Крутов перевел взгляд на противоположную сторону, где находилась усадьба вице-премьера Таймуратова. Из его рта непроизвольно вырвалось:
– Это что еще за…
Четверо милиционеров, охранявшие усадьбу, оставили свои посты и грузились в «Жигули» частника.
– Так-с. – Крутов почувствовал, как кровь побежала по жилам. – Крысы бегут с корабля, значит, торпеда уже легла на боевой курс.
Разведчику не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться – в предстоящей операции вице-премьер стал одним из объектов атаки боевиков.
«Жигуль» сорвался с места. В брошенной караулке одиноко горела мутная лампочка.
Крутов почесал высокий лоб с залысинами, необходимо было принимать срочные меры по спасению местного сановника. Самое простое – связаться с Корпаном, чтобы чекист немедля выставил охрану из бойцов УФСБ. Но пока будет утрясаться этот вопрос, сюда могут добраться террористы, и тогда караульные окажутся на голой, как бильярдный стол, площади. Без неоправданных жертв здесь никак не обойтись.
– Ну, что ж, не будем искать простых путей, – произнес про себя Крутов, снова хватаясь за трубку мобильного телефона. Перед командировкой на Кавказ он внес в меню своего телефона номера всех, кто мог понадобиться в ходе проведения операции. Был там и номер вице-премьера, с которым полковник собирался увидеться в более подходящей обстановке. Но у судьбы свои расклады.
Несколько секунд в трубке раздавались долгие гудки, наконец что-то щелкнуло и хрипловатый мужской голос с характерным восточным акцентом произнес:
– Слушаю.
– Рахман Рамзанович? – осведомился Родион Андреевич.
– Да, а кто это говорит?
– Саланг восемьдесят восьмого, прикомандированный в ваш батальон, товарищ майор, разведчик из штаба армии, – загадочно произнес полковник. В то время Рахман Таймуратов командовал мотострелковым батальоном, охранявшим тоннель через гору Саланг. Тогда уже полным ходом шла подготовка к выводу частей сороковой армии из Афганистана, и военная разведка совместно с КГБ проводила специальные операции против местных полевых командиров. Одних ликвидировали, других покупали – все зависело от степени эффективности.
Пауза в трубке длилась несколько секунд, после чего вице-премьер неуверенно спросил:
– Крутов, ты, что ли?
– Ну и память у вас, Рахман Рамзанович, – искренне восхитился Родион Андреевич. – Таки вспомнили.
– Как же, капитан, тебя забудешь. Ты же меня вытащил тогда из БТРа с перебитыми ногами. Чуть промедлили и все, сгорел бы, как в крематории. – Полковник расслышал в голосе высокопоставленного чиновника прежние нотки человека, которого в те времена за отчаянность подчиненные солдаты и офицеры называли Башибузуком. Но уже через мгновение голос вице-премьера приобрел прежние нотки, властность с неприкрытым высокомерием, какими обычно обладают политики, добравшиеся до должности, позволяющей возвышаться над бывшими товарищами. – Значит, в наших краях в командировке. Хорошо, что позвонил, не забываешь, значит, старых товарищей.
– Нам нужно встретиться, – коротко проговорил Крутов.
– Ну что же, хорошо. Денька через три позвони, я попытаюсь выкроить пару часов.
– Нет. Необходимо встретиться немедленно.
– Капитан, ты чего, с дороги перебрал? – тон кавказского чиновника ничуть не отличался от его коллег, скажем, из района Нечерноземья.
Но в этот момент Крутову было глубоко плевать на его тон и прочую гражданскую чепуху, сейчас разведчику было не до реверансов.
– Во-первых, я не капитан, а полковник. Во-вторых, ситуация не та, чтобы пьянствовать.
Ровный голос Крутова мгновенно расставил все акценты, вице-премьер лишь хмыкнул.
– Хорошо, приходи. Я предупрежу охрану.
– Не стоит беспокоиться, ваша охрана уже разбежалась. – Крутов отключил телефон, запер дверь номера и быстро сбежал по лестнице на первый этаж.
Дом вице-премьера был большим трехэтажным зданием квадратной формы, покрытый снаружи дорогой итальянской плиткой, на которой, как на гигантской мозаике, чья-то бурная фантазия отобразила диковинные пейзажи.
От въездных ворот до особняка было около сотни метров в виде широкой аллеи, по краям которой высились фонарные столбы чугунного литья, ярко освещая все вокруг. А слева от аллеи возвышалась декоративная альпийская горка, украшенная экзотическими растениями в кадках. Справа находился рукотворный пруд с искусственным островком в центре, где была установлена уютная беседка. А с трех сторон к острову тянулись три дугообразных мостика с ажурными решетками.
