Можно ли передать это ощущение читателю? Можно. Но лишь через ощущения, которые помнит он.
Воображение всегда питается воспоминаниями.
Может быть, вам случалось видеть картины на исторические темы, написанные, например, в тринадцатом-четырнадцатом веках. Скажем, «Перепись в Вифлееме» Питера Брейгеля. На картине изображены голландский городок и толпа крестьян, спешащих к ратуше. Не могу сейчас вспомнить автора, однажды я видел картинку, изображающую сцену из «Илиады», причем все герои были в средневековых рыцарских доспехах. Персонажи религиозных картин Николая Ге больше похожи на студентов и сельских учителей середины девятнадцатого века, чем на обитателей древней Иудеи.
Воображение всегда питается нашими воспоминаниями. Но для того чтобы запустить механизм этих воспоминаний, нужно воздействовать на читателя всеми возможными способами. Если вы напишете, что герой стоит на берегу реки, воображение читателя нарисует черно-белую картинку, в которой будет лишь одна вертикальная черточка – обозначение положения героя в пространстве.
А теперь попробуйте добавить к этому прозрачную синеву неба над головой. Совсем другое ощущение, согласитесь? Вода в реке пусть будет черной. Тяжелая, холодная, глубокая и быстрая северная вода. Появилось ощущение? Жар от солнца, которое катится по синему небу и прохлада от воды. а теперь давайте добавим зеленую траву и деревья – густую, пронзительную зелень. Теперь у нас есть целый спектр ощущений – жар от солнца, прохлада от воды и легкий ветерок – со стороны леса.
Прислушаемся. Вода идет почти бесшумно. Но если прислушаться получше, вы услышите шорох, всплески и тихий-тихий гул, как от проводов, – появляется ощущение скрытой от нас, но очень большой мощи. Вы начинаете чувствовать реку, как огромный, неостановимый поток силы.
В небе пролетел самолет. Где-то далеко слышен гул. Возникает ощущение причастности к какой-то большой жизни, которая прямо сейчас протекает где-то далеко. Какие-то люди летят в самолете из одного города в другой. Взвыла вдали бензопила. Залаяла в поселке собака. Пролетела ласточка, чирикнула что-то на лету. Что? Будет дождь? Или нет? Не расслышал, чирикни еще разок!
Над поляной летают стрекозы, слышен стрекот их прозрачных крыльев. Шумит ветер в ветвях деревьев. От леса пахнет горячей хвоей, а от реки тянет сыростью.
Вот так – через цвета, звуки и запахи – вы вытаскиваете всю картинку.
Конечно, можно вытащить ее и через одну деталь – через капли на весле у Хемингуэя или через отблеск луны на бутылочном горлышке у Чехова. Но капли на весле и луна на бутылочном горлышке – это мгновенный снимок, это концентрация на деталях, восклицательный знак. Вы не сможете идти по истории, перепрыгивая с весла на бутылочное горлышко, читатель очень скоро устанет от этих прыжков. Слишком большое усилие для того, чтобы вытаскивать картинку из одной детали. Поэтому нужно облегчать задачу читателю – давать ему больше деталей, связанных именно с ощущениями.
Попробуйте поставить перед собой чисто техническую задачу – на каждой странице описать какой-нибудь один звук, хотя бы один цвет и хоть один-два раза за весь текст упомянуть запахи.
Конечно, в сценарии вы не можете описать запах, что бы там себе ни думали Тарковский и Горенштейн с их «пахло пылью и засохшими чернилами». Также я не являюсь поклонником 4D-кинематографа, в котором на зрителей брызжут водой, и в определенные моменты нужно открыть пакетик и понюхать надушенную салфетку. Мне кажется – это тупиковая ветвь кинематографа.
Но можно создать ощущение запаха с помощью картинки. Кто не верит – пересмотрите «Трудно быть Богом» Германа. Там нет цвета, но запах – о, запах там есть.
Звук в литературе – это один из важнейших инструментов воздействия на зрителя. Монотонный или, наоборот, пронзительный – если нам удается услышать этот звук, книга производит на нас гораздо более сильное впечатление, чем кино 4D.
Опишите голос человека – высокий, пронзительный или, наоборот, низкий, густой. Прислушайтесь. Скрипнула дверь. С громким стуком захлопнулось окно. Заверещала за окном сигнализация. Запели птицы. Грохнул выстрел. С громким свистом пролетел метеорит. Захрустел песок под ногами. Залаяла собака. Шуршат деньги. Слушайте.
Еще лучше звук воздействует в сочетании с цветом. Перечтите жуткий рассказ Чехова «Спать хочется». Крик ребенка, «зеленая лампадка» и «зеленое пятно». Зеленый цвет в этом рассказе – это ядовитый цвет воспаленного, измученного бессонницей мозга.
