упрекнул Бен-Гуриона в том, что тот изложил версию событий, которая явно не соответствовала действительности и которой никто не собирался верить.
Вскрытие ситуации на заседании кабинета министров выявило совершенно разную реакцию Бен-Гуриона и Шарета не только на операцию в Газе, но и на весь вопрос о репрессиях. Бен-Гурион подчеркивал важность демонстрации военного превосходства Израиля над самой сильной арабской страной, а также положительное значение операции в Газе для укрепления доверия израильской общественности и армии. Негативный политический эффект он отверг как не имеющий решающего значения, поскольку, каким бы образцовым ни было поведение Израиля, западные державы всегда будут на стороне арабов в силу их огромного превосходства в территории, населении и нефти. Шаретт взял на себя всю ответственность за этот рейд, хотя число погибших египетских солдат было в четыре раза больше, чем он предполагал. Он не отрицал положительного эффекта от рейда на родине, но ожидал, что он окажет негативное влияние на секретные переговоры с Египтом, в которых в последнее время наметились некоторые признаки прогресса, и на усилия Израиля по получению оружия и гарантий безопасности от США.
Для израильско-египетских отношений рейд в Газу имел далеко идущие последствия. По словам Кеннета Лава, американского журналиста, который был близок к Насеру,
Рейд в Газу запустил цепь реакций между Гамалем Абдель Насером (Египет) и Давидом Бен-Гурионом (Израиль) - рейды, контррейды, гонка вооружений и новые отношения с великими державами - которые привели к дрейфу в сторону войны, отклонить который не смогли ни человеческая воля, ни политическая изобретательность. В результате рейда стабильный уровень мелких инцидентов между двумя странами превратился в диалог нарастающего страха и насилия, в котором различия между мерами обороны и актами агрессии стирались и становились незаметными для всего мира.
Сам Насер неоднократно называл рейд в Газу переломным моментом. Он утверждал, что этот рейд разрушил его веру в возможность мирного урегулирования конфликта с Израилем, обнажил слабость его армии и заставил сменить национальные приоритеты с социально-экономического развития на оборону, что вылилось в заключение сделки с Чехословакией по поставке оружия в сентябре того же года. Рейд продемонстрировал военную несостоятельность режима Насера как раз в тот момент, когда ему необходимо было продемонстрировать свою силу, чтобы отвести угрозу своему лидерству со стороны формирующегося Багдадского пакта, краеугольный камень которого был заложен подписанием турецко-иракского договора 24 февраля. Несколькими днями ранее Насер заявил о своем решительном сопротивлении Багдадскому пакту, вдохновленному Западом. Теперь он обвинил Израиль, который был исключен из этой схемы региональной обороны и чувствовал угрозу от нее, в том, что тот выступил в роли орудия западного империализма.
Причем последствия рейда не ограничивались внутренним положением Насера и его международными отношениями. В секторе Газа скопилось около 300 тыс. палестинских беженцев после войны 1948 г., которые в течение многих лет требовали права на вооружение и создание армии для подготовки к восстановлению своей родины. Нападение Израиля вызвало массовые демонстрации и беспорядки, которые продолжались в течение трех дней. Возмущенные беженцы штурмовали здания ООН и египетского правительства, били витрины, жгли автомобили, топтали египетский флаг, избивали египетских солдат. «Оружие, - кричали все, - дайте нам оружие, и мы будем защищаться». Эти демонстрации и насилие толпы поставили под сомнение способность режима Насера сохранить власть в этом нестабильном и охваченном беспорядками районе. Военный режим не может подвергаться военному унижению без риска для своего положения внутри страны. Насер был поражен, и в дальнейшем его внимание было приковано к Израилю. С этого момента египетские власти, вместо того чтобы сдерживать и подавлять боевиков в секторе Газа и проникать на территорию Израиля, стали разрабатывать способы, с помощью которых требования беженцев о вооружении можно было бы направить на такие формы враждебных действий против Израиля, которые не дотягивали бы до полномасштабной войны.
Шаретт поддержал версию Насера о последствиях рейда в Газу. Он был одним из немногих израильтян, занимавших официальные посты. По общему мнению, рейд в Газу был скорее предлогом, чем причиной обращения Насера к советскому блоку за оружием.
Одной из жертв рейда в Газу стал тайный диалог Шарета с Насером. Этот диалог был сильно подорван "казусом", но не потерян безвозвратно. А вот рейд в Газу нанес ему смертельный удар. Этому есть два подтверждения. Полковник Салах Гоар, представитель Египта в MAC, собравшемся на экстренное заседание после рейда в Газу, в неофициальной беседе рассказал Йосефу Текоа, что Насер по секрету сообщил ему, что находится в личном контакте с премьер-министром Израиля и что все шло хорошо, с хорошей перспективой продолжения, но затем произошло нападение на Газу, и теперь «все прекратилось». Другим доказательством является закрытие канала Дивон-Садек сразу после нападения на Газу, что стало резким изменением позиции Насера. Кодовое имя Абдель Рахмана Садека было Альберт. Они с Дивоном договорились о следующей встрече в Париже в марте. Эта встреча была отменена Садеком после рейда в Газу в телеграмме, в которой говорилось: «Нет. Альберт». На этом диалог между умеренным премьер-министром Израиля и доселе умеренным президентом Египта был закончен.
Странно, что Бен-Гурион даже не упомянул о рейде в Газу в своих мемуарах и объемных трудах, посвященных этому периоду. В своем дневнике он записал, выслушав доклад Ариэля Шарона об операции: «На мой взгляд, это была вершина человеческого героизма». Возможно, это была и вершина политической глупости, поскольку стратегия принуждения Бен-Гуриона привела к катастрофическим последствиям. Она привела лишь к разжиганию враждебности Египта, усилению его неповиновения и началу кровавого цикла насилия и контрнасилия, кульминацией которого стала Суэцкая война.
Бен-Гурион и его защитники утверждают, что рейд в Газу был не причиной, а лишь поводом для перехода Насера от умеренности к конфронтации. Они считают, что события после событий в Газе были вызваны не атакой, а агрессивными тенденциями, присущими недемократическому режиму Насера. Нет никаких доказательств, подтверждающих это утверждение, и очень много доказательств, опровергающих его. Самым ярким проявлением перехода Насера к конфронтации стало развязывание партизанской войны в виде нападений федаинов на Израиль. "Федаины" - это арабский термин, обозначающий самопожертвование. В августе 1955 года "федаины" появились на израильской сцене. В течение последующих четырнадцати месяцев отряды федаинов, набранные из числа палестинских беженцев в Газе и обученные египетскими офицерами диверсионному делу, совершили ряд нападений на территории Израиля. Они устанавливали мины на дорогах, устраивали засады, саботировали объекты, совершали убийства и вселяли ужас в сердца мирного населения. Рейды федаинов были лишь одной из причин, побудивших Израиль начать Синайскую кампанию, но важной, поскольку ни один другой метод не оказался эффективным. Таким образом, они
