— Донецк, Луганск, Харьков, Днепропетровск. Традиционно, Севастополь, Симферополь, Одесса, Николаев.
— Центр Украины?
— Не уверен. — протянул генерал. — Вряд ли там следует вести себя так же, как в Донецке. Не примут.
— Я тоже так думаю. Даже за мэра не ручаюсь, хотя он из команды президента.
— Все мы были, когда-то в чьей-то команде. — Вилен Иванович задумчиво постучал карандашом по крышке стола и неожиданно произнёс, — Слушай, Герман, а что, если наш проиграет?
Медведев ждал подобного вопроса с начала разговора.
— Мы окажемся в довольно неловком положении. — сделал паузу полковник, и добавил. — Точнее, в очень неловком положении.
— Вывод…
— Следует наладить контакт с оппозицией. — выдохнул Медведев. Он давно думал над данной темой. И понимал, рано, или поздно, но выходить на людей Козаченко им придётся.
Щетинин задумчиво покачал головой.
— Даже не вздумай! — генерал вскинул указательный палец, как бы делая упор на последней фразе. — Сам знаешь, что будет, если об этом узнают в Кремле. Работать только с Яценко. Точка! И то не со всеми, а некоторыми из них. С людьми из бизнес кругов. Поезжай в Киев. Подбери нужные кандидатуры. Желательно, чтобы люди занимали не самый верхний, но достаточно высокий пост в их иерархии. Имели капитал. Не крупный. У таких желание увеличить банковские счета всегда превалируют над моралью. И, естественно, когда-то сотрудничали с нами.
— По-моему, я понял, кого вы имеете в виду. — полковник прищурился. — В первую очередь, Петренко.
Щетинин утвердительно кивнул головой.
— И иже с ним.
— Но мне, в таком случае, придётся посетить Киев.
— В чём проблема? Небольшая туристическая поездка не помешает.
Полковник поднялся и собрался, было, покинуть кабинет, как голос генерала задержал его:
— И ещё, Герман, очень тебя прошу: никакой самодеятельности. Только в рамках того, о чём мы говорили.
* * *
Володя настроил камеру на выход из терминала.
— Готов? — поинтересовался Михаил.
— Как пионер. — оператор оглянулся по сторонам. — Посмотри, сколько желающих встретить Козаченко. В прошлом году снимал приезд нашего президента. Камер было раза в два меньше.
— Так то в прошлом году. И то был наш президент.
— Это точно. Слушай, давай завтра выходной устроим. Выспимся. В кино сходим.
— Я тебе что, девушка, по киношкам ходить?
— Понятно. Опять поедем к очередному кандидату. Миш, ты прости, но я думаю, мы напрасно тратим время и плёнку. Здесь всем давным-давно понятно, кто будет претендовать на высшие места. На них и нужно ориентироваться. А не мотаться по всему Киеву, в поисках Дяди Васи, кандидата от пивной партии. И главное — никаких сенсаций. Всё обыденно до зубной боли.
Самойлов отмахнулся.
— Не стони. Лучше приготовься. Идут.
Володя сросся с камерой, и вовремя. На выходе из терминала показались фигуры народных избранников, которые своими телами показушно откровенно прикрывали фигуру лидера оппозиции.
— Раньше следовало так охранять. — пробормотал Володя, фиксируя на плёнку каждое движение кандидата в президенты.
Андрей Николаевич выглядел не просто плохо. Страшно плохо. Его, прежде привлекательное лицо, покрывала маска. По-другому то, что проявилось вместо лица, назвать было невозможно. Некогда гладкая кожа, теперь сморщилась, превратившись в пергамент тёмно-коричневого цвета. Глаза слезились, и Андрей Николаевич постоянно к ним прикладывал носовой платок. И ростом он стал вроде как ниже. И в плечах уже.
Среди встречающих пронёсся шум.
Козаченко вошёл в холл для встречающих с двойственным чувством. Широко раскрытые зрачки объективов впервые на него подействовали не возбуждающе, а угнетающе. Как они все смотрят на него! Сенсация: наконец то, мы увидели то, о чём столько говорили. И ЭТО оправдало их ожидания. Даже больше. Судя по всему, они и не рассчитывали увидеть подобное.
Первыми пришли в себя журналисты телеканала «Свобода»:
— Андрей Николаевич, насколько вы в состоянии бороться дальше за пост президента?
Могли бы сначала хотя бы поинтересоваться здоровьем.
— Именно ради этой цели я и вернулся в Украину, не пройдя до конца курс лечения.
И вопросы посыпались со всех сторон:
— Подтвердилась ли версия об отравлении?