Какие цвета вас окружают? Сколько оттенков вы различаете? Белый подоконник, белая бумага и белый подбородок у кота – это одинаковый белый?
Человек в черной форме и человек в синей форме – это один и тот же человек?
Серебристая машина и желтая машина – это одна и та же машина?
Изменив лишь цвета в истории, вы можете полностью поменять весь ее смысл и настроение. Используйте это.
Запомните секрет вдохновения № 25: добавьте в вашу историю цвет, звук и запах!
Секрет вдохновения № 26. Визуализируйте
Когда вы пишете, перед вашими глазами появляется ряд маленьких черных значков, называемых буквами, которые ваш мозг затем преобразует в образы. Понятно, что мозгу требуются некоторые усилия для того, чтобы превратить значки в картинки. И не все мозги с этой задачей справляются, а если справляются, то на создание образов уходит столько сил, что на создание эмоций, связанных с этими образами, сил уже не остается. Мозгу можно немного помочь.
Когда вы рисуете картинки, вы создаете готовый визуальный образ, к которому ваше воображение может добавить что-то еще. Например, вы рисуете дерево, а ваше воображение добавляет шум листвы или запах нагретой солнцем хвои. И тогда вам гораздо легче испытать какие-то эмоции, связанные с этим деревом. А если вы сможете испытать эмоции, вы сможете передать читателю, что для вас значит это дерево.
Теперь понятно, почему Пушкин постоянно рисовал на полях своих рукописей женские силуэты?
При этом ваш талант рисовальщика или его отсутствие не имеют никакого значения. Детально прорисованный портрет и обычный кружочек с точками вместо глаз могут вызвать одинаковые эмоции, если вы знаете, чей портрет обозначает кружочек с точками.
Когда вы рисуете, вы подключаете к работе воображения все тело. Ваша рука как бы сама добавит в картинку деталь, которая может направить мысли в новом направлении.
Рисунок очень хорошо помогает, когда вы не можете представить, что происходит в кадре.
Многие сценаристы делают раскадровки своих сценариев. Причем не все из них вообще умеют рисовать. Бывает, герои на раскадровках обозначены такими «палка-палка-огуречиками». Ну так вы же не собираетесь эти шедевры выставлять в картинной галерее! Вам просто нужно понять, как герои размещаются в кадре, и почувствовать настроение сцены.
Иногда для того, чтобы понять сцену, вам нужно нарисовать план помещения, в котором она сцена. Одна девушка-режиссер как-то сказала, что в моих сценариях очень хорошо проработаны перемещения героев внутри локации. Понятно, откуда герои входят, куда выходят, где сидят и как располагаются относительно друг друга. И главное, стоит разместить героев согласно указаниям в сценарии, сразу становятся понятны настроение сцены, ее темп и так далее.
Наверное, не нужно говорить о том, насколько важно в кино положение героев в пространстве. Один герой сидит, другой стоит – это одна сцена. Оба стоят – это другая сцена, оба лежат – третья, оба бегут – четвертая. А ведь есть еще перемещения героев. Допустим, двое в постели. Пусть это будут Он и Она – мы с вами все-таки снимаем не европейский артхаус.
Он встал с постели, мы смотрим на нее его глазами – это одна сцена и одно настроение. Он встал с постели, мы смотрим на него ее глазами – другая сцена, другое настроение. Какое настроение выбрать, вы можете понять, нарисовав один и другой вариант сцены. Конечно, режиссер может запороть сцену, просто воткнув камеру посреди комнаты и сняв всю сцену одним кадром, как будто между этими двумя сидит третий – наблюдатель – и не сводит с них глаз. Но это уже совсем другая история, давайте делать вид, что мы с вами работаем в некой идеальной кинематографии.
Есть и другие, продвинутые способы визуализации, которые позволяют увидеть то, что в обычных условиях увидеть невозможно – например, структуру фильма. Может быть, кто-то из вас смотрел американский сериал «Кости» про команду антропологов, которая раскрывает преступления, изучая кости погибших людей.
Так уж получилось, что мне пришлось посмотреть этот сериал чуть более внимательно, чем полагается обычному телезрителю, поскольку я работал над сценарием адаптации этого сериала для российского телевидения.
Одна из главных фишек «Костей» – это машинка для 3D-визуализации найденных костей, которая создает объемную модель объекта и показывает, какое именно воздействие могло вызвать то или иное повреждение. Это выглядит очень эффектно, причем скелет человека, очищенный от плоти (по сути, схема человека), не производит такого отталкивающего впечатления, какое производит мертвое тело. Зритель может абстрагироваться от эмоций, связанных со смертью, и сосредоточиться на эмоциях, связанных с сюжетом – например, с тем, что произошло с этим персонажем в то время, когда он еще был жив.
