Заметив пожилую женщину, собирающую остатки сгоревших свечей, Гонщик подошел к ней и спросил шепотом:
— Могу ли я поговорить со священником? Посоветоваться надо. — Старушка равнодушно пожала плечами.
— Батюшка после молитвы будет исповедовать постоянных своих прихожан. Если хочешь, то жди. А примет тебя или нет — это уж его дело.
Судя по всему, молитва подходила к концу, и Николай решил подождать. В нескольких шагах от него стояла молодая женщина с маленькой, лет четырех, девочкой. У матери был встревоженный, расстроенный вид. Ее глаза, опущенные вниз, смотрели в одну точку на темной каменной поверхности пола. И тут Николай поймал себя на мысли, что ему чрезвычайно нравится эта молодая женщина, из-под платка которой выглядывает прядь светлых волос, приятно контрастирующих с чернотой опечаленных глаз. Ее дочка, не понимающая, для чего её привели в это полутемное помещение, в нетерпении теребила мать за юбку, жалобно канючила:
— Ну пойдем, мама, пойдем отсюда. Я хочу гулять.
Мать одергивала её, шепотом уговаривая:
— Ну потерпи, дочуля. Потерпи. Надо папке помочь, очень надо. Потерпи.
Девочка ненадолго успокаивалась, но уже через минуту принималась за свое.
И тут, привлекая всеобщее внимание, в церковь не вошла, а вплыла дородная женщина в дорогой одежде и с золотыми кольцами на пухлых коротких пальцах холеных рук. По церкви, перебивая запах ладана, распространился аромат тонких духов. Следом за ней появился крепкий детина, который цепким взглядом осмотрел молящихся и, как показалось Николаю, чуть задержал подозрительный взгляд именно на нем. Этот парень даже не удосужился перекреститься. Телохранитель хренов, — почему-то сразу возненавидя и эту женщину, и этого громилу, подумал Гонщик.
Женщина трижды перекрестилась, делая каждый раз небольшие поклоны в сторону алтаря.
Заметив её появление, священник несколько ускорил чтение молитвы и, завершив её, направился навстречу знатной прихожанке. По неподдельной радости на его лице было понятно, что они давно знакомы. Вместе с женщиной священник скрылся за обитой железом дверью. Охранник подошел поближе и занял место таким образом, чтобы, когда женщина выйдет, оказаться возле неё и благополучно вывести из церкви.
Старуха служительница, собрав очередную порцию свечных огарков, бросила их в ведро с водой и подошла к женщине с ребенком:
— Эх, милая. Теперь тебе долго ждать. Что с ребенком мучиться? Шла бы лучше домой. В другой день придешь.
— Да не могу я идти домой. Ждать буду сколько надо, — женщина смиренно вздохнула и, переминаясь от усталости с ноги на ногу, приготовилась терпеливо ждать батюшку, который только и мог спасти её мужа от беды.
Жалость к этой прихожанке и злобная ненависть к некстати появившейся богатенькой даме, щедро жертвующей на нужды церкви, охватили Гонщика. Он в гневе вышел из церкви и замер: совсем рядом стоял новенький джип, неосторожно оставленный водителем-охранником без присмотра.
Гонщик тут же нащупал в кармане куртки нужный ему инструмент и, не обращая внимания на опасность, занялся дверным замком. Ему повезло, и уже через пару минут он, сумев отключить сигнализацию, сидел в машине. С третьей попытки мотор завелся, и Гонщик резко тронул машину с места. Позади сразу скрылась за изгибом узкого переулка церквушка, и он даже не мог видеть, как бестолково мечется выскочивший вслед охранник.
Подъехав к старому дому, Гонщик обошел его, нашел укромное место возле палисадника, где стояли ещё три автомашины безгаражных владельцев, и припарковался. Здесь угнанную машину вряд ли обнаружат в ближайшие три часа. К тому же тут удобный выезд в единственный переулок, ведущий к дороге, по которой наверняка поедут бандиты.
Ощутив усталость во всем теле, Гонщик, захватив из машины пачку свежих газет, накупленных изнывающим от скуки охранником, вошел в пустующий дом, расстелил на досках газеты, улегся на них и посмотрел на часы: начало четвертого. Было приятно лежать вот так, без движения, и смотреть на лепной потолок, узор которого в центре напоминал фантастический многолепестковый цветок. Он смотрел и смотрел на него, и постепенно ему стало казаться, что лепестки, словно дразнящие язычки, то вытягиваются, то вновь сжимаются и съеживаются, чтобы затем опять вытянуться ещё длиннее. И, когда они заняли все пространство потолка, он понял, что засыпает, и почувствовал радость от возможности скоротать оставшееся время до окончательной развязки событий последних месяцев.