— Почему вы лечились в Австрии, а не в нашей больнице?
— Когда мы сможем увидеть вас на ближайшем митинге?
Козаченко поднял руку и, успокаивающим жестом, приостановил поток вопросов:
— Первое, что я хочу сказать: чувствую я себя вполне здоровым человеком. Я имею ввиду, здоровым для того, чтобы продолжить борьбу с тем режимом, который меня отравил. Второе, мне бы очень не хотелось, чтобы моё состояние обсуждалось в средствах массой информации. Поверьте, это далеко не самое приятное чувство, видеть, как по телевизору обсуждают твои анализы.
Среди встречающих раздался смех. Лёд подтаял, хорошо.
— В ближайшее время мы скоординируем действия нашего штаба, для того, чтобы восполнить тот пробел, который образовался в предвыборной кампании в последние недели. И, естественно, обязательно вам сообщим о ходе нашей работы.
— Как отреагировала администрация президента на ваше заявление?
— Никак. Точнее, как политический труп.
Самойлов выставил вперёд микрофон, подумав при этом: не знаю с кем поспорить, но могу сказать, его рейтинг, поднимется с этого момента на несколько десятков пунктов. Если не сотен.
— Интересно, чем его так траванули? — пробормотал Володя снимая всё, что попадало в кадр.. — И, самое любопытное, кто?
— Как вы думаете, — раздался голос где-то из-за спины Самойлова. — парламентская комиссия по расследованию преступления, совершённого против вас, сумеет найти преступника?
— Ловить преступников — дело милиции. А комиссия обязана создать для органов внутренних дел все условия для того, чтобы преступник был найден и осуждён. Иначе, общество не поймёт нашу Верховную Раду.
— Но ведь до выборов осталось совсем немного времени. Успеет ли она сделать соответствующие выводы и помочь милиции?
— Успеет! — уверенно ответил кандидат в президенты. — А не успеет — мы её поторопим. Найдём средства.
Журналисты вновь рассмеялись.
Козаченко попрощался с ними, вышел в сопровождении друзей и охраны из здания аэропорта к кортежу иномарок, из которых он выбрал самую крутую модель, и тут же разместился в ней на заднем сиденье. Круглый отметил, что не ошибся в выборе машины. Рядом с кандидатом в президенты расположился Александр Борисович Литовченко, народный депутат, лидер парламентской фракции «Блок Литовченко». На переднем сиденье с трудом устроился начальник охраны кандидата Степан Рог, также народный избранник. Крупного телосложения. И, несоизмеримо с телом, маленькой головой.
— Теперь детально. — первым начал разговор Андрей Николаевич, — Что в парламенте?
— Ждут твоего возвращения. — Литовченко махнул шофёру: трогай. — Яценко активно мотается по восточным и южным регионам. Надеется набрать там основную массу голосов.
— Как президент в своё время?
— Почти.
— Что Центр? — Козаченко имел ввиду в первую очередь Киев и Киевскую область. Собеседник его понял.
— Здесь мы в лидерах. Слава Богу, Яценко сам нам помог своими кадровыми перестановками.
— Что СМИ?
— На «пять» баллов. Теперь только две кандидатуры в эфире. Остальных как бы и не существует.
— Соцанализ проводили? — задал вопрос лидер оппозиции.
— Да. — ответил второй человек в команде Козаченко. — Всё сходится с нашими прогнозами, за исключением востока.
Козаченко приоткрыл окно. Ветер моментально принялся трепать его вьющиеся, с проседью волосы.
— Неужели премьер совсем на столицу не обращает внимания?
— По Киеву ребята пока не докладывали. Но встреча Яценко с мэром должна состояться в любом случае. В ближайшее время. Зато «бык» встречался с Панчуком. Приказал, кровь из носу, но чтобы область проголосовала за него.
— Пётр Михайлович, естественно, стал в стойку. — Козаченко усмехнулся. — Чего и следовало ожидать. Ничего, Панчуку мы хребет и так сломаем. — Андрей Николаевич повернулся в сторону Литовченко. — Итак, наша первая цель — Киев. Приготовь собственный план дальнейших действий. Вечером посидим, подкорректируем.
— Хорошо.
— А почему Сергей не приехал встретить меня?
— Он в больнице.
— С мамой плохо? — догадался Козаченко.
— Да. Извини, Андрей Николаевич, не хотел тебе сразу говорить. Судя по всему, инфаркт. Вчера вечером отвезли.
Козаченко отвернулся к окну. Долго смотрел на обочину дороги. Чёртова политика.
— Катя с ней?
— Да.
— Скажи водителю, едем в больницу.
