А теперь расскажем о том, как Ню Гао возвратился в лагерь, доложил Юэ Фэю о выполнении приказа и сказал:
— Я недавно отрубил голову Гуянь Ланцзюню, спас Ван Цзяня от чжурчжэней и попросил его доставить в лагерь мой провиант. Доставил ли Ван Цзюнь все в целостности и сохранности?
— Доставить-то доставил, — сказал Юэ Фэй, — но только он говорит, что не ты его, а он тебя спас. Имя Ван Цзюня уже занесли в книгу заслуг.
— Удивительно! — воскликнул Ню Гао. — Выходит, Ван Цзюнь присвоил себе чужой подвиг?
Ван Цзюнь, который стоял рядом, не сдержался:
— Как вам не совестно, полководец! Я вам спас жизнь, а вы хотите отнять у меня заслугу?
— Нет, мне ваша заслуга не нужна! — отвечал Ню Гао. — Давайте сразимся! Победите меня — все ваше!
Пока они спорили, со стороны северных ворот послышался шум. Чиновники доложили юаньшуаю:
— Воины отказываются принимать провиант! Ждем ваших распоряжений, господин юаньшуай!
— Чьи воины? — нахмурился Юэ Фэй.
— Ваши!
— Не может быть! — вскричали одновременно Хань Ши-чжун, Чжан Синь и Лю Ци. — Наш юаньшуай никогда не обманывает своих воинов! Видно, их обидел кто-то другой! Господин юаньшуай, расспросите обиженных — что случилось?
— Так будет лучше всего, — согласился Юэ Фэй и приказал позвать недовольных.
Те явились в шатер и опустились на колени.
— Господин юаньшуай, не нужен нам такой харч! — взмолились они. — Лучше отпустите нас домой!
— Я забочусь о вас, как о родных детях, — чем же вы недовольны? — недоумевал Юэ Фэй. — Сейчас у меня на вас вся надежда, а вы хотите уйти!
Один из воинов набрался смелости и сказал:
— Мы очень признательны вам за вашу доброту! Но почему нас так плохо кормят? Почему выдают половину того, что полагается?
Юэ Фэй нахмурил брови и обратился к Ван Цзюню:
— Почему мои воины недовольны? Или ты выдаешь им провиант не полной мерой?
— Я ничего не знаю, — отвечал Ван Цзюнь. — Казной и провиантом ведает ваш подчиненный Цянь Цзы-мин.
— Глупости! — рассердился Юэ Фэй. — Еще древние говорили: «Кто хранит сокровища, тот за них и отвечает». Видно, сам провинился, а хочешь свалить вину на другого! Позвать сюда Цянь Цзы-мина!
Цянь Цзы-мин тотчас явился и отвесил юаньшуаю земной поклон.
— Ты почему недодаешь воинам провиант? — грозно спросил его Юэ Фэй.
— Так мне велел господин Ван Цзюнь. Он сказал, что провиант надо экономить, иначе мы не сможем прокормить войско.
— Взять его и отрубить голову! — коротко распорядился Юэ Фэй.
Цянь Цзы-мина увели, а через некоторое время принесли его отрубленную голову.
— Немедленно выдать воинам весь недоданный провиант! — приказал Юэ Фэй Ван Цзюню.
Воины бросились на колени и горячо благодарили юаньшуая:
— Мы готовы идти в самый жестокий бой и жизни ради вас не пожалеем!
Ван Цзюню пришлось подчиниться: он выдал воинам все, что недодал, и опять явился в шатер доложить о выполнении приказа.
— Вот что, Ван Цзюнь! — сказал ему Юэ Фэй. — Мало того что ты присвоил себе чужой подвиг — за одно это уже полагается рубить голову, — но ты еще обманывал моих воинов! Казнить я тебя не буду, потому что тебя назначил на должность сам государь. Тебе дадут сорок палок и отправят в Линьань — пусть первый министр Цинь Гуй делает с тобой что хочет.
— Я-то спас этого подлеца, а он присвоил мою заслугу, да еще обижал воинов! — не выдержал Ню Гао. — Они с Цинь Гуем из одной шайки! Господин юаньшуай, отрубите ему голову, иначе он еще и вам напакостит!
— Не кипятись, брат! — успокаивал его Юэ Фэй. — Ван Цзюня прислал сюда Цинь Гуй, а он как-никак первый министр, и нам надо избегать с ним вражды.
Правильно говорится:
Суди —
Коль волен сам судить,
Щади —
Коль вынужден щадить.
Ню Гао терпеливо выслушал Юэ Фэя, но гнев его не утих. Он молча поклонился и покинул шатер.
После разгрома железной конницы Учжу созвал военачальников на совет. Он тяжело переживал поражение и сидел мрачный, как вдруг ему доложили:
— Из Хуанлунфу прибыли огненные катки.
— Спрячьте их в укрытии, а ночью пустим на сунский лагерь. — распорядился Учжу. — Теперь-то уж Юэ Фэю конец!
Воины укрыли огненные катки, изготовили их к бою и стали ждать вечера.
