У Чэнъэнь - Сунь Укун – царь обезьян

От этих слов у бесов душа в пятки ушла, сердце сжалось от ужаса и печенка затряслась.

А Сунь Укун продолжал их пугать.

– Вот что, уважаемые! – сказал он. – Много ли с этого Танского монаха можно содрать мяса? Всего несколько цзиней! На всех все равно не хватит. Чего ради нам рисковать собственной головой? Не лучше ли разойтись всяк в свою сторону – вот и все!

– Дело говоришь! Верно! Правильно! – зашумели бесы. – Жизнь дороже! Уйдем отсюда!

Дело в том, что все эти бесы и бесенята были оборотнями волков, змей, тигров, барсов и разных других зверей и пернатых тварей. С громкими криками все они обратились в бегство и исчезли.

Таким образом, слова простого дозорного возымели такое же действие, как чуские песни, от которых разбежалось восемь тысяч храбрых воинов.

«Ну вот и хорошо! – с радостью подумал Сунь Укун. – Теперь дьяволам-оборотням пришел конец!»

С этой мыслью Великий Мудрец направился к пещере и смело вошел в ворота.

Если вы хотите узнать, какие злоключения ему пришлось претерпеть при встрече с дьяволами, прочтите следующую главу.

Итак, Великий Мудрец подошел к пещере, заглянул внутрь и увидел страшную картину:

Но, как вы уже знаете, Сунь Укун был не робкого десятка и пробрался за вторые ворота. Там все было по-иному: чисто, тихо и очень красиво. На сколько хватало глаз, расстилались роскошные луга с диковинными цветами, вдаль уходили стройные ряды высоких сосен и изумрудно-зеленых бамбуков. Любуясь всей этой красотой, Сунь Укун не заметил, как очутился у третьих ворот, и юркнул в них. Тут он увидел трех демонов, восседавших на возвышении, лютых и свирепых на вид.

Перед демонами по обеим сторонам выстроилось в ряд свыше сотни больших и малых бесов в боевых доспехах и шлемах.

Не испытывая ни малейшего страха, Сунь Укун вошел в ворота, снял с себя колотушку с колокольцами и, приблизившись к демонам, приветствовал их.

– Никак это ты, лазутчик, вернулся? – спросил старший демон.

– Да, я, – ответил Сунь Укун.

– Ну что? Когда обходил гору дозором, узнал, куда делся Сунь Укун? – опять спросил старший демон.

– О великие князья, – отвечал Сунь Укун, – вспомнить и то страшно.

– Чем же это он тебя так напугал? – спросил старший демон.

– Получив ваше повеление, я тотчас отправился в дозор, – принялся врать Сунь Укун. – Иду себе, как полагается стучу в колотушку и позваниваю колокольцами, вдруг поднимаю голову и вижу великана, который сидит на корточках, точит железный пест и что-то бормочет. Прислушался, а он, оказывается, говорит, что надо наточить пест до блеска, затем явиться сюда и… побить вас, великие князья. Тут я смекнул, что это и есть Сунь Укун, и поспешил обратно, чтобы доложить вам об этом.

Старший демон, выслушав Сунь Укуна, от страха покрылся холодным потом.

– Братцы, – проговорил он, – не будем лучше трогать Танского монаха. Не то наточит эта обезьяна свой посох и примется бить нас, что тогда будет?! – И он тут же отдал распоряжение: – Меньшие братья наши! Велите всем бесам и бесенятам собраться в пещере, а ворота все наглухо запереть. Пусть Танский монах идет своей дорогой.

Один из бесов, командир отряда, уже знавший о том, что произошло у ворот, доложил старшему демону:

– О великий князь! Все бесенята разбежались куда глаза глядят…

– Как – разбежались? – вскричал старший демон. – Видно, и они беду почуяли! Ну, живо! Запирайте ворота!

Бесы бросились исполнять приказание и вмиг заперли все ворота.

«Теперь мне, пожалуй, отсюда не выбраться, – подумал Сунь Укун и встревожился. – Надо сделать так, чтобы ворота остались открытыми».

Тут он выступил вперед и обратился к демонам с такими словами:

– Великие князья! Лучше не запирать ворот. А то Сунь Укун может превратиться в муху и через щель проникнуть сюда, тогда со старшего князя он сдерет шкуру, второму князю переломает кости, а у третьего вытянет жилы. Если же ворота останутся открытыми, мы сможем убежать.

