Или берутся за этические вопросы с самым наглым цинизмом.
Приведу пример, на который уже намекал выше. Он столь значим потому, что исходит от одного из самых влиятельных людей нашего времени, покойного Лорда Кейнса. Кейнс писал: „Еще хотя бы сотню лет нам следует притворяться, будто добродетель порочна и порок добродетелен, ибо зло полезно, а добро — нет. Алчность, корысть и осмотрительность должны еще ненадолго остаться нашими богами“.
Когда великие, умнейшие люди говорят такое, стоит ли удивляться, что смешение понятий порока и добродетели ведет к лицемерию, пока все спокойно, и к преступлению, когда спокойствие хоть немного нарушено. То, что алчность, корысть и осмотрительность (то есть экономическая безопасность) должны быть нашими богами — было лишь яркой идеей для Кейнса, ибо, несомненно, сам он поклонялся более благородным богам. Но идеи — самые могущественные вещи на земле, и вряд ли преувеличением будет сказать, что к сегодняшнему дню названных им богов усадили на трон.
В этике, как и в столь многих других областях, мы опрометчиво и сознательно отбросили наше великое классическое христианское наследие. Мы даже смешали с грязью слова, без которых об этике говорить невозможно, такие слова, как „добродетель“, „любовь“, „смирение“. В результате в самых важных из всех мыслимых предметов мы совершенно невежественны и необразованны. Не имея идей, которыми думать, мы больно легко верим в то, что в области этики размышления бесполезны. Кто знает что-нибудь сегодня о Семи смертных грехах или Четырех главных добродетелях? Сможет ли кто-нибудь хотя бы перечислить их? А если предполагается, что эти благородные старые идеи не заслуживают того, чтобы ими забивали себе голову, то какие новые идеи заняли их место?
Что должно прийти на смену тлетворной метафизике девятнадцатого века? Не сомневаюсь, что задача нашего поколения — это метафизическое возрождение. Нам нет нужды все изобретать заново. В то же время недостаточно просто возвратиться к старым формулировкам. Наша задача — и задача всего образования — это понять современный мир, мир, в котором мы живем и выбираем жизненный путь.
Проблемы образования — лишь отражение глубочайших проблем нашего века. Их не решишь совершенствованием организации, административными мерами или финансовыми вливаниями, хотя никто не отрицает важность всего этого. Мы страдаем метафизической болезнью, а значит и лекарство должно быть метафизическим. Образование, которое не позволяет нам разобраться в наших базовых убеждениях — это просто обучение или бесполезное времяпрепровождение. Ибо наши базовые убеждения не в порядке и до тех пор, пока сегодняшние антифилософские настроения не исчезнут, беспорядок будет усугубляться. Тогда образование не только перестанет быть главным ресурсом человека, но и станет инструментом разрушения, в соответствии с принципом corruptio optimi pessima[26]
Глава 2. Земля и ее надлежащее использованиеЗемля, бесспорно, важнейший из всех материальных ресурсов. Хотите узнать будущее цивилизации? Посмотрите на ее отношение к земле, этого достаточно.
Земля покрыта почвой, а почва — несметным количеством разнообразных живых существ, включая человека. В 1955 году два опытных эколога, Том Дэйл и Вернон Джилл Картер, опубликовали книгу под названием „Почва и цивилизация“. Здесь будет уместно процитировать несколько первых параграфов этой книги.
Цивилизованному человеку время от времени удавалось стать полновластным хозяином природы. Но он мнил себе на погибель, что его временная власть была постоянной. Он считал себя „хозяином мира“, но при этом так и не понимал законов природы.
Человек, цивилизованный или дикий, — дитя природы, а не ее хозяин. В своих действиях человек должен всегда учитывать природные законы, иначе его господство над окружающей средой долго не продлится. Пытаясь обойти эти законы, человек просто разрушает природную среду, поддерживающую его существование. А с разрушением природы приходит и упадок цивилизации.
Кто-то метко описал историю человечества одной фразой: „цивилизованный человек прошел по лицу земли и оставил за собой пустыню“. Это заявление может быть несколько преувеличенным, но по сути оно верно. Основная часть земель, на которых цивилизованный человек жил более-менее продолжительное время, безнадежно испорчена. Это явилось основной причиной постоянных перемещений цивилизаций с места на место и упадка цивилизаций в старых заселенных районах. Деградация земель — главный фактор, определявший все развитие истории.
Историки редко уделяют должное внимание вопросу использования земли. Они, похоже, еще не поняли, что отношение к земле во многом определяло судьбы большей части империй и цивилизаций. Признавая влияние окружающей среды на историю, они почему-то не замечают, что человек постоянно изменял и разрушал природу вокруг себя.
Как же цивилизованный человек превращал благоприятную среду обитания в неблагоприятную? Главным образом, истощая и разрушая природные ресурсы. Он вырубал и сжигал большую часть пригодной для хозяйства древесины с облесенных холмов и долин. Его скот выедал всю растительность, и луга превращались в голые пустыри. Он убивал диких животных, рыбу и других водных существ. Из-за безграмотного земледелия эрозия лишала его пахотные земли плодородной почвы. Смытая водой почва забивала илом ручьи, пруды, ирригационные каналы и гавани. Зачастую он разбазаривал большую часть легко добываемых металлов и других необходимых минералов. После всего этого цивилизация приходила в упадок среди ей же произведенного разрушения, а человек перебирался на новые земли. По разным подсчетам, от десяти до тридцати цивилизаций погибли именно по такому сценарию[27].
Что бы там ни говорили, а „экологическая проблема“ не блещет новизной. Но между прошлым и настоящим есть две важнейшие разницы: сегодня плотность населения земли намного выше, чем когда-либо в истории, и, вообще говоря, новых земель, куда можно было бы переселиться, у нас не осталось. Кроме того, преобразование природы идет куда быстрее, чем раньше, особенно в последнюю четверть века.
Но, несмотря ни на что, большинство людей думают так: „не знаю, отчего там вымерли прошлые цивилизации, но современная западная цивилизация уже давно не зависит от окружающей среды“. Приведу высказывание Евгения Рабиновича, главного редактора „Бюллетеня ученых-ядерщиков“, опубликованное в журнале „Таймс“ от 29 апреля 1972 года:
Бактерии, населяющие тело человека, — это единственные животные, без которых наше выживание на земле невозможно. Все остальные животные — совсем другое дело. Нет убедительных доказательств того, что человек не сможет выжить, даже оставшись единственным видом животных на земле! Рано или поздно мы изобретем экономичные способы производства синтетической пищи из неорганического сырья, и человек перестанет зависеть даже от растений, которые кормили его столько тысячелетий…
Лично я и, наверное, подавляющее большинство людей содрогнется при мысли о том, что на планете не останется животных и растений. Но ведь выживают же миллионы жителей „городских джунглей“ Нью-Йорка, Чикаго, Лондона или Токио, рождаясь и живя в среде, практически лишенной жизни (за исключением крыс, мышей, тараканов и прочих нежелательных животных).
Судя по всему, Евгений Рабинович считает это „логически обоснованным“ утверждением. Он сетует на то, что „в последнее время даже самые видные ученые то и дело говорят, что природные экологические системы святы, что им присуще хрупкое равновесие, и что вмешательство в них человека опасно. Такие заявления логически не обоснованы“.
