— А где все это оружие? «Байярд», «ПСМ» с глушителем?
Достав из карманов оба пистолета, положила на сиденье рядом с собой.
— Вот… Я их взяла…
Некоторое время он молчал, разглядывая видневшиеся впереди камыши у берега, плавающих на свободном пространстве уток. Она заглянула ему в глаза.
— Леша… Если бы ты знал, как он меня бил…
— Вижу… Подожди, дай подумать…
Она терпеливо ждала. Наконец он спросил:
— Он первый начал тебя бить?
— Первый. Он чуть не убил меня.
— Значит, твоей вины в смерти Чики нет. Ты действовала в пределах необходимой обороны.
— Долгопрудненцы плевать на это хотели.
— Долгопрудненцы?
— Да. Если они узнают, что я убила Чику, мне конец.
— Правильно. Поэтому очень важно, чтобы никто не знал, что ты имеешь хоть какое-то отношение к смерти Чики.
— Чтобы никто не знал… Леш, как это сделать?
— Сейчас. Сделать это можно. Что это за мальчик, который положил «ПСМ» с глушителем в квартиру Чики?
— Очень хороший мальчик. Он сделает все, что я ему скажу.
— Он не проговорится?
— Мальчик даже не знает, что Чика существует. Просто… этот мальчик в меня влюблен. Безответно. Я наплела ему, что когда-то раньше взяла в этой квартире пистолет с глушителем. И попросила положить обратно, якобы на прежнее место. Он сделал. Болтать он не будет.
— Хорошо, допустим. — Кивнул на пистолеты. — Эти «стволы» мы прямо сейчас выкинем в Истринское водохранилище. Но есть одно слабое место — протекторы твоей «Тойоты». Там ведь было две машины, Чикина и твоя?
— Да. Чикин «Файрберд» и моя «Тойота».
— Как вы проехали к этой полянке? Где все случилось?
— По дороге. То есть это даже не дорога, а так… Асфальт когда-то на землю положили… Он весь старый, растрескался…
— Старый не старый, но отпечатки протекторов на нем остались. Так ведь?
— Ну… да.
— Так что если этим делом займется специалист, он отпечатки твоей «Тойоты» выудит обязательно. После этого ему станет ясно, что Чику вполне мог убить человек, протекторы машины которого имеют характерный отпечаток. Выявив круг людей, с которыми в последнее время встречался Чика, и найдя у кого-то из них такие отпечатки, он захочет с этим человеком поговорить. Что тебе совсем не нужно.
— Не нужно.
— У тебя есть запасное колесо?
— Есть. В багажнике.
— И еще одно в гараже?
— Да, есть еще одно, в гараже.
— Два колеса на смену у нас есть, остается достать еще два. А лучше три. Я смотрю, здесь, на стоянке, иномарки. У четырех из них шины с кодом, как и у тебя, «Р185», радиальные, «R14». Наверняка некоторые из них — автомобили тех, кто работает в кафе. Сейчас я зайду в кафе, поговорю с владельцами. Думаю, за хорошую цену они продадут мне два или три запасных колеса. — Выйдя из машины, пригнулся: — Давай отгони машину чуть подальше, чтобы тебя никто не увидел. Тут недалеко есть лодочная станция, стань возле нее. Я скоро подъеду.
Он вошел в кафе, а она развернула «Тойоту» — и по пустому шоссе подъехала к лодочной станции. Свернув к берегу, остановила машину.
Здесь, возле длинного дощатого причала, заросли камышей кончались. За причалом и сбившимися в одну сторону лодками открывалась свободная вода.
Некоторое время она бесцельно наблюдала за серым, затянутым облаками небом, за поскрипывающими под ветром пустыми лодками, за очертаниями деревьев на другом берегу. Услышав шум автомобиля, обернулась.
Это был «Москвич» Алексея.
Подъехав и затормозив, он вышел. Бросил небрежно, отвечая на ее молчаливый вопрос:
— Порядок, есть три колеса. Будем менять. Можно было бы просто поменять протекторы, но я сниму колеса целиком, возиться некогда.
Она стала наблюдать, как он меняет колеса. Сделал он это очень быстро. Подтащил четыре снятых колеса к причалу.
— Сейчас от этих протекторов ничего не останется.
— Но… как ты это сделаешь?
— Увидишь.
— Сожжешь?
— Ни в коем случае. Дым же заметен издалека. — Подошел к своей машине, достал большой финский нож. Вернувшись, начал быстро срезать со всех четырех колес резину. Действовал он быстро и четко, так, будто всю жизнь только этим и занимался.