Ворота были не полностью закрыты, и Родион легко проскользнул внутрь и быстро, почти бегом, направился к дому. Мысленно разведчик отсчитывал оставшееся время спокойной жизни.
Когда до особняка оставалось несколько десятков метров, входная дверь распахнулась, и навстречу гостю вышел хозяин. Рахман был в легких просторных брюках и в белой рубашке. Как успел про себя отметить Крутов, бывший офицер за прошедшие годы значительно прибавил в весе, но двигался по-прежнему легким пружинистым шагом. Подобно огромному леопарду, он подскочил к Крутову, обхватил двумя руками и, оторвав гостя от земли, воскликнул:
– Какими судьбами, дружище?
«Ритуал кавказского гостеприимства», – с насмешкой подумал Родион и слегка отстранился от Рахмана.
– Нам нужно поговорить, идем скорей в дом.
– В дом, так в дом, – понимающе засмеялся кавказец и, по-свойски хлопнув Родиона по плечу, добавил: – Эх, разведчики, все тайны да тайны.
В огромном холле неожиданного гостя встречали домочадцы хозяина дома по мужской линии. Вперед стоял невысокий, крепко сбитый молодой мужчина с мощной бычьей шеей и тяжелым взглядом глубоко посаженных глаз. За ним двое подростков, один худой и долговязый, лет пятнадцати, с юношеским пушком на щеках, и второй, невысокий здоровячок с широким, как у Рахмана, лицом.
– Знакомься, Родион, – вице-премьер указал на крепыша, – мой племянник и по совместительству телохранитель Халид. Десять лет за мной следует, как тень, дважды прикрывал своей грудью. А это мои наследники, – с гордостью добавил чиновник.
Долговязого юношу звали Равшаном, его одиннадцатилетнего брата Юнусом. Про женщин Крутов спрашивать не стал, помня, что на Кавказе свои обычаи и не стоит со своим уставом лезть в чужой монастырь.
– Так что же случилось, дорогой? – закончив ритуал знакомства, спросил Таймуратов. – Или это ты так пошутил?
– Рахман, ты знаешь, наша служба шуток не любит. А если шутит, то всерьез и надолго.
Лицо вице-премьера стало серьезным и жестким.
– Что случилось?
– В ближайшие часы, может, даже раньше, город будет атакован. Твой дом один из объектов атаки.
– Шакалы, дети шакалов! – раздувая ноздри, разразился длинной ругательной тирадой Таймуратов. – Ишачье дерьмо!
Не вслушиваясь в поток брани с уклоном на местный колорит, Крутов продолжил:
– Времени на то, чтобы вызвать охрану или самим попытаться выбраться в безопасное место, у нас нет. Поэтому защищаться будем сами и здесь. Рахман, оружие в доме есть?
Кавказец расхохотался, его близкие тоже улыбнулись.
– Ну ты, Крутов, даешь, как может горец жить без оружия?
– Тогда тащи все, что есть.
Сыновья и племянник поспешно вышли из комнаты, повинуясь жесту хозяина дома, и через несколько минут вернулись, сгибаясь под тяжестью полудюжины «АКМ» и большого плетеного сундука, доверху наполненного снаряженными автоматными магазинами. Младший Таймуратов кроме нескольких автоматов тащил пару одноразовых гранатометов «Муха».
Арсенал был внушительный, но глава семейства высказал свое недовольство:
– Нужно было пулемет привезти и СВД.
– Так сойдет, – успокоил его Родион. – Ты, Рахман, мишень, конечно, заманчивая, но все силы они на тебя не бросят. Слишком большой существует выбор для атак.
– Эх, Крутов, – сокрушенно покачал головой Таймуратов. – Много знаешь, да мало говоришь. Одним словом – разведчик. Ладно, давай готовиться к войне.
Подготовка заняла немного времени, входную дверь заложили массивным комодом, решетки на окнах первого этажа надежно прикрывали вход в здание. Оружие и боеприпасы перенесли на второй этаж.
Когда все приготовления закончили, Рахман один автомат протянул младшему сыну с напутственными словами.
– Вот, Юнус, и ты стал мужчиной, иди в подвал и охраняй свою мать и сестер.
Мальчик принял из рук отца оружие привычным жестом, почти как его сверстники в больших городах берут в руки теннисную ракетку или футбольный мяч.
Тишина летней ночи неожиданно была нарушена шумом приближающихся тяжелых машин. Через несколько минут на центральную площадь въехало три интуристских автобуса «Икарус».
– А вот и пожаловали «люби друзи», – произнес Крутов, снимая автомат с предохранителя.
С шипением открылась передняя дверь головного «Икаруса», и Малик Негаев, держа в руках автомат, спрыгнул на асфальт и огляделся по сторонам. Город спал безмятежным сном.
