Наставник Криспа, худощавый мужчина с длинной бородой, подбегает к брачному ложу и стаскивает мальчика на пол. Толпа смеется.
— Что с ним станет, как ты думаешь? С юным Криспом?
У меня за спиной появляется какой-то придворный сановник, имени которого я не помню. Он протягивает новобрачным кубок, предлагая выпить за их счастье.
— Неужели император оттолкнет его, как ты думаешь?
Я терпеть не могу такие игры, в которых нужно что-то угадывать.
— Он все также остается сыном Константина, его первенцем, — твердо заявляю я. — Константин ни за что от него не откажется.
Константин сам знает, как больно ребенку видеть, как от его матери отказываются в пользу другой женщины, более выгодной партии. Что, однако, не помешало ему сделать то же самое, что и некогда его отец.
Слишком много жен, слишком много императоров и слишком много сыновей, повторяющих ошибки отцов. Неудивительно, что империя постоянно воюет сама с собой.
Скоростной поезд, район Реймса, наши дни
Зачем Майклу понадобился свиток, которому не менее тысячи семисот лет?
Почему он был готов заплатить сто тысяч евро за возможность прочитать написанное в нем, хотя даже не знал, о чем будет текст?
Откуда у него такие деньги?
Эти вопросы теснились в голове Эбби, пока она, сидя в поезде, смотрела в забрызганное дождем окно. На светящемся табло над дверью вагона была видна скорость поезда. 287 километров в час. Мчусь вперед, но куда?
Деньги у Майкла водились всегда. И незачем кривить душой: они были частью его привлекательности. Не сами деньги, а то, как он обходился с ними, его экстравагантные поступки. Для Эбби, дочери пастора, излишества были не просто исключены. Они были верхом безнравственности. Находиться рядом с тем, кто сорит деньгами без сомнений и сожалений, было глотком свободы. Его уникальный автомобиль, который в Приштине не осмеливались трогать даже местные гангстеры. Шампанское и дорогие вина, которые лились рекой каждый раз, когда они приходили в ресторан. Номера в дорогих отелях, когда они куда-нибудь выезжали. И всякий раз, когда Эбби начинало казаться, что она привыкла к этому транжирству и ее уже ничем не удивить, Майкл находил новый, еще более шокирующий способ потратить презренный металл, что, однако, вызывало у нее неизменный восторг. В тех редких случаях, когда она что-то говорила по этому поводу, Майкл лишь пожимал плечами и целовал ее в лоб.
На тот свет деньги с собой не заберешь.
Зазвонил телефон. Эбби не узнала рингтон и, лишь почувствовав на себе взгляды других пассажиров, поняла, что звонят ей. Впрочем, чему удивляться. Она впервые услышала, как звонит ее новый телефон.
Она нажала кнопку приема.
— Эбби? Это Марк. — Ей потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, кто это. — Марк с работы. Вы сейчас не в Англии?
Эбби насторожилась. Откуда он знает? Должно быть, рингтон прозвучал иначе.
— У меня нет особых дел в Лондоне, — ответила она. — Я подумала, что перемена мест мне не повредит.
— Верно. Черт. Смотрю, вам не сидится на месте. Домой собираетесь возвращаться?
— Я как раз на пути домой.
— Прекрасно. Позвоните мне, когда вернетесь, и мы организуем для вас встречу.
— Нашли работу для меня?
— Поговорим об этом.
Лондон
Марк встретил ее в фойе и провел в свой кабинет. Эбби вновь прошла по огромным, пустым, слегка пугающим коридорам. Статуи государственных деятелей Викторианской эпохи, одетых как древнеримские полководцы, стояли в тени — одна империя по соседству с другой. С потолочного фриза на нее взирали классические античные грации: Доверие, Стойкость, Справедливость. Все, во что Эбби когда-то верила.
Марк вновь привел ее на третий этаж, все в тот же конференц-зал. Окна выходили на огромный мраморный атриум, где столетие назад хозяйка империи принимала знаки почтения от своих заморских подданных. Теперь это место использовалось главным образом для проведения семинаров и вечерних приемов с коктейлями.
— Как поездка? Были в каком-то приятном месте?
— Я ездила в Париж.
— Ммм, замечательно. В это время года там просто прелестно. Надеюсь, вам удалось попасть на выставку Матисса? И как долго вы там пробыли? Где останавливались? Сколько вам положить сахара?
Казалось бы, совершенно бессодержательный разговор, пока Марк готовил кофе, но у Эбби возникло ощущение, что ее собеседник весьма внимательно вслушивается в ее ответы.