Узнав об огненных катках, Лу Вэнь-лун сказал Ван Цзо:
— Сегодня вечером Учжу решил пустить на сунский лагерь огненные катки. Страшное это оружие! Посоветуйте, что делать?
Ван Цзо задумался.
— По-моему, надо об этом известить юаньшуая, — сказал он наконец.
— Правильно, пошлем ему письмо на стреле, — обрадовался Лу Вэнь-лун, — а завтра утром и сами уйдем к нему.
Вечером он незаметно подъехал к лагерю Юэ Фэя и крикнул охранявшим ворота воинам:
— Слушайте внимательно! У меня секретное письмо для вашего юаньшуая — немедленно его передайте!
Лу Вэнь-лун выпустил стрелу в направлении сунского лагеря, а сам повернул коня и ускакал. Воины подобрали стрелу и отнесли в шатер Юэ Фэя.
— Какой-то чжурчжэнь в темноте выпустил стрелу — на ней письмо, — докладывали они. — Он еще крикнул нам, что письмо срочное и секретное, и просил вас поскорее прочесть.
Юэ Фэй взял стрелу и удалил приближенных.
Содержание письма встревожило юаньшуая. Он тайно вызвал к себе Юэ Юня, Чжан Сяна и объяснил им, как надо действовать.
По распоряжению Юэ Фэя все воины укрылись в горах. В лагере остались лишь знамена да барабаны.
С наступлением второй стражи в цзиньском лагере прогремел пушечный выстрел, и против войска Юэ Фэя были двинуты огненные катки. От грохота зашатались горы, к небу взметнулись дым и огонь. Казалось, само войско бога грома Лэй-гуна спустилось на землю.
Огромную поволокли
Они железную змею,
Чтобы развеять в пух и прах
Три сунских армии в бою.
Когда бы преданный Вэнь-лун
Об этом тайно не донес,
Из сунов, верно, никому
В живых остаться б не пришлось!
Сунские военачальники, наблюдавшие с гор за бушевавшим в их лагере огнем, воздевали руки к небу и восклицали:
— Спасибо небесному владыке — не дал нам погибнуть!
В это время Юэ Юнь и Чжан Сян сидели в укрытии, находившемся на полпути между цзиньским лагерем и сунским. Когда чжурчжэни ушли, отважные воины покинули засаду, подбежали к каткам и пробками заткнули отверстия, из которых вырывался огонь. Потом они поднатужились и спустили все катки по откосу в речку Сяошанхэ.
Как только опасность миновала, Юэ Фэй приказал воинам вернуться в лагерь и привести его в порядок.
Когда огненные катки покатились в стан врага и сунский лагерь окутался клубами черного дыма, Учжу, ликуя, говорил военному наставнику:
— Наконец-то я одержал победу!
Военачальники приходили к нему с поздравлениями, и Учжу распорядился устроить пир.
Но едва рассвело, как в шатер явился воин с докладом:
— Лу Вэнь-лун со Страдальцем и кормилицей перебежали на сторону сунов!
— Конец, конец! — вскричал Учжу. — Выходит, я вскормил тигра!
Пока он неистовствовал, другой воин доложил:
— Великий повелитель, лагерь Юэ Фэя стоит, как и прежде, и флагов над ним еще больше, чем вчера!
Учжу не поверил и вышел из шатра, чтоб посмотреть своими глазами. Над лагерем противника развевались знамена! Разъяренный Учжу приказал снова готовить огненные катки, чтоб вечером повторить нападение. Воины бросились за катками — их нигде не было! Долго искали и наконец обнаружили их в речке!
Учжу рвал и метал. Военачальники с трудом его успокоили.
Возвратившись в шатер, Учжу бессильно присел и со вздохом промолвил:
— Да, хитер Юэ Фэй! Это по его наущению Ван Цзо отрубил себе руку, чтобы ввести меня в заблуждение! И Цао Нина он довел до отцеубийства, и Лу Вэнь-луна переманил к себе! Я так надеялся на огненные катки, а он и тут оставил меня в дураках! Проклятие!
— Не расстраивайтесь, повелитель, — утешал его Хамичи. — Мы воспользуемся приемом «дракон, играющий хвостом», завлечем Юэ Фэя в ловушку и схватим.
— Хорошо, готовьтесь, — кивнул головой Учжу.
Мы уже упоминали о том, что ночью, после нападения огненных катков на сунский лагерь, Лу Вэнь-лун, его кормилица и Ван Цзо, захватив все принадлежавшие Лу Вэнь-луну драгоценности, бежали из цзиньского лагеря. К этому времени войска Юэ Фэя уже успели спуститься с гор.
Ван Цзо первым явился к Юэ Фэю и доложил о приезде Лу Вэнь-луна. Все военачальники, от старших и до младших, наперебой благодарили Ван Цзо. Юэ Фэй велел пригласить Лу Вэнь-луна в шатер.
После положенных приветствий Лу Вэнь-лун сказал:
— Простите меня! Я по своему неразумию позабыл родителей и признавал отцом заклятого врага! Если бы не благодетель Ван, так бы мне и не прозреть! Захирел бы род Лу!