Старший демон задумался, потом сказал:

– Будем начеку, братцы! Вы ведь знаете, что в наших пещерах мухи не водятся. Если заметите муху, знайте, что это Сунь Укун.

Тут Сунь Укун шмыгнул в сторону, выдернул у себя шерстинку, дунул на нее, произнес заклинание, и шерстинка сразу же превратилась в золотую мушку, которая полетела прямо на старшего демона и стукнулась о его лицо. Демон оторопел и в ужасе закричал:

– Братцы! Дело дрянь! Только что говорили о мухе, а она тут как тут! Пролезла-таки, проклятая, сквозь ворота!

Бесы пришли в полное замешательство: одни хватались за метлы и веники, другие – за мухобойки и, сбивая друг друга с ног, ловили мушку.

Сунь Укун не удержался и хихикнул. А смеяться ему нельзя было, ибо лицо его принимало первоначальный облик. Так случилось и на сей раз. Третий демон успел это заметить, подскочил к Сунь Укуну и заорал:

– Братцы! Вот он, обманщик! Чуть было нас не провел! Никакой он не лазутчик, а самый что ни на есть настоящий Сунь Укун! Уверен, что он повстречался с нашим дозорным, прикончил его, принял его облик и явился сюда нас морочить.

С этими словами демон велел слугам принести веревку, повалил Сунь Укуна на землю и крепко скрутил ему руки и ноги, после чего сорвал с него одежду, и все увидели, что это обезьяна. Тут старший демон распорядился устроить пир в честь третьего демона, распознавшего Сунь Укуна, но третий демон сказал:

– Сунь Укун очень увертлив да к тому же владеет способом избавления от пут, поэтому лучше упрятать его в большой кувшин.

Старый демон тотчас же отрядил тридцать шесть бесенят, которым велел войти во внутренние покои, открыть кладовую и принести оттуда огромный кувшин.

Вскоре кувшин внесли и установили за третьими воротами. Сунь Укуна, совершенно голого, втолкнули туда головой, и струя волшебного воздуха со свистом всосала его внутрь. Кувшин плотно закрыли крышкой и запечатали, после чего все отправились пировать.

Между тем Сунь Укун уменьшился настолько, что удобно уселся на дне кувшина, и вскоре почувствовал, что стало сыро и прохладно.

– Ну и бесы! – проговорил Сунь Укун. – Болтают, будто всякий, кто попадет в этот кувшин, через часок, а то и меньше, превратится в зловонную жижу. Да тут настолько прохладно, что можно сто лет просидеть и ничего не случится.

Увы, Великий Мудрец не знал, что в воде надо сидеть молча, тогда и в самом деле ничего не случится, но при первом же звуке человеческого голоса в ней появляется огонь и сжигает дотла. Поэтому не успел Сунь Укун договорить, как пламя заполнило весь кувшин. Сунь Укун произнес заклинание от огня и продолжал сидеть как ни в чем не бывало. Огонь бушевал примерно с полчаса, после чего Великого Мудреца со всех сторон окружили змеи и принялись его жалить. Сунь Укун завертел руками, словно колесом, навертел на них змей и, поднатужившись, разодрал их всех пополам.

Немного спустя появилось три огненных дракона, они с такой силой закружили Сунь Укуна, что тот едва не лишился памяти, но быстро пришел в себя и выдернул из затылка три желтые колючие шерстинки, полученные им некогда в подарок от богини Гуаньинь на горе Свернувшейся змеи. После этого он снова произнес заклинание, и одна шерстинка превратилась в алмаз, другая – в бамбуковую пластинку, а третья – в шелковый шнурок. Стянув концы пластинок шнурком наподобие лука и приспособив алмаз в виде сверла к тетиве, Сунь Укун высверлил дырку в кувшине, волшебный воздух женского начала тотчас же улетучился, и Сунь Укун, обернувшись цикадой, благополучно выбрался наружу. После этого он полетел к старому демону и уселся у него на макушке. А демон, который как раз в это время собрался осушить чарку, поставил ее на стол и громко крикнул:

– Эй, слуги! Несите сюда кувшин! Сунь Укун уже наверняка превратился в жижу.

Тридцать шесть бесенят бросились за кувшином и доложили своему повелителю, что он стал намного легче.

Тогда старый демон сорвал с кувшина крышку и, к великому своему ужасу, увидел, что Сунь Укуна там нет, а в кувшине просверлена дыра.

– Не иначе как обезьяна удрала! – вскричал демон.