— Когда я смогу вернуться на работу?
— Что, не терпится, да?
Это надо же какой наглец! Я пригибалась под пулями в зонах боевых действий, в то время как ты прятался за сараем для хранения велосипедов, пуская слюни над порнографическими журнальчиками, подумала Эбби.
— Отдел кадров обеспокоен состоянием вашего здоровья, — сказал Марк. Последние три слова он подчеркнул жестом, означающим кавычки. — Прежде чем определить вас на новую работу, они настаивают на вашем полном освидетельствовании — медицинском, психиатрическом, профессиональном.
Эбби сделала максимально осмысленное лицо.
— Психиатрическое освидетельствование?
— Вы перенесли серьезную психологическую травму, стресс, пережили настоящее горе. В вашем досье сказано, что у вас была частичная потеря памяти.
— Да, была. Верно. Кратковременная. Разве они никогда не слышали о том, что навыки восстанавливаются?
— Мы просто беспокоимся за вас. — Марк снял очки и смерил ее взглядом типа «ничто не должно рассорить нас». Эбби захотелось отвесить ему звонкую пощечину.
— Тогда почему вы захотели увидеться со мной?
— Собственно, это не я, — ответил Марк и уничижительно улыбнулся. — Я всего лишь посредник, передаточное звено. Мальчик на побегушках.
— Привет!
В дверях вырос какой-то мужчина и, войдя в комнату, закрыл за собой дверь. У него были пепельные, коротко — Эбби сказала бы даже, неудачно — подстриженные волосы и суровое лицо. Это, а также предельно экономные, точно рассчитанные движения напомнили Эбби солдат, с которыми ей доводилось встречаться.
— Миссис Кормак, позвольте представиться. Мое имя Джессоп.
— Джессоп — с Воксхолла, — коротко пояснил Марк.
Это означало, что ее новый знакомый из внешней разведки.
Той самой, что известна как MI-6.
Джессоп сел за стол напротив нее, расстегнул принесенную сумку и вытащил из нее небольшой пластмассовый предмет в форме авторучки.
— Это ядовитые чернила или что-то другое? — На этот бестактный, почти хулиганский вопрос Эбби толкнули расшалившиеся нервы.
— Устройство для записи голоса, — ответил Джессоп и нажал на кнопку миниатюрного аппарата. Зажегся красный огонек.
— Эта беседа происходит в соответствии с положениями Закона о государственной тайне. Пожалуйста, назовите свое имя и подтвердите, что вам известно о том, что наша беседа записывается.
Беседа?
— При чем тут Закон о государственной тайне?
— Это всего лишь формальности, — поспешил заверить ее Марк. — Просто ставим точки над «і». Это необходимо для вашей же безопасности и защиты.
Ах, вот оно что! Оказывается, я под защитой. Что ж, приятно слышать.
— Чего вы хотите?
— Мы не верим в то, что смерть Майкла Ласкариса была случайной.
Эбби чуть не опрокинула на него чашку с кофе.
— Конечно, не случайной! Бандиты ворвались на виллу и убили его!
— Бывает так, что людей убивают случайно, — сказал Марк, пытаясь сгладить возникшую неловкость. — Просто человек оказался не в том месте, не в то время. Мистер Джессоп хочет сказать, что не думает, что это был именно такой сценарий.
— У нас есть все основания полагать, что мистер Ласкарис был убит намеренно, — повторил ту же мысль Джессоп.
Дыши глубже, мысленно велела себе Эбби. Спокойствие, только спокойствие
— И?
— Ранее вы заявили, что та вилла в Черногории якобы принадлежит некому итальянскому судье.
— Так мне сказал Майкл.
— На деле же она зарегистрирована как собственность некой фирмы в Венеции, организующей чартерные рейсы яхт. Которая, в свою очередь, является филиалом некой судоходной компании со штаб-квартирой в Загребе. Предполагается, что ее владелец — Золтан Драгович.
— Я обязана его знать?
— Вы работали на Балканах и никогда не слышали имени Золтана Драговича? — удивился Джессоп.
Марк оторвал голову от блокнота.
— У нее была потеря памяти, — произнес он, как будто в ее оправдание.
Но Эбби вспомнила и, положив руки на стол, бросила взгляд на Джессопа.
— Он гангстер.
Джессоп сухо усмехнулся.
— Можно сказать и так.
— Видите ли, это выглядит не слишком красиво, — вновь вмешался в разговор Марк. — Старший таможенный чиновник Евросоюза останавливается в доме, который принадлежит человеку, которого разыскивают по всей Европе.