После того как четыре срезанных протектора легли перед ним на землю, тем же ножом и так же быстро он разрезал резину на небольшие кусочки. Затем то же самое сделал с баллонами. Достал из багажника сумку и металлическую лопатку и, сложив в сумку куски резины, перетащил в одну из лодок, положив лопатку рядом. Туда же перетащил то, что осталось от колес. Сидя в лодке, сказал:
— Принеси сюда пистолеты и глушитель.
Она принесла оба свертка. Положив их на дно, он достал из кармана связку ключей, открыл висячий замок на цепи, крепящей лодку к причалу, снял цепь. Взял лопатку, оттолкнулся. Дождавшись, пока лодка пройдет немного по инерции, стал грести лопаткой, ловко и мощно загребая то с одной, то с другой стороны. Наконец, разогнав лодку, уже на самой середине водохранилища положил лопатку — и осторожно, одну за другой, опустил за борт все четыре металлические колесные основы. Тяжелые диски сразу же ушли под воду. Затем стал не спеша кидать в воду мелкие кусочки резины. После того как с резиной было покончено, бросил в воду оба пистолета и глушитель.
Махнул ей рукой — и, развернув лодку к берегу, начал грести.
После нескольких энергичных гребков лодка, разогнавшись, глухо стукнулась носом о пирс. Посмотрев на него, она сказала:
— Леша… Спасибо…
Перейдя на причал, он закрепил цепь на прежнее место, закрыл замок. Улыбнулся:
— Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. А спасибо будешь говорить потом. Когда я сделаю тебе примочки, которые выведут твои синяки.
— Ты умеешь делать такие примочки?
— Конечно. — Сойдя с причала на берег, осторожно обнял ее. — Ладно, хватит. Садись в машину и едем. Только держись строго за мной.
Сев в «Тойоту», она подождала, пока он выведет «Москвич» на шоссе, — и последовала за ним.
Они долго крутились по местным дорогам. Он ехал непонятно как ориентируясь, поворачивая машину в одному ему известных местах. Его замысел — въехать в Москву не там, откуда она из нее выехала, — она поняла, лишь когда они вдруг оказались на Ленинградском шоссе.
В ее квартиру они вошли уже поздно вечером. Раздевшись в ванной, она хотела встать под душ, но поняла, что сделать этого не сможет — ноги ее не слушались, все тело было в синяках и кровоподтеках, до него нельзя было дотронуться.
Надела халат, прошла в комнату, осторожно, с помощью Алексея, легла на кровать.
Он вышел и вернулся минут через десять с мокрым полотенцем в руках. Присел около нее:
— Положи полотенце. Так, чтобы оно закрыло оба синяка.
— Что это?
— Примочки.
— Леш, может, тебе лучше уйти?
— Ты хочешь, чтобы я ушел?
— Я не хочу, чтобы ты видел меня такую.
— Извини, но я буду сидеть с тобой всю ночь. Должен же кто-то менять тебе примочки.
— Хорошо. Только, пожалуйста, не смотри на меня.
Она лежала, закрыв глаза. Лежала и повторяла: все будет хорошо, пока рядом с ней такой человек, как Алексей. Все будет хорошо.
От влажного полотенца исходил слабый запах лекарств, и она сама не заметила, как заснула.
Остановив свой «Форд-Торус» в переулке, Болт выключил мотор. Некоторое время сидел, наблюдая за редкими прохожими.
Получив вчера повестку сюда, на Шаболовку, он долго думал, приезжать или нет. В повестке было указано, что он вызывается как свидетель. Но он хорошо знал коварство милиции, которая может написать что угодно, а потом все сделать по-своему. Особенно РУОП, куда, как написано в повестке, он и должен явиться сегодня в десять утра в качестве свидетеля.
Он бы не приехал, если бы дело, а он в этом был абсолютно уверен, не касалось Чики. В конце прошлой недели, в субботу, какой-то отморозок завез Чику на пустырь возле ресторана «Архангельское» и там расстрелял, всадив в упор девять пуль. Сейчас об этом говорит вся Москва. Кто мог сделал такую подлянку, никто из братвы не знает, хотя и ходят разные слухи. Чика был его другом, и он поклялся, что найдет отморозка, чего бы это ему ни стоило.
Вылез из машины — и двинулся к бюро пропусков. Сунув в окошечко повестку и паспорт, получил пропуск. Вышел на улицу, миновал КПП и через двор прошел в здание. Поднявшись на лифте на четвертый этаж, двинулся по коридору, изучая номера комнат. Остановился у нужной двери, постучал. Из-за двери раздался голос:
— Да, входите.
Войдя в комнату, увидел большой стол, за которым сидел человек лет пятидесяти в коричневом костюме и галстуке. Вгляделся: этого человека он не знает.
Человек показал рукой на стул:
— Садитесь.
Болт сел. Человек молча протянул руку, и Болт отдал ему повестку. Изучив повестку, тот положил ее на край стола. Поднял глаза:
