сразу, как что не так, бегут, требуют другого места, а этот!..
Андрей Ефимович почувствовал, как толкнулось сердце в грудину. Он замер, ожидая продолжения рассказа, но Руфина Яковлевна лишь перевернула страницу.
– И что, часто такие случаи бывают? – пришлось продолжить самому.
– Нет, что ты! – она вдруг перешла на «ты», видимо решив, что мужчина уже принял её вызов, не оттолкнув от себя. – Раза три-четыре, не больше! И знаешь, если бы эти мужики не были хлюпиками, жили бы до сих пор! У одного радиатор лопнул, у другого ещё что-то, да и какая разница! Хватит о них!
Теперь Дубовик точно знал, почему умершие оказывались в нужном номере.
Посидев ещё полчаса для виду, вынужденно терпя домогания женщины, Дубовик отправился на ужин, пообещав Руфине Яковлевне ещё один визит, хотя дама была согласна и на большее.
– Значит, круг всё-таки сужается! – удовлетворенно проговорил Петр Леонидович, выслушав рассказ приятеля. – Согласись, что отдыхающие не станут устраивать какие-то пертурбации. А вот персоналу это вполне под силу. И с ремонтом можно не спешить.
– Да, пожалуй… Я предлагаю один тактический ход, – Дубовик с Герасюком вечером прогуливались по парку, обсуждая сказанное Руфиной.
– Хочешь заставить преступника выдать себя?
– Тебе пора переходить на оперативную работу, – Андрей Ефимович уважительно посмотрел на приятеля.
– Да тут не надо быть семи пядей во лбу, особенно после общения с тобой, – махнул рукой Петр Леонидович. – Если с Перницким не вышло, «Робин Гуд», как ты сказал, ждет его. Значит, ему надо дать понять, что тот «сошёл с дистанции». Но к чему мы тогда можем подтолкнуть преступника? А если он «ляжет на дно»?
– Не исключено! Доля риска при таком раскладе слишком велика, да и полной уверенности в правильности наших выводов у меня нет. Они пока ещё беспочвенны, бездоказательны, только на уровне интуиции, – Дубовик досадливо пинал снег носком ботинка. – Мы ведь даже точно не знаем причины смерти и способа совершения преступления! Как цыганки на базаре – одни гадания! Чёрт!
– Откуда такой пессимизм? – Герасюк обнял приятеля за плечи. – Так непохоже на тебя. Надо рисковать, Андрей! Сколько провозится Ерохин с твоим заданием? А если ничего не найдёт? Ты такое не допускаешь?
– То-то и оно, что очень даже допускаю, поэтому попробуем «ковырнуть зверя из норы». «Omnem actum esse quam ceteris»… – процитировал подполковник.
– «Всякое действие полезней, чем покой»! – громогласно произнес Герасюк, и оба обменялись невесёлыми улыбками. – А чтобы поднять боевой дух нашей бригады, предлагаю коньяк и бильярд! Там и Сорокин, выполз наконец-то!
– Принимается!
Бодрым шагом приятели направились к дому.
Весь следующий день приятели потратили на бесконечные беседы и прогулки со своими знакомыми. Необходимо было до всех подозреваемых донести сведения о том, что Перницкий лишился возможности ходить и вряд ли когда-то ещё приедет сюда.
Дубовик с удовольствием проводил время то в обществе отдыхающих женщин, то среди персонала, говоря и тем, и другим о своём желании написать статью о «Ласточкином гнезде» и, как бы ненароком, заставляя всех вспоминать обо всех отдыхавших здесь раньше.
Герасюк же, в отличие от приятеля, откровенно маялся, разговаривая с рабочим Сомовым и электриком Шумаковым, вынуждено представляясь скучающим инженером, пока, наконец, один из них не предложил выпить. Петр Леонидович с радостью сбегал в буфет к Пирожкову за водкой. Зная крутой нрав Руфины, мужчины отправились на пруд, где в небольшой будочке с инвентарем к ним присоединился ещё и дворник Иван, который между делом выходил на лед пруда и старательно делал вид, что чистит каток.
В такой ситуации завести разговор о Перницком было проще.
Заговорили о катании на лыжах и коньках.
– На лыжах я проваливаюсь! Вес, понимаете ли, великоват! – Петр Леонидович хитрил: на войне он ходил в разведку именно на лыжах, причем скользил на них легко и свободно, но мужчины приняли это за истину и лишь посмеялись над здоровым мужиком.
– Тогда и на коньки не рискуй вставать – лёд провалится! – сквозь смех добавил Шумаков.
– Да я уж поосторожничаю и просто бегать – ногу сломал два года назад, с тросточкой ходил, а это так неудобно! Даже боялся, что останусь инвалидом!
– Ну-у, чтобы так сразу!.. – поморщился дворник. – Мало ли кто ноги-то ломает! Если бы все садились в инвалидное кресло после этого!
– Моему знакомому на войне обе ноги здорово повредили! – закивал дворник. – И ничего! Бегает!
Подвыпившие мужчины подхватили тему, затронутую Герасюком, без особого нажима, чем несказанно порадовали Петра Леонидовича, так как он смог произнести главные слова в этой беседе:
– А вот и не скажи! К примеру, мой знакомый, Валерьян Перницкий, лишился тросточки и пересел в инвалидное кресло! Навсегда! Самое страшное, что даже жизнь поменял!
В будочке повисла короткая пауза.
Потом раздалось:
– Это какой же Перницкий? Тот, что у нас отдыхал, он ещё с тростью ходил? – это спросил Шумаков.
– А как же он её поменял? – удивился Сомов.
– Как бы ни поменял, если это он, туда ему и дорога! – сплюнул дворник, внезапно став многословным. – Ты извини, Петр Леонидович, если я обидел тебя! Но знакомство с таким человеком не добавляет тебе уважения! Хотя ты человек неплохой!
Герасюк энергично замахал руками:
– Да что вы! Знакомство наше шапочное! Я о нем только потому и вспомнил, что заговорили о хромоте! Я и сам особой симпатии к нему не испытываю, так как наслышан о его зверствах с арестованными в НКВД. Да и о том, что он теперь в инвалидном доме, узнал совершенно случайно! И хватит о нем! Давайте поговорим о чем-нибудь хорошем?
– О бабах! – громко засмеялся Сомов. – Самое время!
Налив ещё водки, мужчины легко поменяли тему.
Дубовик в это время сидел в гостиной в окружении дам.
Зина Горелова по его просьбе играла на рояле, Шубина и Ховавчук вовсю состязались в красноречии и обсуждении новой моды. Наденька с ещё одной бледной девицей, чьего имени Андрей Ефимович не знал, разглядывали фотоальбом, принесенный одной из них.
Через некоторое время к ним присоединились ещё и два молодых человека, которые, в конце концов, увели девушек на прогулку.
Разговор о Перницком не складывался.
Дубовик тщетно пытался придумать причину, чтобы отвлечь женщин от бурных разговоров о шляпках и платьях. Когда он увидел проходившую мимо гостиной Тину, то просто встал и пошел вслед за девушкой, едва извинившись перед молодящимися модницами.
Тина, увидев Андрея Ефимовича, остановилась и улыбнулась ему.
– А я ещё не все ваши журналы просмотрела. У меня последние дни много работы, – она извиняюще посмотрела на него.