Гонщик открыл глаза и увидел прямо над собою узор алебастрового цветка, который теперь был неподвижен, словно обретя последний покой после бурной жизни. Ему вдруг сделалось неприятно от вида этого мертвого узора, и он, очнувшись от остатков сна, в испуге взглянул на часы. Все в порядке, он не проспал: стрелка только приближалась к шести часам.
Николай прошел по коридору и, найдя облюбованный накануне балкон, лег на доски, заняв удобную для наблюдения позицию. Отсюда в окнах квартир расположенного напротив дома ему была видна повседневная жизнь людей. Они переходили из комнаты в комнату, готовили что-то на кухне, разговаривали, сердились, смеялись. И это все напоминало ему светящиеся телевизионные экраны с выключенным звуком.
В комнате, где когда-то жил Механик, людей не было. По-видимому, техник-смотритель ушел на объект или по своим делам. Место действия свободно. Осталось только дождаться появления главных героев. Удастся ли Механику затеянная им игра? Приедет ли сюда Джокер? Конечно, Механик будет давить на то, что доверяет только первому лицу. Да и приманка хороша! Должен, обязательно должен Джокер клюнуть.
Николай обвел ещё раз взглядом окна дома напротив и замер: в квартире на втором этаже, как раз над бывшей комнатой Механика, разыгрывалось интересное действие. Мужчина лет тридцати пяти стоял, обнявшись с молоденькой девушкой. Он был раздет по пояс и, целуя партнершу, неторопливо снимал с неё одежду. Было видно, что это не первая их любовная встреча. Они не спешили к развязке, растягивая прелюдию любовной игры, получая от неё не меньшее удовольствие, чем от непосредственной близости.
Наблюдая за счастливой парой, Гонщик очередной раз ощутил холодящий ужас от осознания надвигающейся кончины собственного бытия, когда уже не будет для него никаких утех и плотских наслаждений. Ничего не будет, и потому любовные ласки парочки казались ему сейчас ненавистными.
Мужчина и женщина разделись до конца и стояли, обнявшись, посредине комнаты. Острая зависть кольнула Гонщика в сердце. И тут он, внезапно смутившись, словно кто-то мог уличить его в подглядывании, перевел взгляд чуть ниже и непроизвольно съежился, желая сделаться меньше и укрыться от людей, появившихся в комнате техника-смотрителя. Он ясно видел лица Механика, Джокера, Зеро и двух высоких парней-боевиков. Их губы шевелились, но ни один звук до него не долетал.
Механику протянули дипломат, он открыл его и тут же закрыл, убедившись, что все в порядке и ему дали требуемую сумму. Затем он подошел к углу комнаты и наклонился, отрывая паркет. И тут, даже не дождавшись, когда он достанет металлический ящик, стоящий сзади боевик по знаку Джокера накинул Механику петлю на шею. Механик резко выгнулся всем телом, стараясь сбросить нападавшего. Но на помощь своему приятелю бросился другой, и вдвоем они быстро завершили дело, бросив обмякшее, безжизненное тело на пол.
В бессильной ярости, не имея возможности спасти пожертвовавшего собою товарища, Гонщик отвел взгляд от кошмарной сцены и увидел в окне на втором этаже распластавшиеся на постели, сцепившиеся в объятиях тела мужчины и женщины. Ирезкий контраст между только что свершившимся убийством и наслаждением плотским грехом двух молодых людей вновь ударил его по сердцу, вселяя ужас перед неизбежностью собственной кончины.
Эх, зачем я только вступил в эту бригаду? Зачем?
Внезапно крупные капли дождя зашлепали по доскам.
Холодящие водяные струи вызвали у него сильное желание хоть как-то, пусть затерявшись в глуши, но жить, жить! Он понимал, что может сейчас, затаив дыхание, трусливо отлежаться и дать Джокеру и Зеро, достающим из тайника металлический ящик с сокровищами, спокойно уехать. Но он также знал, что после этого все равно не сможет спокойно жить, потеряв уважение к самому себе. Теперь, после добровольной жертвенной гибели Механика, он не мог отступить. Не мог, и все.
И Гонщик, вскочив на ноги, шагнул в комнату, быстро спустился вниз и выскочил на улицу, направившись к угнанному джипу. Сев за руль, он подогнал машину к тому месту, где должны были, по его расчетам, выехать бандиты. Привычные для водителя движения успокоили его совершенно. Он уже твердо знал, что сделает задуманное. И не подведет ни Взрывника, ни Десантника, ни Механика, ни Сыщика. Он представил лица каждого из них. Любой член бригады был готов выполнить свой долг до конца и сделал бы это не задумываясь. Просто произошло так, что он остался один и должен уйти последним.
