Ого! И на его жестянку нашелся любитель. Конечно, можно было выйти и вспугнуть воришку. Но с месяц назад Гонщик поставил хитроумное противоугонное устройство и теперь хотел убедиться в его надежности.
Тем временем парень какой-то универсальной отмычкой сумел повернуть механизм запора замка и смело рванул на себя дверь. Гонщик хотел уже выскочить из укрытия и схватить его, но тут мощный взрыв разнес Запорожец вместе с угонщиком на куски. Какие-то мгновения Гонщик ошеломленно смотрел на шлепнувшийся недалеко от него кусок окровавленной руки со скрюченными пальцами, но затем, придя в себя, рванул в сторону и помчался подальше от страшного места.
Ему все казалось, что за ним гонятся. И лишь окончательно задохнувшись от отчаянного бега, он остановился и заставил себя думать поспокойнее. Но это ему не удавалось. От одной мысли, что это его, а не чужое тело могло быть сейчас разметано взрывом на кровавые куски, ему становилось не по себе. Единственным утешением была мысль, что теперь для Зеро и Джокера он исчез с лица земли. Его нет. Просто нет. И внезапно он понял, что свободен. Свободен от дальнейшего участия в работе бригады и от необходимости продолжать игру с бандитами. Как ни странно, но этот взрыв, вычеркнув его из жизни, обеспечил ему безопасность. Теперь он может скрыться из города, уехать далеко отсюда и жить, жить, жить!
Он направился к столикам открытого кафе под полосатыми зонтиками, взял себе сто граммов водки, чашку кофе и горячие сосиски. С внезапно проснувшимся аппетитом проглотил все это. И, заказав ещё чашку кофе, закурил сигарету. Сама мысль о чудесном спасении бодрила его, внушала надежду и сомнение: а надо ли теперь идти на встречу с Механиком? Ведь если он не придет, то Механик узнает о его гибели и никаких претензий иметь не будет… Внезапно ему вспомнился тот злосчастный день, когда он потерял работу в милиции. Тогда начальство выехало на небольшой пикничок за город. Ну и подполковник настоял, чтобы и он выпил граммов сто водки. Конечно, подполковник это сделал из добрых побуждений, считая, что проявляет демократизм и внимание к простому человеку — своему подчиненному. И он уступил, чтобы не обидеть начальника. А на обратном пути откуда-то сбоку вывернулся мотоциклист. Он его зацепил крылом. Тот упал неудачно, ударился головой и остался инвалидом. Расследование показало, что виноват целиком мотоциклист и легкое опьянение Гонщика не явилось причиной несчастья. Но струхнувший подполковник, опасаясь за свои погоны, не пожелал вмешаться и заступиться за попавшего в беду подчиненного. Гонщика уволили, да ещё начались нелады в семье. Одно к одному — и лишь в бригаде он почувствовал себя вновь хоть кому-то нужным. А теперь от бригады остались только они двое. И скоро, ох как скоро он вновь останется один. Если только останется.
Гонщик допил кофе, выбросил погасшую сигарету и пошел к метро. Он ещё сам не знал — направляется ли на встречу с Механиком, сулящую ему неминуемую гибель? Он оставлял за собою право в последний момент не выйти из вагона на станции, где назначено свидание. Но, когда увидел Механика, одиноко стоявшего у скамейки, Гонщик, не отдавая отчета своим действиям, сделал шаг из дверей вагона, уже начинающих закрываться.
Выбор сделан, — подумал он обреченно, шагая навстречу товарищу. — Наверное, я дурак. Но не подлец по крайней мере. Хоть это и слабое утешение.
— Я думал, ты уже не придешь, — сказал Механик, вздохнув с облегчением, — решил, что один остался.
— А считай и так! — Гонщик рассказал ему о взрыве.
Механик, выслушав его, заметил:
— Вот сволочи, всерьез за нас взялись. Но и нам везет: они думают, что я один, и будут действовать без опаски. Сейчас позвоню Зеро, покручу ему ещё мозги, а встречу назначу на восемнадцать часов. Поторгуюсь, конечно, нервы помотаю. Но примерно в девятнадцать часов мы с ним будем на месте. Жди на досках балкона. До этого момента они меня точно не тронут: им надо узнать, где запрятаны их сокровища. Ну а там видно будет. И запомни: дело не во мне и не в тебе. За наших ребят рассчитаться надо. А иначе мы козлы и цена нам копейка в базарный день. Сам знаешь, эти ребята рассчитались бы за нас не задумываясь. Ну а мы их не хуже. Просто нам повезло уйти последними. Так что идем до конца. На, возьми мой газовый пистолет. Они все равно меня обыщут и отберут, когда с ними встречусь. Ну все, пути назад нет, пошли, браток.
Они поднялись наверх, и, бросив жетон в телефон-автомат, Механик набрал номер конспиративной квартиры. Зеро схватил трубку сразу после первого звонка.
Да, здорово его прихватило, — подумал Механик и начал игру:
— Привет, Зеро, это я, Механик. Мой напарник что-то не появился. Слинял, наверное. Так что тебе теперь легче будет договориться с одним человеком. Я много не возьму: полмиллиона долларов — и ящик у тебя. Что скажешь?
Зеро посмотрел на определитель номера, понял, что звонят из автомата, сделал ответный ход. Поскольку соглашаться сразу было нельзя, он сказал:
— Это ты загнул, Механик, я предлагаю тебе в десять раз меньше. Отдай ящик, возьми, что дают, и катись в Сочи, отдыхай. Я к тебе особых претензий иметь не буду.
— Ты шутишь, Зеро. Если сам не можешь решить вопрос, то посоветуйся с Джокером. Ну все — отбой! — Положив трубку, Механик пояснил Гонщику: — Теперь он гадает, откуда я знаю о Джокере. Я ему позвоню ещё через пару часов и скажу, что Сыщик перед смертью успел выйти на Джокера и рассказать нам. И мы решили в этом варианте поработать на себя. Поскольку я остался один, то сброшу цену и запрошу двести тысяч. Но с этой суммы уже не соскочу. Они сдадутся, вот увидишь. И я выйду на Джокера, сказав, что буду разговаривать только с ним. Джокер, напуганный возможностью окончательно потерять сокровища, должен поехать со мной лично: я выдвину это жесткое условие. Скажу, что только ему доверяю. Так что по крайней мере Джокера я на тебя выведу. Как загонщик на охотника. Уж будет ли там Зеро, не знаю. Но Джокера я тебе гарантирую! Все понял?
Гонщик кивнул:
— Я буду там сразу после шести вечера, как только комната техника-смотрителя закроется. Ну все. Удачи тебе, Толик.
Что-то дрогнуло в голосе Гонщика, и Механик, чуть задержав его руку в своей широкой ладони, доверительно понизив голос, сказал:
— Ты просто не представляешь, Николай, что я пережил, когда ты опоздал на десять минут. Думал, сдрейфил Гонщик. Прости, что плохо о тебе подумал. Прощаешь?
Гонщик молча хлопнул его по плечу, словно подтверждал свою преданность общему делу. И соратники разошлись, уверенные друг в друге.
Впереди был почти целый день, и Гонщик отправился бродить по городу. У него была ещё одна важная забота: добыть мощную иномарку. Такую, чтобы не оставить шансов своим врагам. Никаких шансов.
У них пистолеты и автоматы, и они в стрельбе мастера. Мне в этом с ними тягаться, да ещё с дробовыми патронами, не с руки. Но вот машина под моим управлением — грозное оружие. Пусть попробуют увернуться. Тем более для них я уже покойник. И это преимущество надо использовать.
Сначала он отправился в небольшой магазинчик хозтоваров, где обычно приобретал нужный ему слесарный инструмент. Купив два набора, он выбрал из них то, что ему могло понадобиться. Аненужное положил на подоконник возле витрины: пусть кто-то попользуется.
До начала последней акции оставалось ещё много времени, и он решил просто пошататься в центре города. Сам не зная почему, Гонщик свернул в тихий переулок и вдруг увидел в глубине его маленькую, судя по всему, недавно восстановленную церквушку. Дверь была открыта, и его словно втянуло внутрь темное пространство.
Горели свечи, священник, ещё крепкий нестарый человек с красиво подстриженной бородой, читал молитву, слова которой смиренно повторяли прихожане. Было видно, что все эти люди, среди которых преобладали старики, постоянно приходят сюда в надежде получить прощение и хоть в малой степени заслужить царствие небесное после окончания земного пути.
Да и мне не мешало бы покаяться в своих грехах, — подумалось ему. Но он заколебался, не зная, как отнесется священник к откровениям о загубленных им жизнях.
Странно, но когда он участвовал в физическом устранении бандитов, то особенно и не переживал. А вот сейчас, когда мысленно проговорил свою исповедь, вся история их бригады уже не выглядела столь справедливой и мужественной. И почему-то особую вину он чувствовал за гибель офицеров, казненных ими за торговлю оружием. Физически ощутив невыносимость нахлынувших на него переживаний, он твердо решил дождаться окончания службы и поговорить со священником. Он, никогда не ходивший в церковь, не знал, как надо исповедоваться, и потому решил сказать священнику не все, что произошло с их бригадой, а лишь приоткрыть ту часть событий, за которую он ощущал наибольшую вину.
Заметив пожилую женщину, собирающую остатки сгоревших свечей, Гонщик подошел к ней и спросил шепотом:
